После разгрома кереитов и гибели Ван-хана Таян-хан видел в Чингисе своего главного соперника в борьбе за власть в монгольских степях, если только он в ней участвовал или желал участвовать. Найманы хоть и были в стороне, но являлись врагами и явно мешали Чингису, тем более что с ними якшался Чжамуха. Сам Таян-хан определенно недооценивал своего врага:
– Сказывают, что в северной стороне есть какие-то там ничтожные монголишки и что будто бы они напугали великого государя Ван-хана и своим возмущением довели его до смерти. Уж не вздумал ли он, Монгол, стать ханом? Разве для того существуют солнце и луна, чтобы и солнце и луна светили и сияли на небе рядом? Так же и на земле. Как могут быть на земле рядом два хана? (по «Сокровенному сказанию», с. 142).
Эти слова, если они достоверны, вряд ли могут быть свидетельством стремления Таян-хана самому стать «владыкой степей». Они введены в «Тайную историю» для того, чтобы подчеркнуть величие Монгола – Чингис-хана.
Столкновение Чингис-хана с Таян-ханом было неизбежным. Чжамуха, который по-прежнему хитрил и выжидал, надеясь на гибель Чингиса на этот раз от руки Таян-хана (или Таян-хана от руки Чингиса), примкнул к найманам.
Говорят, Таян-хан был не из храбрых людей, он больше увлекался охотой, чем воинскими упражнениями и делами своего улуса, и потому, думая начать войну, решил заручиться союзниками. Его послы прибыли к онгутам. Онгуты, тюрки и несториане, как пишет П. Рачневский, «были братьями по расе и вере найманов» [Рачневский, с. 77]. Жили онгуты на границах с Цзинь. По сведениям Рашид-ад-дина, это «был народ особый и только похож на монголов» [Рашид-ад-дин, т. I, кн. 1, с. 140]. Онгуты служили чжурчжэньским государям, несли охрану границ Цзинь вдоль Великой Китайской стены. «Тайная история» передает нам послание Таян-хана к онгут-скому правителю Алахуш-Дигитхури, несомненно отражающее недооценку найманским ханом сил Чингиса.
– Сказывают, – говорили послы Таян-хана, – что там, на севере, есть какие-то ничтожные монголы. Будь же моей правой рукой. Я выступлю отсюда, и мы соединимся.
Алахуш был свидетелем того, как «ничтожные монголы» Чингиса истребили татар, разгромили кереитов. Он не только не хотел ссориться с Чингисом, а, как говорили, даже симпатизировал ему. Таян-хану он ответил, не объясняя причин: «Я не могу быть твоей правой рукой», а к Чингису отправил верных людей с такой вестью: «Найманский Таян-хан… присылал просить меня быть у него правой рукой, но я отказался. Теперь же посылаю тебя предупредить» [Сокровенное сказание, с. 143].
Эта весть застала Чингис-хана во время большой облавной охоты. Немедленно был созван совет. Мнение большинства было выражено в словах Бельгутая: «Найманы хвастают, уповая на то, что улус их велик и многолюден… Как можно усидеть при подобных надменных речах их? На коней, не медля!» [там же, с. 143–144].
Чингис-хан согласился на немедленный поход против Таян-хана. Но он серьезно готовился к войне и перед походом реорганизовал управление войсками и улусом.
