– Читайте, читайте...
Мы стали читать. Прочитали. Переглянулись.
– Теперь поняли?
Одновременный вздох двух ягнят из спецназа – почти блеянье! – показал ей, что они поняли. Леня вдруг резко фыркнул и подписал левой рукой, странно изогнув кисть. Впрочем, каждый левша пишет так. А он левша вынужденный. Подписал и я.
Теперь каждый из нас отвечает за другого собственной жизнью. Если один предаст, то казнят второго. Даже в том случае, если мы будем находиться совсем в разных концах света. Именно так и было написано – «в разных концах света». У составляющего текст договора, несомненно, присутствует поэтическая и романтическая жилки.
– Вопросы есть?
– Есть. Когда мы едем?
– Думаю, что скоро, но это зависит не от меня. Вы теперь полностью поступили в мое распоряжение. И будете выполнять мои указания. Я имею намерение провести акцию здесь, в этом городе, и вы будете принимать в ней участие.
– Что это будет? – Я спросил невинно. – Что мы должны будем делать?
– Что я вам прикажу, то вы и будете делать.
– Мы имеем право спросить хотя бы об общих чертах акции?
– Мы должны будем захватить одновременно заложников и объект в черте города. Такой объект, который представляет для самого города реальную угрозу. И выставить требования к правительству России.
– Не хило... – сказал Леня.
– Одновременно акция проводится в двадцати городах страны. Это не может не принудить правительство к принятию правильного решения.
– Что это будут за требования?
– Остановить наступательную операцию на территории Ичкерии. Хотя бы на месяц. И сесть за стол переговоров.
Надо же, поют в унисон с западными политиками.
– Ты думаешь, что военные не понимают таких ходов? Месяц – это выигрыш времени для перегруппировки, для выхода в тылы, для того чтобы смешаться с мирным населением и снова начать партизанскую свистопляску. Все как в прошлую войну.
– Да. Все как в ту войну, которую Россия проиграла. И тогда она проиграет и нынешнюю.
Леня скрипнул зубами, но сдержался. Он всякое упоминание о той войне, где потерял руку, воспринимал болезненно. Гаврош заметила это и посмотрела на него прямо, как командир на солдата.
– Придется привыкать... – сказала коротко.
– Наша задача? – спросил он.
– По ходу действия... – ответила она уклончиво.
– Объект внимания? – спросил я.
– Потом узнаете. С настоящего момента весь состав группы находится на казарменном положении. За территорию лагеря выход запрещен. Пользование сотовыми телефонами запрещено.
Где-то у ворот просигналила машина. Гаврош вскочила, заторопилась к выходу. Но уже на пороге остановилась, обернулась.
– Командую здесь я и одноногий Муса. Его распоряжения – это то же самое, что мои.
И ушла. А мы опять переглянулись.
– Главное – узнать объект внимания, – сказал я. – А там сориентируемся.
– Асафьев обещал мне, что при первом же тревожном сигнале моя дочь будет спрятана. Как думаешь, на него можно полагаться?
– Меня он еще не подводил.
В окно я стал рассматривать «КамАЗ», заезжающий в ворота. Военный номер. За рулем явный солдат, хотя и не молодой. На контрактника похож. Рядом с ним офицер. Непонятно.
– Полюбуйся...
Леня пододвинулся ближе.
– Что это?
– Откуда я знаю.
Офицер вышел из машины. Гаврош уже ждала его. По мусульманскому обычаю они коснулись друг друга щеками. Машина прошла к сараю со строительным оборудованием. Я этот сарай еще вчера приметил. «Лопухи» выгрузили несколько ящиков. А там что? Груз прибыл из Чечни? Но ящики явно не военного образца.
– Нам никто не запрещал покидать помещение. Пойдем погуляем.
Мы вышли довольно стремительно для простых любопытствующих. Старались успеть посмотреть. Но, миновав крыльцо, пошли вразвалочку. Подошли к офицеру и Марии. Они разговаривали между собой по-чеченски, хотя у офицера лицо откровенно славянское.
Я достал сигарету и стал разминать между пальцев. Как раз выгружали самый маленький ящик.
– Осторожнее с этим... – предупредил водитель, командующий разгрузкой.
– Не курить! – прикрикнул на меня офицер.
Что мне и следовало узнать!
– Помощь нужна? – спросил я.
Мария отрицательно покачала головой и повела офицера к корпусу, где расположился Муса. Сам одноногий на улице не показывался. Не видно было ни Халила, ни Исмаила.
Мы подошли к водителю.
– Долго ехать пришлось? – спокойно спросил подполковник. Он правильно выбрал объект. Водителя никто не успел предупредить.
– Ночь, – ответил тот спокойно.
Значит, груз не из Чечни. Но в том, что груз взрывоопасный, сомневаться не приходилось. Должно быть, взрывчатка. А в маленьком ящике детонаторы. Именно при появлении маленького ящика офицер прикрикнул на меня.
Но объект? Какой же они выбрали объект? Его собираются взрывать или угрожать взрывом? Следовательно, судя по количеству взрывчатки – несколько сот килограммов, – объект должен быть достаточно объемным.
Сарай закрыли. Машина осталась на месте. Один из «лопухов» повел водителя туда же, куда ушел и офицер с Марией. Водитель захватил с собой большую сумку. Значит, они не просто доставили груз, они приехали принимать участие в операции.
Мы отошли в сторону. Я закурил.
– Ночь ехали, – сказал Леня. – Если бы из Екатеринбурга – это для «КамАЗа» три часа дороги. Из Кургана пять часов. Ночь – это из Уфы. Точно. Не этот ли офицер разговаривал со мной оттуда по телефону? Хотя едва ли, у того был акцент, а этот, подонок, похоже, из наших. Таких бы одной рукой передушил.
– Не перевозбудись, – посоветовал я. – Давление поднимется. Меня очень радует, что мы остались здесь и будем принимать участие в операции. По крайней мере, будет кому повлиять на ее исход. Если бы нас отправили, было бы гораздо хуже.
– Это да... – согласился Проханов.
– Но не слишком ли мы быстро согласились? Она ничего не заподозрит?
– У меня тоже есть сомнения. Может, поломаем комедию?
– Пошли...
Мы двинулись к корпусу, который я про себя уже прозвал «штабным». Нас, должно быть, увидели из окна и не захотели впускать. На крыльцо вышла Мария. Серьезная и даже слегка злая.
– Есть вопросы? – спросила коротко.
– Есть, – точно так же коротко ответил я. Даже зло ответил. Хоть Леня сейчас и старше меня по званию, но, когда мы служили вместе, у него было на звездочку меньше. И мое былое старшинство сейчас сохранилось, поэтому как-то само собой произошло, что инициативу в руки взял я.
