Суть вот в чем. Народовольцы, наблюдая за перемещениями Александра II по городу, обнаружили закономерность: каждое воскресенье он ездил в Михайловский манеж на развод. (Гвардейские полки по очереди охраняли наиболее важные объекты. По постам они расходились из манежа.) Обычно император ехал по Невскому, потом сворачивал на Малую Садовую. Обратно он возвращался по Инженерной, а потом по Екатерининскому каналу.
Вот на этом пути Александра и решили подловить. План был старый. На пути закладывается фугас. Правда, на этот раз решили подстраховаться – на случай, если что-то не срастется, поставить возле манежа людей с бомбами для «добивания».
В качестве исходной точки для подкопа выбрали дом Менгена на углу Невского и Малой Садовой (сейчас на этом месте находится Елисеевский гастроном, построенный в 1902–1903 годах). Арендовали лавку, где развернули торговлю сыром, и начали копать в сторону Малой Садовой. Было весело. К примеру, наткнулись на деревянную водосточную трубу.
«Как только прорезали трубу, распространилось такое ужасное зловоние, что работавшие, при всяких предохранительных средствах, даже надевая респираторы с ватою, пропитанною марганцем, могли пробыть там лишь самое короткое время, не рискуя упасть в обморок».
(А. В. Якимова, по кличке Баска, участница событий)
Когда все уже было почти готово, арестовали второго лидера террористов – Андрея Желябова. Может, зря жандармы это сделали? Все затеи Желябова проваливались. Провалилась бы и эта. Дело в том, что Александр двинулся иным маршрутом – через Театральный мост (ныне Ново-Конюшенный), по набережной и по Итальянской улице. После развода он отправился в Михайловский дворец (Русский музей) в гости к жившей там двоюродной сестре, великой княгине Екатерине Михайловне.
Казалось бы – очередной облом. Но инициативу взяла на себя боевая подруга Желябова – Софья Перовская. Она перегруппировала силы, просчитала варианты и вывела бомбистов на канал. Простенько и без затей.
Само покушение многократно описано в книгах и показано в кино, так что останавливаться на нем подробно не имеет смысла. Стоит лишь обратить внимание, что Александр был убит второй бомбой – и через некоторое время. После взрыва первого снаряда император болтался на месте происшествия и даже подошел поглядеть на схваченного террориста – Николая Рысакова. В результате второй боевик, Николай Гриневицкий совершенно спокойно подошел и кинул бомбу под ноги императору… (Сам он был тяжело ранен взрывом и в тот же день умер.)
Дикость. Вообще-то после первого взрыва надо было тащить Александра подальше хоть силком. Тогда этого не знали? А вот и нет. Знали.
К. П. Победоносцев так прокомментировал события:
«Что же делают охранители? Один хватает и тащит злодея, другой подбегает к государю сказать, что злодей пойман. Им не пришло в голову, что подобные покушения не ограничиваются одним метательным снарядом и что поэтому первым делом надобно удалить от государя всех посторонних. Так поступил агент, сопровождавший Наполеона, после взрыва орсиньевской
[13]
бомбы…»
Но не подумали. В итоге никто из находившихся возле императора людей просто не знал, что делать.
Значение этого убийства для теории и практики терроризма проявилось спустя 20 лет, когда поднялась новая волна. Получалось, что никакие сложные и дорогостоящие планы не нужны. Требуется лишь найти нескольких отморозков, дать им в руки бомбы и привести на нужное место…
* * *
Что же касается общеполитических последствий, то, конечно же, никаких революционных подвижек в народном сознании после убийства Александра II не случилось. Скорее, наоборот. В народе пошли слухи, что царь-батюшка собирался раздать всю землю крестьянам, вот его помещики и убили… Студентам могли на улице элементарно набить морду.
«Петербургская газета», 15 марта 1881 года: «К появившимся сообщениям о народной расправе мы можем добавить еще следующие два. Один из университетских студентов был 2 марта у Зимнего дворца; почему-то на него народ обратил внимание и хотел бить. Тогда молодой человек сказал, что он не студент. – Перекрестись! – Студент перекрестился, и его оставили в покое. Другой случай был на Невском проспекте, на углу Троицкого переулка. Один из типографских работников ударил несколько раз слушательницу женских курсов, которая вышла из квартиры. Она вскочила на первого попавшегося извозчика и приехала на курсы, где сейчас же упала без чувств… Многие из студентов приняли все меры, чтобы не вовлекать народ в ошибку. Одни оставляли дома пледы и форменные фуражки, другие снимали очки, заботились о внешности; студенты постригали волосы, женщины закутывали голову в платки; рассказывают, что многие продавали пледы по самой дешевой цене».
Кроме того, продолжались аресты. Повязали и Софью Перовскую, которая в день теракта благополучно ушла с канала. Были арестованы и многие другие. Основные фигуранты были повешены, остальные пошли на каторгу.
Арестованы были многие – но не все. Больше всего осталось народовольцев и им сочувствющих на юге, откуда, собственно, и пошел терроризм. И террор продолжился. Никакого смысла в новых акциях уже не было – ведь стало очевидно, что народ террористов не поддерживает. Но люди уже не могли остановиться. Произошло еще несколько «акций». В самой громкой засветился уже знакомый нам Степан Халтурин. После взрыва в Зимнем дворце он скрылся и отправился в Москву заниматься пропагандой среди рабочих. Однако боевикам-террористам очень трудно переключиться на иные методы. Психология уже не та. Вот и Халтурин в конце концов вернулся на старую дорожку. На пару с еще одним народовольцем, Н. А. Желваковым, совершил убийство прокурора В. С. Стрельникова.
«18 марта 1882 года Стрельников, пообедав во французском ресторане, вышел на бульвар, чтобы совершить свою послеобеденную прогулку. Пройдясь несколько раз по аллее, он сел на скамейку напротив Лондонской гостиницы на Николаевском (Приморском) бульваре. Желваков подошел к нему из-за изгороди кустарников и выстрелил. Убедившись, что Стрельников мертв, он, перепрыгнув через изгородь, побежал вниз по крутому спуску к Приморской улице, где его ждал в пролетке Халтурин. Когда Халтурин увидел, что Желваков, окруженный преследователями, не сумеет пробиться к пролетке, он, выхватив револьвер, бросился на помощь, но споткнулся. Какой-то приказчик, полицейский чин и несколько рабочих бросились его задерживать».
(Д. Валовой, журналист)
Оба были задержаны и очень быстро, через четыре дня, повешены. На эшафоте Желваков сказал: «Меня повесят, но найдутся другие, но всех вам не перевешать! От ожидающего вас конца ничто не спасет вас!»
Власти к этому и подобным заявлениям отнеслись очень серьезно. Ведь что получалось? Их вешают, сажают, а все без толку. На самом-то деле «Народная воля» дышала на ладан, убийство Стрельникова было уже жестом отчаяния. Но власти-то это не знали! Они значительно преувеличивали силу народовольцев. Тем более что террористы старательно «надували щеки». В середине марта 1881 года они распространили «Письмо Исполнительного комитета Александру III».
