…Между прочим, взятие благодаря предательству начальника гарнизона брундизийца Дасия зернохранилища в Кластидии не решило всех проблем пунийской армии Ганнибала, но показало римским полководцам, что «сидеть, сложа руки» стратегически невыгодно! Ганнибал умеет найти подход к италийцам, стремясь подорвать их доверие к Риму…
Но Семпроний не хотел ничего слушать. Он не намеревался делиться славой победителя Ганнибала с будущими консулами 217 г. до н. э., к которым, если война затянется, естественно, должно было перейти руководство римской армией, противостоящей карфагенскому полководцу. К тому же Сципион еще не залечил рану, оказался прикованным к постели и не мог лично участвовать в сражении. Впрочем, если бы не ранение, то не исключено, что он бы не был столь пассивен и не дал бы своему коллеге вершить судьбу всех консульских легионов. Руководство его легионами перешло в руки азартного и самонадеянного Семпрония (так предпочитают характеризовать Семпрония пропатрициански настроенные римские историки), которому не терпелось задать трепку зарвавшемуся пунийцу.
Соперничество консулов, стремившихся победить Ганнибала, но явно не желавших делиться друг с другом лаврами победителя, грозило катастрофой.
Сложившейся ситуацией коварный карфагенянин воспользовался с блеском. Вся сила его наемной армии, воюющей на чужой территории и не имеющей прочного тыла, заключалась в наступлении. Прекрасно понимая, что время работает против него, он не хотел упускать психологического преимущества, полученного после боя при Ломелло (или при Тицине – последний раз употребим это название!). К тому же часть римских легионеров-новобранцев явно была неопытна, а уже знакомый с манерой боя пунийского полководца осмотрительный Сципион – временно «нетрудоспособен». Грех было не воспользоваться всем этим и не расставить амбициозному и импульсивному Семпронию хитроумную ловушку.
В небольших конных стычках с римлянами карфагеняне умышленно позволили Семпронию добиться некоторого успеха, чтобы укрепить его уверенность в победе и на поле большого, решающего сражения. Раздразнив врага, лихие нумидийцы каждый раз успевали спрятаться за строем тяжелой карфагенской кавалерии. А когда римские легионы собирались выступить в поддержку своей кавалерии, то карфагеняне мгновенно исчезали за разлившейся Треббией. В конце концов, ободренный постоянными «успехами», Семпроний послал вдогонку в очередной раз «бегущему» врагу всю свою кавалерию вместе с копьеметателями. Ганнибал остановил своих воинов только перед своими лагерными воротами, выстроил их лицом к неприятелю, но в решительный бой все же не вступил. Такое сражение было бы ему навязано и протекало бы не так, как ему могло быть желательно.
Ганнибал собирался дать большое сражение только там и тогда, когда сочтет это выгодным для себя.
…Между прочим, хитроумный пуниец знал, что делал: легионеры Семпрония почувствовали вкус небольших побед и однозначно полагали, что теперь-то уже им осталось взять верх над трусливым врагом в решительном сражении! Тем более что именно их конница, разгромленная в неудачной «стычке» под Ломелло, отличалась раз за разом! Семпроний – не чета неудачнику Сципиону – он знает, как не только приструнить обнаглевшего неприятеля, но и поставить победную точку в развязанной тем войне на римской земле…
Так и случится. Задиристому римскому консулу придется вступить в битву на месте, выбранном хитроумным Ганнибалом и, конечно же, удобном прежде всего для его войска. Оно развернется на карфагенском берегу, хорошо изученном пунийским полководцем, но абсолютно неизвестном римскому консулу.
Ошибка Семпрония окажется роковой.
