Их головокружительный и многолетний бег от бедности закончился полным ее поражением. Но ожидаемого суперприза и «жили они долго и счастливо» не получилось. Супруги – настоящие друзья и соратницы в битве простых курсантов с рыночной экономикой – по мере улучшения благосостояния превратились в жительниц другой планеты, с которыми не о чем говорить и, что еще страшнее, не о чем мечтать. Финансовая вседозволенность обнулила семью. Средства не оправдали цель, они ее прихлопнули как комара. Деньги ради жизни любимых людей исключили любимых людей из жизни. Развод – обязательный показатель успешности. Мне очень жалко это констатировать.
Двигаться в гору гораздо занятнее, чем пытаться на этой горе жить. Те же знакомые рассказывают о покупке классной виллы, на обустройство которой они грохнули целое состояние и три года жизни. Вилла сверкает окнами на солнце, а знакомые, попивая вино, зевают. Обладать виллой интересно в беседах с друзьями. Жить скучно.
Скука и отсутствие чистой радости – еще один признак успешности. Каждый новый день сулит лишь повторение схемы дня вчерашнего. Говорят, что подобные ощущения являются симптомами кризиса среднего возраста. Те, кто живет пивом под телевизор, скажут: Совсем буржуи зажрались». Хотя проблемы те же, просто диван под штанами дешевле.
Успех в бизнесе имеет потолок. Можно бесконечно запускать новые проекты и развивать новые линейки. Но каждый следующий виток есть повторение пройденного. Успех отупляет. Успех делает человека беззащитным. Вместо борьбы с запахами в парадной ты просто покупаешь другую квартиру. Вместо разговора с гопниками нанимаешь телохранителя. Возлюбленную ищешь у Листермана. В какой-то момент понимаешь, что ты давно перестал быть собой и превратился в объект – почитания, восхищения, обслуживания. Терминал для оплаты. Кошелек.
В школе меня учили, что опыт – сын ошибок трудных. Посмотрев на знакомых, я пошел в политику. Превентивно. Чтобы не потерять субъектности.
Фонтанка.ру
На самом деле есть причина еще важнее тех, что описаны в статье: депутат ЗакСа является в разы более интересной фигурой для СМИ, чем руководитель одного из местных единороссовских исполкомов.
Поэтому я не стал говорить «нет» на дикое предложение сыграть в выборы на Васильевском острове.
Глава 2 Главное – правильно посчитать
Питерские выборы – это выборы особенные. В них полно тумана, странных подсчетов и нечеловеческой логики.
Начнем с того, что выборы в ЗакС пятого созыва планировалось провести по партийным спискам. Партийные списки двух уровней (федеральный думский и региональный заксовский) должны были отражать мнение общественных организаций и «народа» на тему «кто здесь самый достойный кандидат». По факту «народные предпочтения» формировались «вздорными бабами» (характеристика из кулуарных бесед), которые в тот момент находились у руля региональной общественной приемной В. В. Путина и по должности имели карт-бланш для применения собственных правил математики при подсчете голосов.
Самой забавной была реакция наших мужиков: они ничего не могли поделать. Могущественные представители партийной питерской номенклатуры, люди, при виде которых было принято трепетать и нижайше шаркать ножкой, просто орали «да уймите вы этих дур!» – и при этом ничего не происходило. «Дуры» насчитали себе зачетные места в списке в Государственную думу, где и сидят в настоящее время. Таким образом, федеральные политические расклады были организованы вопреки продуманным схемам, что сильно портило настроение и атмосферу в региональном штабе «ЕР» на старте избирательной кампании.
Что касается списков региональных, то здесь результаты праймериз зависели от достигнутых договоренностей в высоких кабинетах. Человек с подтвержденным правом на мандат автоматически получал наибольшее количество голосов во время внутрипартийного голосования. Если, конечно, глава района греб в одной лодке с губернатором. А вот здесь и случился затык.