Реформы 1204 г. описаны в «Тайной истории»: «Понравилось это слово Бельгутая Чингис-хану Остановив охоту, он выступил из Абчжиха-кодегера и расположился лагерем по Халхе, в урочище Орноуйн-кельтегей-хада. Произвели подсчет своих сил. Тут он составил тысячи и поставил нойонов, командующих тысячами, сотнями и десятками. Тут же поставил он чербиев. Всего поставил шесть чербиев, а именно: Додай-черби, Дохолу-черби, Оголе-черби, Толун-черби, Буча-ран-черби и Сюйкету-черби. После составления тысяч, сотен и десятков Чингис-хан отобрал лично для себя кешиктенов – дежурную стражу. Эта стража состояла из 80 человек кебтеулов для ночной охраны хана и 70 человек турхаудов для его охраны днем. В этот отряд по выбору зачислялись самые способные и видные наружностью сыновья и младшие братья нойонов, тысячников и сотников, а также сыновья людей свободного состояния… Затем была отобрана тысяча богатырей, которыми он милостивейше повелел командовать Архай-Ха-сару и в дни битв сражаться пред его очами, а в обычное время состоять при нем турхаух-кешиктенами. Семьюдесятью турхаудами повелено управлять Оголе-чербию, по общему совету с Худус-Халчаном» [там же, с. 144]. Таким образом, реформа свелась к следующим мероприятиям:
1. Была реорганизована армия, введена система десятков, сотен и тысяч. Реформа эта, возможно, коснулась не только армии, но и всего населения улуса, поскольку в источнике сказано «составил тысячи». Не исключено, что все население улуса одновременно было разделено на такие группы населения, которые были обязаны выставить соответствующее количество воинов – десятки, сотни и тысячи с полным снаряжением. Это была древняя система Центральной Азии, известная еще с гуннов.
2. Была введена должность черби. Черби, «состоящие на службе», управляли людьми и хозяйством улуса. Они ведали «кравчими, привратниками, конюшими» и т. п. и личной гвардией хана.
3. Была отобрана тысяча гвардейцев хана, призванных сражаться «пред его очами», и создана его личная гвардейская охрана из 150 гвардейцев. В гвардию шли дети и младшие братья нойонов и должностных лиц – тысячников и сотников. По-разному трактуется слово, которое С.А. Козин перевел как «люди свободного состояния». П. Рачневский полагает, что речь идет о населении улуса, равноценном по социальному статусу китайским «бай син», т. е. «простым людям», не состоящим на официальной службе [Рачневский, с. 77]. В новом кратком переводе «Тайной истории» на китайский язык, однако, подчеркивается, что в монгольском термине делается упор на то, что на службу в гвардию брали сыновей именно лично свободных людей – «рабовладельцев, не имеющих чина и должности» [Дорона-Тиб, с. 182].
Эти мероприятия, возможно, дополняли то, что было сделано при сформировании первого улуса Чингис-хана, они упорядочили устройство улуса после того, как он сильно пострадал в 1203 г. от удара кереитов.
В начале лета 1204 г. войско Чингиса – около 45 тыс. всадников выступило в поход на найманов. Перед походом было совершено жертвоприношение священному знамени, в котором, по поверьям монголов, обитал дух-хранитель войска Сульдэ. Армия Чингиса двигалась верх по реке Керулен. Столкнувшись с первыми найманскими караулами, монголы решили перед большим сражением подкормить коней, а заодно пойти на хитрость – ночью каждому воину разжечь по пять костров в разных местах. Темной, звездной ночью заполыхала степь заревом огней, и найманам со страху почудилось, что армия Чингис-хана заполнила всю степь, ибо в стане монголов «огней было больше, чем звезд на небе». Была применена, судя по «Юань ши», и такая хитрость – перед сражением монголы загнали в лагерь Таян-хана тощую лошадь. Таян-хану показали ее. Излагая войскам план сражения, Таян-хан сказал: «Монгольские лошади отощали, как эта. Заманим их поглубже, а затем начнем сражение и захватим их» [Юань ши, цз. 1, с. 76].
Таян-хан поджидал Чингиса со своим войском на реке Алтай в Хангае. С ним вместе был Чжамуха, а также представители других племен. В «Юань ши» названы мер киты, кереиты, ойраты, дэрбэн, хатачины, татары. Когда осторожный Таян-хан предложил было вначале не принимать сражения, а отступить за Алтайские горы, «заманить Чингиса поглубже», увлекая за собой монголов, его сын Кучлук обвинил отца в трусости. Доказывая, что армия у Чингиса невелика, он ссылался на тот очевидный факт, что большинство монголов здесь, с Чжамухой, в лагере Таян-хана.
