– А у нас проверка на дорогах что дала? – резко сказал вице-губернатор.
Губернатор еще не знал о нашумевшей перестрелке и переспросил:
– Что?
– У нас застрелили двух омоновцев и сотрудника ГИБДД, – сказал начальник городской милиции. – И одного чеченца. И еще одного раненого в другом месте добили свои же.
– Нам ни одного живого в руки не попало, – посетовал фээсбэшник.
– Ладно, тише, послушаем дальше... – остановил губернатор разговор.
Диктор продолжала:
– Сегодня одновременно в девятнадцати городах чеченские террористы пытались с боем захватить объекты опасного производства и жизнеобеспечения. В большинстве случаев охрана успешно отбила атаку и уничтожила нападавших. Только в трех городах захват объектов террористам удался.
Дальше шел подробный рассказ о случившемся. Из всех городов уже успели передать снятые сюжеты.
– Вот, наши... – сказал вице-губернатор.
Начальник службы МЧС руководил эвакуацией района и давал интервью прямо с места событий. Заместителя губернатора почему-то телевизионщики найти не смогли. Здесь же несколько слов сказал и представитель областной ФСБ. И обыкновенные милиционеры, и курсанты военного училища. Дело двигалось и без заместителя губернатора, и тот надул щеки, восприняв это как личную обиду.
После репортажей, прямо в аэропорту Куала-Лампура, дал интервью премьер-министр, который из-за погоды никак не может вылететь домой. Сказал, что, по его данным, сами группы террористов на связь выходить отказываются. От их имени выступил штаб Хаттаба. И предъявил свои требования.
– Наши представители ведут сложные переговоры, – сказал премьер, – и всячески стараются не допустить жертв среди мирного населения. Делается все возможное, чтобы обеспечить безопасность ни в чем не повинных людей.
В принципе нового ничего сказано не было.
– Надо звонить в Москву, – сказал губернатор. – Не нравится мне ихнее – ничего не предпринимать...
Он взялся за трубку «красного» телефона.
Сначала ответил помощник президента. Попросил подождать. Петр Ильич думал, что в связи со сложной обстановкой трубку возьмет сам президент, но разговаривать опять стал тот ответственный работник аппарата, который уже звонил сегодня.
– Ждите. Мы сообщим о результатах переговоров... И ничего сами не предпринимайте...
Губернатор понял, что по каким-то причинам его до президента не допускают. Тогда он попытался созвониться с канцелярией правительства. Это тоже не удалось.
– Они и не допустят до самого... – сказал вице-губернатор. – Кому-то очень хочется, чтобы взрывы состоялись...
– Не понял? – сказал генерал.
Губернатор печально покачал головой. Он знал партийную ненависть своего первого заместителя к существующей власти. И знал, что тот часто переходит в своих предположениях границы разумного.
Вице-губернатор между тем продолжал:
– Известно, как на Западе относятся к чеченской войне... А если эти взрывы состоятся, то уже никто не посмеет слова против сказать... Это же ребенку ясно...
– Ладно, предположения оставим при себе, – сказал губернатор. Он был уверен, что высказывания его первого заместителя сегодня же будут доложены в Москву. Неужели нельзя быть осторожнее и знать, с кем можно проявлять свои привязанности и антипатии, а с кем лучше держать рот на замке. – Какие конкретные предложения?
– Подождем сообщения от майора Асафьева, – сказал глава областной ФСБ.
– Это кто такой?
– Наш сотрудник.
2
Асафьев сам возглавил группу захвата, отправившуюся в лагерь. По сути дела, работала не только группа захвата. Проводилась настоящая полноценная войсковая операция, только без поддержки бронетехники и артиллерии. Сил в городе не хватало. ОМОН был почти целиком задействован на плотине. К ним на замену вылетело спецрейсом из Москвы десять сотрудников «Альфы», но они еще где-то на подлете. Пока их доставят, пока они сменят хотя бы часть омоновцев, пройдет не менее двух часов. И в помощь усиленной группе захвата ФСБ выделили роту курсантов военного училища. У курсантов задача была предельно проста. Оцепить лес, всех появившихся в районе задерживать и доставлять в штабной автобус. Там уже приготовили кучу бумаг для проведения допросов управленческие дознаватели. А на заднем сиденье покуривал врач-психиатр. Пример соседей-екатеринбуржцев взывал к активности. В чемоданчике у психиатра хватило бы ампул для спецдопроса роты солдат, не только нескольких чеченских головорезов.
Сам майор переоделся в камуфляжный грязно-бело-серый костюм – специальный для условий работы зимой, пододел, как и все, вниз легкий кевларовый бронежилет и отправился с группой захвата к лагерю, как ни отговаривали его от этого основные действующие лица предстоящей операции. Они, опытные волкодавы и ползуны, не любили брать с собой посторонних.
– У тебя ветка под ногой треснет, и всю нашу работу сорвешь... – сетовал капитан Хохлов, старший в группе, и тяжело вздыхал, потому что знал бесполезность своих слов. Не первый раз начальство лезет, куда ему не положено лезть.
– Почему она не треснет у тебя?
– Потому что меня учили ходить бесшумно. Даже по снегу в полной тишине – чтобы ни разу не скрипнуло.
– И мне покажешь. Я хорошо обучаюсь.
– А если заварушка случится?
– Я еженедельно тренируюсь... Драться я смогу.
– Догадываюсь... – Хохлов от упрямства майора начал злиться. – Шрам на лбу у тебя от этого умения...
– Это не какие-то чечены... Это спецназ ГРУ.
Приказать ему не имели права. Он – руководитель операции. Поднимали за спиной майора палец к виску и слегка покручивали, но до откровенной грубости пока не доходило. В мирной обстановке даже опытные боевики ведут себя по отношению к старшим по званию корректно. А обстановка в городе до этого считалась вполне мирной.
Асафьев лез на рожон не ради интереса. Майор хорошо знал, что начальство будет спрашивать не с кого-то из участников операции, а именно с него. И потому он должен был быть на переднем крае. Сами же специалисты по захвату в свою очередь знали, какой из оперативника может быть им помощник, и потому боялись, что майор неосторожным движением может сорвать любое скрытое передвижение.
Впрочем, как хорошие знакомые, и в нерабочей обстановке почти друзья, они на первых порах в лесу показывали ему приемы бесшумного передвижения – не шага, а продвигания ноги через снег снизу. Так и начали переходить, медленно и осторожно, когда до лагеря оставалось около двухсот метров.
Асафьев группу торопил, несколько раз показывая капитану Хохлову на часы. Но тот свое дело знал и на провокацию оперативника не поддавался. Темнота застала их на подступах к забору. И только там капитан вдруг спохватился и резко обернулся к Асафьеву.
