Декабрьский ветерок с моря кусался изрядно! Вроде и мороза нет, температура плюсовая — а студеная влажность пробирала насквозь. Бр-р-р! Подполковник скорым шагом прошагал мимо огромных витрин, где на льду была выложена рыба всех сортов, пород и размеров, осьминоги, крабы, раки, креветки, кальмары — и решительно вошёл в ресторанчик "Галателия", известный ему ещё с прошлого века (в девяносто шестом ему пришлось отсиживаться три месяца в Турции, и за это время ему, на пару с ныне покойным Мишей Тамбовцевым, удалось посетить немало здешних точек общепита — в том числе и эту). В этом рыбном ресторанчике он, пожалуй, и даст волю своим гастрономическим пристрастиям!
Внутри ресторана было малолюдно — как понимал Гончаров, не сезон. Интерьер этой точки общепита был, по его мнению, достаточно колоритен, и, учитывая погодные условия на улице — весьма заслуживал поощрения. Нет, привлекали подполковника отнюдь не украшения на стенах; то, что на повсюду в этом ресторанчике были развешаны вырезанные из дерева рыбины, крабы, раки, а к потолку были подвешены связки настоящей рыбы, засушенной специально — было понятно и объяснимо (в ресторанчике готовились кушанья из рыбы и морепродуктов) и особых восторгов у него не вызывало. Вид из окна, у которого устроился подполковник, тоже, конечно, был весьма выигрышный — на гавань, куда "заходят большие корабли из океана", как пелось в известной песенке его шпанистой юности; но вид на гавань в портовом городе — дело обычное. На самом деле, не рыбный антураж и не вид из окна были главным в этой корчме — главным было то, что прямо в центре зала, самыми настоящими дровами, топилась самая настоящая печь, этакий симбиоз камина и буржуйки, и пламя было отлично видно от любого столика. В этом ресторанчике было живое тепло! Горящий огонь, как известно, завораживает — и подполковник, глядя на пляшущие язычки пламени, не сразу заметил официанта, бесшумно выросшего у его столика, и что-то произнесшего по-английски. И лишь повторный вопрос официанта, произнесенный значительно громче, оторвал Гончарова от созерцательности.
Что мистер желает на обед? Мистер желает хорошо поесть — салат, рыбные закуски, жареного морского окуня. Какого веса должен быть окунь и не желает ли клиент выбрать рыбу сам? Нет, клиент не желает тащиться на улицу и тыкать пальцем в понравившуюся рыбу, клиент доверяет официанту; окунь пусть будет килограмма на полтора, не меньше! Официант кивнул, записал заказ, поклонился и тут же растворился в кухонных закутках — но лишь для того, чтобы другой официант, материализовавшись из воздуха, поставил перед Гончаровым бутылку минеральной воды и плетенку со свежайшим, ещё горячим хлебом, который, судя по запаху, был только что вынут из печи.
Что всегда нравилось подполковнику в стамбульских ресторанах — вышколенность персонала и размеры порций. Турки не экономили на ерунде, типа хлеба, минералки или салатов; вот и сейчас на его столе бесшумно появилось блюдо салата размером примерно с тазик. Что характерно, в декабре — свежие огурцы, помидоры, морковь, китайская капуста, редис; заправить салат клиенту предоставлялось самостоятельно, для чего рядом с блюдом с салатом тут же появились фигурные склянки с оливковым маслом, бальзамическим уксусом и какими-то приправами.
Гончаров не успел одолеть салат — как к столу была доставлена широкая лоханка с разного рода рыбными закусками; здесь была мелкая рыба, обжаренная до хрустящей корочки, колечки кальмаров, запеченные каракатицы, креветки трех сортов, зелень — в общем, праздник желудка. Покойный Таманец тоже, помнится, любил здесь навернуть рыбных деликатесов, свежих, без этого, характерного для замороженных полуфабрикатов, что продаются ныне в новомодных московских супермаркетах, "рыбного" запаха. Да-а-а, вот уже скоро будет пять лет, как нет Мишани…. Гончаров вздохнул. Уходят друзья…. Скоро и ему придет время собираться в путь — на ТУ сторону; и самое обидное — до самого последнего мгновения не будешь знать точного срока ухода! Впрочем, ему на прожитую жизнь обижаться не след; сделал всё, что мог, а что не смог — ну что ж, стало быть, такая у него была судьба…
Да что за чертовщина лезет ему в голову! Гончаров провел рукой по лицу; он что, умирать уже собрался? Врёшь, не возьмёшь! Сейчас, когда он опять в седле, когда от него зависит операция стратегического масштаба — и вдруг мысли о смерти? Отставить! Вот перед ним блюдо с изумительными закусками — и будет он последним дураком, если позволит хоть чему-то здесь уцелеть! И подполковник принялся за еду.
Отлично! Мелкие анчоусы пролетали один за другим, запечённые кальмары и каракатицы хрустко крошились во рту, нежная, тающая мякоть мяса креветок дарила немыслимое гастрономическое наслаждение. Да, свежие морепродукты — это сила!
В это время в ресторанчик зашло несколько посетителей — как понял Гончаров по их экипировке, это были музыканты; свои инструменты — скрипку, аккордеон, лиру — парни держали расчехленными, судя по всему, они собирались немного поиграть для посетителей. Окинув взглядом ресторан, старший из них тяжело вздохнул — посетителей, кроме подполковника, не было — и махнул было своим орлам на выход. Гончаров протестующе поднял руку, и, когда музыканты выжидательно остановились — спросил:
— Русче музик билиёрмысыныз?22- надеясь, что мастера скрипки и аккордеона смогут сыграть ему что-нибудь бодрящее, духоподъемное, типа марша Будённого.
Музыканты, как по команде, закивали головами. Старший почесал затылок.
— Дюнайские валны? Олабилир23…
Гончаров вздохнул. Нет в мире совершенства! Ладно, дунайские так дунайские, лишь бы сыграли без фальши.
— Нэкадар оладжак?24
Старший пренебрежительно махнул рукой.
— Бош вер!25
Подполковник улыбнулся.
— Хайди!26
Музыканты, расположившись у его столика, быстро настроили свои инструменты и заиграли старый русский вальс. Играли негромко, но чувствовалось, что дело свое они делают с душой, умело и старательно.
Когда музыка закончилась, подполковник вздохнул и, достав бумажку в десять миллионов, протянул старшему.
— Етер мы?27
Тот улыбнулся.
— Тешекюр эдерим, аби28…
Вторым номером программы у турецкого квартета был почему-то "Варяг", его русский вариант. Не тот, мажорный, где "наверх вы, товарищи, все по местам", сочиненный русофильски настроенным немцем — а наш, минорный, где слова "вьётся Андреевский флаг, бьётся с неравною силой гордый красавец "Варяг" всегда вызывали у Гончарова какую-то неосознанную печаль.
Да-а-а, не скажет ни камень, ни крест, где легли…. Где-то его кости будут белеть, на какой широте-долготе? Где упокоится его прах?
Да что за дьявольщина! Чёртовы музыканты, тоски нагнали!
Гончаров протестующе замахал рукой.
— Лютфэн, бана шен бир мюзик япармисыныз?!29
Музыканты прекратили игру, и старший, вдруг сделавшись серьезным (и сразу постарев лет на десять) отрицательно покачал головой.
— Сизэ шеен мюзик лязым дэйль…30