Ганнибал слыл большим мастером использовать особенности ландшафта в свою пользу, причем оценивал их мгновенно и столь же стремительно занимал наивыгоднейшую позицию. Все очень просто: он с детства помнил слова знаменитого эпирского полководца Пирра, которые так любил повторять ему его заботливый покойный отец: «Заставь землю сражаться за тебя!» (Люто ненавидевший Рим, Гамилькар Барка знал, что делал, всесторонне «подковывая» своего сына для смертельной борьбы с римлянами!) И вот сейчас Ганнибал решил воспользоваться этим мудрым изречением, благо местность явно этому благоволила. Между пунийским лагерем и рекой Треббией протекал ручей Нуретта с высокими берегами, поросшими камышом, кустарником и деревьями. Во время разведок местности Ганнибал решил, что там можно легко скрыть не только пехотинцев, но и всадников, особенно если положить сверкавшее на солнце оружие на землю, а шлемы спрятать под щиты. Это было идеальное место для засады. Ганнибал прекрасно изучил повадки римлян: они боялись лесных засад, но не овражных «подстав»! Обсудив план на военном совете, Ганнибал начал формировать специальный отряд. Командование им он поручил своему юному брату, отважному Магону Баркиду. Ему было велено выбрать для засады 200 лучших бойцов – 100 пехотинцев и 100 тяжелых испанских всадников – на которых можно положиться при самом скверном развитии событий. Когда с отобранными воинами Магон явился к Ганнибалу, тот приказал им выбрать из своих подразделений еще по 9 лучших, по их мнению, воинов. Набрав таким образом 1000 отборных пехотинцев и столько же всадников, он расположил их ночью в засаде. Напутствием им послужили его последние слова: «Учтите! Перед вами враг, слепой к искусству войны!! Ваш своевременный и внезапный удар решит исход боя!!!» (Забегая вперед, скажем, что Ганнибал как в воду глядел.)
Между Треббией и карфагенским лагерем находилось грязное болото. Ганнибал распорядился выкопать здесь мелкий ров с земляным валом, способным скрыть пехотинца, но не очень заметным со стороны реки.
Так Ганнибал сделал все, что мог, чтобы сама земля мешала римским легионерам и помогала его бойцам.
Весь вечер перед битвой Ганнибал беседовал с командирами, не только отдавая последние распоряжения, но и внимательно выслушивая их мнения и порой принимая наиболее дельные советы. Уже распуская их, он как бы мимоходом бросил фразу: «Послезавтра все дороги на богатые города Италии будут для нас открыты…» И вожаки правильно поняли его: воины должны знать, что ждет их после победы!
Глава 3. Новый успех Ганнибала, или Битва в снегу
Был день зимнего солнцестояния – 22/23 декабря 218 г. до н. э. Рано утром шел снег, потом зарядил ледяной дождь. Вся округа потонула в грязи. Семпроний злился на промозглую погоду, которая, по-видимому, не оставляла ему никаких шансов на успешные боевые действия. Перед рассветом Ганнибал приказал нумидийской коннице перейти через Треббию и, подскакав к воротам неприятельского лагеря, забросать дротиками караулы, вызвать римлян на бой. Когда сражение начнется, медленно отступать к реке и заманить противника на тот берег, где стояли карфагеняне. Всем остальным было велено плотно позавтракать, подготовить оружие, снарядить коней и терпеливо ждать сигнала.
Когда лихие нумидийские наездники устроили у лагерных ворот римлян шум и беспорядок, раздразненный Семпроний, ни минуты не сомневавшийся в успехе, вывел против них всю свою кавалерию и 6 тыс. легковооруженных пехотинцев, а потом и почти всю пехоту. Однако проделал он это слишком торопливо: разбуженные легионеры вышли на поле полусонными, голодными и недостаточно тепло одетыми; кони были не кормлены. Преследуя медленно отходящих задиристых нумидийцев, римляне, так и не успевшие как следует размяться, вступили в полосу речного тумана, пронзительно холодного и сырого. Сверху снова повалил мокрый снег, пронимавший людей до костей. Во вздувшейся, стремительно бегущей реке студеная вода, поднявшаяся за счет прошедшего дождя, доходила им до груди, а кое-где и до шеи, поэтому, когда солдаты вышли на другой берег окоченевшие, они едва могли держать в руках оружие под штормовыми порывами ледяного ветра. Более того, отнюдь не все сумели переправиться, а кое-кто и вовсе… утопил свое оружие! Пунийские воины тем временем грелись у костров, растирались теплым оливковым маслом, козьим салом и завтракали сытным тушеным мясом с ячменной кашей, в общем – были «бодрые душой и телом».