В конце августа – начале сентября в Санкт-Петербурге тотально сменилась власть. Построенная схема избирательной кампании, с понятными центрами силы и источниками финансирования, самоуничтожилась. Главы районов утратили веру в «прикрытый тыл» и во многих случаях предпочли наблюдательно-выжидательную позицию, усиленно нюхая ветер, чтобы не ошибиться с дальнейшими телодвижениями. Политическая обстановка в стране перестала диктовать требования на сокрушающую победу «ЕР» «вопреки и несмотря на», в избирательных бюллетенях впервые появились представители всех политических партий, желающих сыграть на выборах. Короче, все стало шатко и непонятно. И вот в такое время я выскочил со своей заявкой на кандидатство как черт из табакерки.
Кроме этого, выборы по партийным спискам предполагали не только первичный внутрипартийный отбор, но и своеобразный способ зачисления в победители (депутаты). Для того чтобы получить должность народного избранника, необходимо было набрать голосов больше, чем другие кандидаты на округе, а также «достаточно, чтобы попасть в проходную часть списка». То есть твоя победа на собственном округе в итоге могла оказаться поражением, если кандидат-единоросс с соседнего округа набирал голосов больше, чем ты.
В моем случае расчеты штатных предвыборных математиков весной 2011 года выглядели следующим образом: в моем округе № 1 проживало 110 тысяч человек, из них избирателями значилось 70 тысяч. С учетом совмещения выборов в Государственную думу и Законодательное собрание Санкт-Петербурга, ожидаемая явка избирателей должна была составить не менее 50 % избирателей, или примерно 35,5 тысячи человек. С учетом спорных результатов прошлых выборов и ожидаемого рейтинга «ЕР», проходной барьер для кандидатов составлял не менее 50 % от числа проголосовавших. То есть мне надо было набрать не менее 17,5 тысячи голосов, чтобы «надрать всем задницу на округе» и с чувством победы гордо устроиться в депутатском кресле.
В мае 2011 года мне пришлось прослушать про «задницу» не менее десятка раз, прежде чем я осознал, что вместо командной игры мне предстоит круговая оборона, так как по-другому не выстоять, когда «свой» заинтересован в твоем низком результате чуть ли не больше, чем чужой.
При этом идея стимулирования «внутрипартийной конкуренции» изначально закладывалась как благая. За несколько лет политического доминирования единороссы сильно расслабились. Люди, находящиеся в первой десятке партийного списка, выигрывали по умолчанию – за счет силы тяги партии власти. Люди, находящиеся во втором десятке списка, проигрывали – тоже по умолчанию. И те и другие знали результаты заранее, и поэтому выборы не доставляли им особых хлопот: они просто не напрягались. В итоге более-менее серьезно кампанией занимались те, кто находился на 11 – 13-м местах и чья судьба зависела от количества избирателей, пришедших на участки и проголосовавших за «ЕР». Идея выборов по партийным спискам должна была придать динамики передовым и замыкающим, поскольку вносила некоторый элемент «соревновательности» и «непредсказуемости».
На практике внутрипартийная конкуренция выродилась в сепаратные переговоры с противником, штатное предательство и чернуху. По непроверенным данным, которые, естественно, активно обсуждались в партийных курилках, единороссы покупали голоса у КПРФ и «Яблока», чтобы сделать своих коллег в общем зачете. Поэтому мне грустно и смешно, когда представители этих славных партий кричат о «нечестных выборах». «Справедливая Россия» легко договаривалась с «Единой» на тему «вальнем этого выскочку на округе», «ЕР» работала на победу КПРФ, «Яблоко» било по рукам с «ЕР» на тему подряда на «мочилово» СР Понятно, что речь идет о конкретных историях и конкретных людях. Об этом знали все, кто варился в предвыборном котле осенью 2011 года. Но вряд ли вы услышите подобные рассказы из уст принципиального журналиста Бориса Вишневского или принципиального депутата Максима Резника. Они профессионалы, а не самоубийцы.
