Молниеносные рейды нумидийской кавалерии Нараваса парализовали доставку продовольствия в лагерь отделившихся от Матоса Спендия и Автарита. Вскоре у блокированных восставших закончилась еда, и они, по слухам, были вынуждены пустить в пищу вначале… пленных, а потом и своих рабов! Предводители бунта Спендий, Автарит и примкнувший к ним ливиец Зарзас, поняв, что выхода у них нет, вступили в переговоры с победоносным Гамилькаром. В карфагенском лагере, куда прибыли мятежные вожди и их «подельники», им устроили «самый радушный прием»: Гамилькар предложил, что он выберет несколько человек из числа мятежников и задержит их, а всех остальных отпустит на все четыре стороны. Выбора не было, и главари приняли его условие. Но едва лишь договор был скреплен клятвами, как Гамилькар объявил, что он выбрал… именно Автарита, Зарзаса и Спендия. Первых двух без лишних разговоров по его приказу затоптали боевыми слонами! (Вот оно, чисто «пунийское вероломство» – выражение, вошедшее в древности в поговорку и так рьяно пропагандируемое проримски настроенными античными историками?) Таким образом, всем остальным было наглядно показано, что их ждет!! Не мешкая, Гамилькар двинулся на отряд Матоса, засевшего в городе Тунете. Под его стенами он устроил очередную показательную казнь: до поры до времени оставленного в живых Спендия головой вниз распяли на кресте на глазах у его «соратника по бунту» Матоса. Последний оказался «парень не промах» и, неожиданно напав на один из отдельно стоявших отрядов Гамилькара, разбил его, а его беспечного начальника Ганнибала (тезку легендарного сына Гамилькара) – на войне – как на войне (!) – после изощренных мучений распял на том самом кресте, на котором совсем недавно погиб Спендий и его подельники. И все же в последовавшем решающем сражении у города Лептин Гамилькар, получив подкрепления из Карфагена от своего заклятого врага Ганнона Великого (с которым он на время все же нашел общий язык), разгромил Матоса, рассеял его бунтовщиков, а самого ливийца жестоко казнил на главной площади Карфагена.
…Между прочим, именно в ходе Ливийской войны Гамилькар Барка сумел отточить свое полководческое мастерство. Ему противостояли закаленные вояки Матос, Спендий и Автарит, но они никогда ранее не командовали большими массами людей и владели тактикой локального боя, не умея мыслить стратегически. К тому же у них не было грозной ударной силы пунов – нумидийской кавалерии и боевых слонов. Последние именно в той войне показали себя с наилучшей стороны: они были максимально эффективны против сбившихся в неуправляемую кучу зажатых со всех сторон людей, а не мужественно державших правильный строй солдат, в частности, хорошо обученных римских легионеров. Затравленное людское «стадо» легко топталось озверевшим слоновьим стадом…
Усмирив продолжавшееся три года и три месяца восстание в 238 г. до н. э. и наведя порядок на родине, Гамилькар постепенно вернул жизнь в Карфагене в привычное русло. Поддержанный народом и влиятельным в Большом Совете 104-х своим зятем Гасдрубалом Красивым (Великолепным) – вожаком демократических кругов, – он энергично вступил в политическую борьбу с кланом Ганнона Великого, ратовавшего за мирную политику в отношении Рима, и сумел получить полномочия бессрочного командующего армией, став своего рода почетным диктатором. Именно теперь Гамилькар почувствовал себя настоящим солдатским вожаком и решил в будущем рассчитывать только на своих воинов. Воинственный Барка мечтал восстановить силы отечества и отомстить Риму за потерю Сицилии с Корсикой.
Очередная схватка двух самых крупных «хищников» Средиземноморья той поры была не за горами!
Часть II. Как Баркиды новую войну готовили
Глава 1. Гамилькар в Испании
Задумывая войну с Римом, сначала Гамилькар решил покорить Испанию (в древности она называлась Иберией), – населенную полудикими отважными племенами и богатую на серебряные и медные рудники. Ей предстояло стать своего рода арсеналом для борьбы с Римом, который в то время был занят решением многих проблем: усмирением своих североиталийских соседей – лигуров, покорением иллирийцев на Балканах и возросшей враждой с Македонией. Карфаген уже давно владел торговым портом на юго-западном побережье Иберии – Гадесом (ныне Кадис), но нигде в глубь страны так и не проник. Для этого он сформировал отборное войско из 17–20 тыс. ливийской пехоты и 2–3 тыс. нумидийской конницы и неизвестного нам количества боевых слонов. Отправляясь в 237 г. до н. э. в поход, Гамилькар взял с собой не только зятя Гасдрубала Красивого (по карфагенскому обычаю зять должен был жить в семье тестя), но и сыновей, в том числе своего старшего сына девятилетнего Ганнибала, будущего одного из трех самых легендарных, наряду с Александром Македонским и Юлием Цезарем, полководцев Древнего мира. Мальчикам надлежало приобрести бесценный опыт, столь необходимый для успешной войны с заклятым врагом их отца и родины – Римом!
…Кстати, клан Ганнона (или, как его еще иногда называли, Ганнонов) был не против отъезда Гамилькара в далекую Испанию, поскольку таким образом удалялся из Карфагена опасный своей возросшей популярностью амбициозный полководец. Поддерживая идею захвата богатых иберийских земель, Ганнон и его сторонники прекрасно понимали, что иберийские богатства укрепят положение не только самого Карфагена, но, несомненно, и всех Баркидов. В то же время они, естественно, надеялись, что, покоряя воинственные иберийские племена, лихой Гамилькар сложит на чужбине голову и, как говорят в таких случаях: «нет человека – нет проблемы». Отчасти их ожидания оправдаются! Но только отчасти…
…Ганнибал (248/246; последняя дата кажется многим историкам более предпочтительной – 183 г. до н. э.) был первым сыном Гамилькара Барки, уже имевшего трех дочерей.
Сестры Ганнибала, чьи имена и возраст остались нам неведомы, – каждая по-своему – вошли в историю. Старшая вышла замуж за суффета (высшее должностное лицо) Карфагена, флотоводца Бомилькара, и их сын Ганнон станет известным кавалерийским командиром, окажется на военной службе под началом своего великого дяди, внеся немалый вклад в его победу в знаменитой битве при Каннах. Средняя сестра стала женой популярного влиятельного политика и полководца Гасдрубала Красивого, но она умерла молодой, и отправившийся вместе с тестем в Испанию Гасдрубал вскоре женился по дипломатическим соображениям вторым браком на местной принцессе. И, наконец, третья сестра, сосватанная за нумидийского царька Нараваса, более известна благодаря перу французского писателя Флобера, обессмертившего ее под именем Саламбо в своем одноименном произведении.
А вот о матери Ганнибала нам не известно ничего.
Первенца Гамилькара нарекли в честь покойного деда – ярого сторонника величия Карфагена – Ганнибалом (Ханнибаалом), что по-финикийски примерно означает – «пользующийся милостью Баала». (Главного бога пунов звали Баал-Хаммоном или Ваалхаммоном.) У Ганнибала было два младших брата, причем разница в возрасте между всеми ними была очень небольшая. Их отец возлагал на своих отпрысков серьезные надежды. Молва гласила, что однажды, глядя, как они увлеченно играли в «войнушку», он радостно воскликнул: «Вот львята, которых я ращу на погибель Риму!» Но судьба распорядилась иначе.
