Средний брат Гасдрубал (в переводе с финикийского – «мне помогает Баал») (244–207 гг. до н. э.) – слыл человеком импульсивным и стремительным, но не столь уверенным в себе, как его старший брат. Во время легендарного похода его старшего брата в Италию именно он возглавит командование войсками в Испании и будет убит в 207 году в битве на берегах Метавра, спеша на выручку брату, запертому римлянами в южной оконечности Апеннинского полуострова.
Всего на несколько лет переживет Гасдрубала младший брат Магон («подарок») (240/239—203 гг. до н. э.) – еще один отчаянный смельчак и любимец солдат. Судя по всему, Магон был многогранной личностью: природа щедро одарила его талантами мирного характера – градостроения, торговли и управления. Но развязанная его старшим братом затяжная война заставит и его часто сражаться плечом к плечу с ним, а в самом конце 15-летнего похода Ганнибала в Италию он умрет от тяжелой раны в 203 году по пути домой в Средиземном море. Такова участь (может быть, карма?) братьев великого Ганнибала…
…Между прочим, с отъездом Гамилькара в Испанию связана одна очень популярная и красивая легенда, более известная в истории и литературе как «клятва Ганнибала». Перед отъездом из Карфагена Гамилькар, как положено, принес жертвы богам и, приведя малолетнего Ганнибала в храм, заставил поклясться на алтаре, что он вечно будет бороться с римлянами и никогда не помирится с ними. (Потом такую же клятву дадут своему отцу и младшие братья Ганнибала!) Этой клятве Ганнибал был верен до гроба и впервые поведал о ней постороннему человеку только на закате своих дней в 193 г. до н. э. укрывшему его от происков Рима Антиоху III…
…И вот настал день и час, когда наконец все было готово к отплытию в Испанию. Ранней весной лоцманы вывели эскадру Гамилькара на рейд. Матросы вскарабкались на реи, чтобы поднять паруса. Гребцы подняли весла, готовясь по команде опустить их в воду и под мерное ритмичное пение, помогавшее грести, начать свою тяжелую и нудную работу – гнать корабль в открытое море.
Маленький Ганнибал с восторгом наблюдал, как постепенно исчезала в синеве неба красная кромка берега. Тогда он и не предполагал, вернее не мог и подумать, что пройдет без малого тридцать пять лет, прежде чем ему снова доведется увидеть эти берега и ступить на родную землю.
Шесть дней эскадра плыла на запад против господствующего ветра, стараясь не приближаться в зону видимости с африканского побережья. Гамилькар при всей его воинственности и бесстрашии сейчас, когда вершилось дело всей его жизни и ему абсолютно не нужно было, чтобы римские шпионы раньше времени узнали, куда ушли его корабли, мудро следовал поговорке «береженого – Бог бережет!». Но вот позади оказались Геркулесовы (Геракловы) столбы (теперь это Гибралтарский пролив), и корабли круто повернули на север.
Вскоре на горизонте появились очертания скалистого полуострова, а на нем виднелись постройки города Гадеса. Города еще более древнего, чем Карфаген и вместе с тем очень на него похожего. В прекрасной глубоководной гавани стояли на якорях большие парусники, и лишь прибой мерно покачивал их. Гамилькар и его люди оказались там, куда так стремились – на испанской земле. Теперь им оставалось лишь не терять времени даром и освоить Иберийский полуостров раньше, чем сюда доберутся «длинные руки» жадного до чужих богатств Рима…
За долгие годы «огнем и мечом» Гамилькар вместе со своим зятем и заместителем Гасдрубалом Красивым завоевал половину Испании – до реки Ибер (современная Эбро) и тем самым с лихвой компенсировал потерю Сицилии с Корсикой и Сардинией. Более того, он основал новый крупный город Акра-Левке, или Белая Крепость (совр. Аликанте) на юго-восточном побережье Иберии. По сути дела он сменил прежнюю базу Гадес на юго-западном побережье полуострова, став опорным пунктом связи с метрополией. Если простых иберийских воинов он либо отпускал на все четыре стороны, либо заманивал щедрыми подарками в ряды своих наемников, то с их вождями расправлялся быстро и жестоко: ослеплял, колесовал, сжигал половые органы и под конец распинал окровавленный кусок мяса, который еще совсем недавно назывался… человеком. Так, например, он поступил с доставившим ему много неприятностей мятежным вождем Индортой. Таким образом, он наглядно давал понять, что ждет воинов и какова участь их вождей! По крайней мере, так описывает завоевание Иберии Гамилькаром римская традиция!
Обеспокоенный боевыми успехами Гамилькара – ведь Иберия превращалась в мощную базу возрождения могущества Карфагена, в 231 г. до н. э. Рим отправил к Барке свое посольство. Дальновидный карфагенянин спокойно, но не без иронии разъяснил, что его завоевания на Пиренейском полуострове остро необходимы Карфагену для… уплаты контрибуции могущественному Риму. Рим скорее всего не поверил, но вмешаться не смог, скованный волнениями галлов на севере Италии и назревавшей новой войной с воинственным иллирийским царем Скердилайдой. Временно «успокоив» заклятого врага, Гамилькар как ни в чем не бывало продолжил захват Иберии. Против особо строптивых он действовал по одному и тому же хорошо проверенному «рецепту»: высылал вперед десятка два своих слонов в кожаных боевых доспехах. Невиданные лесные гиганты всегда оказывали шокирующее действие на незнакомых с ними людей. И лошади тоже их пугались. Дикие туземные орды таяли, а их земли переходили в руки карфагенян. В карфагенскую казну потекло рекой серебро и золото богатых испанских рудников, карфагенские войска пополнились воинственными иберийскими наемниками.
Однако использовать накопившиеся силы против Рима Гамилькар не успел – трагическая случайность подстерегла его зимой 228/229 г. до н. э.
…Между прочим, обстоятельства гибели Гамилькара Барки окутаны туманом легенд, порой невероятно эффектных. Так, якобы иберы, доверху нагрузив повозки хворостом, впрягли в них быков и окружили небольшой отряд карфагенских солдат во время марша. Запалив хворост, иберы сожгли всех карфагенян, включая их знаменитого предводителя. Всерьез принимать такие «театральные» версии гибели многоопытного Гамилькара не приходится…
Одна из наиболее известных версий не исключает, что, спеша на помощь своему зятю Гасдрубалу, осаждавшему один из иберийских городов в глубине материка, Гамилькар мог попасть в хитроумную ловушку, устроенную ему воинственным царьком племени ориссов (оретанов), обитавшего на плоскогорьях Ламанчи.
Вот как это могло произойти:
…Лесная дорога нескончаемой лентой вилась среди скал и ущелий этой горной страны. Крупный отряд карфагенских всадников осторожно продвигался сквозь лесную чащу…
Полдень. Солнце стояло в зените. Жара. Липкий пот струился по разгоряченным телам под доспехами и шлемами завоевателей. Самое время расслабиться, но нет, нельзя! Не было на то команды их вожака – хитроумного матерого «волка» – ехавшего в голове колонны, змеей извивавшейся по полотну дороги. Обильная седина в волосах и курчавой бороде свидетельствовала о непростой жизни человека, много повидавшего и пережившего. Ветеран многих походов и сражений, он был недоверчив и скрытен. Вот и сегодня, продвигаясь со своим передовым отрядом в глубь враждебной ему страны, имея много людей и даже огромную свору боевых псов, он все-таки выслал вперед разведку, ни на минуту никому не позволяя расслабиться и утратить боевую готовность. Все может случиться в этом краю – пусть сказочном, но варварском и враждебном. И он не для того пришел сюда со своими юными сыновьями, за долгие годы преодолев столько преград и лишений, чтобы погибнуть от нелепой случайности! Бдительность и еще раз бдительность!
