МИФ ОБ УПУЩЕННОЙ ПОБЕДЕ КОММУНИСТОВ
Учитывая силу страха, который преобладал на всех уровнях общества во Франции и Италии в послевоенный период, неизбежно возникает вопрос: насколько вероятна была возможность того, что власть могли взять коммунисты? В то время эта угроза, очевидно, воспринималась очень серьезно, но, оглядываясь в прошлое, следует сказать, что подобный исход был невозможен ни при каких обстоятельствах. Коммунистам никогда не удавалось завоевать и трети голосов избирателей ни в одной стране, и даже при поддержке социалистов они лишь мимолетно получили абсолютное большинство голосов во Франции. Их единственная реальная надежда на завоевание власти состояла в том, чтобы убедить своих партнеров по коалиции отдать им не только должность премьер-министра, но и контроль над всеми ключевыми министерствами. Но, как заметили в июле 1945 г. наблюдатели из числа союзников в Италии, правые и центристские партии никогда не допустили бы этого, потому что были уверены в стремлении коммунистов создать однопартийное государство: «Позволить левым прийти к власти было бы равносильно подписанию их собственных смертных приговоров». В обеих странах коммунисты неоднократно оттеснялись от самых важных постов в правительстве.
Поэтому единственным способом, с помощью которого коммунисты могли завоевать абсолютную власть, стала бы полномасштабная революция. Даже если бы население Италии и Франции склонилось к такому исходу, его не допустили бы западные союзники. На протяжении месяцев после освобождения англичане и американцы держали огромные армии в обеих странах, вполне способные подавить коммунистический мятеж. Позднее, когда военное присутствие союзников уменьшилось, Америка стала утверждать свою власть посредством скорее экономической, нежели военной силы. Изгнание премьер-министром Италии Де Гаспери коммунистов из правительства стало возможным только благодаря массированной помощи стране. Точно так же французы, надеясь на возрождение своей подорванной экономики, знали, что им нужно полагаться на деньги Америки.
Поэтому мысль о том, что коммунисты могли завоевать или захватить власть, не что иное, как иллюзия. Обе страны зависели от союзников, и правительства не имели никакой реальной власти без поддержки Америки. Более прозорливые члены коммунистических партий обеих стран признавали это. Как написал в 1973 г. бывший член северного комитета КПИ Пьетро Секкья: «В настоящее время у молодых людей, которые читают определенные романтизированные истории о нашей войне за освобождение, складывается впечатление, что мы держали в руках
властьи оказались не способны или, хуже того, не в состоянии удерживать ее (по какой-то неизвестной причине). Совершить если не пролетарскую революцию, что совершенно исключено, то, по крайней мере, ввести прогрессивный демократический режим. Дело в том, что ввиду обстоятельств, в которых в Италии и Европе проходила война за освобождение,
мы(когда я говорю «мы», я имею в виду антифашистов – CLNAI – Комитет национального освобождения Италии) никогда не обладали
властьюи были не способны захватить ее».
Тольятти и Торез многократно подвергались критике со стороны левых за решение вести свои партии после войны по демократическому пути. Многие их товарищи обвиняли их в неспособности перехватить инициативу и совершить социальную реформу, которую так ждали многие. Но оба лидера реально оценивали ситуацию, понимая, что во Франции и Италии невозможна насильственная социальная революция. Они твердо верили в демократический путь, единственно возможный для коммунизма во Франции и Италии, даже если он вряд ли принесет им когда-нибудь настоящую власть.
История подтвердила правильность их выводов. Яркий пример хаоса, который мог бы последовать, пойди они по пути революции, можно проследить, обратившись к событиям, которые происходили в это же время на другом берегу Адриатики. В Греции, где политики-коммунисты все же предпочли выйти на демократическую арену, начиналась кровопролитная гражданская война, еще более жестокая, чем оккупация нацистов. В следующей главе мы поговорим о том, как с помощью англичан и американцев эта гражданская война закончилась полным уничтожением коммунистической партии в Греции и жестоким подавлением левого уклона в политике на протяжении последующих тридцати лет.
Я начал эту главу с описания самовольного захвата земель крестьянами на юге Италии в 1943–1944 гг. Полагаю, ее стоит закончить объяснением того, как эти события повлияли на регион в последующие месяцы и годы. Не столь драматичные, как в Греции, захваты земель и реакция на них, наверное, показательны в плане того, что происходило на остальной территории Западной Европы. Они также демонстрируют, что в противоположность марксистскому учению многие самые важные сражения между социалистами и «реакционерами» происходили не в городах, а в сельской местности.
Крестьянские восстания выявили новую и неожиданную уверенность в себе со стороны крестьян Южной Италии, которую многие сочли весьма вдохновляющей. Пытаясь ухватить настроение момента между июлем 1944 и апрелем 1945 г., министр сельского хозяйства Италии Фаусто Гулло (коммунист) выдвинул программу сельскохозяйственной реформы. И сразу же самые эксплуататорские контракты издольщины были запрещены: крестьянин-издольщик ни при каких обстоятельствах не обязан был платить землевладельцам больше 50 % своего урожая. Посредники между крестьянином и землевладельцем, которые эксплуатировали и запугивали крестьян, также были запрещены. В дополнение к этому крестьяне стали получать премии за любые излишки своей продукции, проданные в правительственные зернохранилища (мера, которая не только обеспечила крестьянам прожиточный минимум, но и частично подорвала чрезвычайно вредный черный рынок продовольствия). Однако самый важный указ предусматривал, что крестьяне могли занимать и обрабатывать в течение ограниченного времени всю невозделанную или плохо возделанную землю при условии, что сначала они объединятся в кооперативы.
В Южной Италии крестьяне, которых игнорировали и эксплуатировали столь долгое время, очень оценили то, что государство наконец признало их, и немедленно образовали кооперативы. Земельные реформы Гулло стали широким пропагандистским успехом коммунистической партии. «Менее чем год назад крестьяне были для нас совершенно чужими людьми – и в огромной степени враждебными, – говорилось в докладе федерации КПИ Косенцы (Калабрия) летом 1945 г. – Но теперь они доверчиво приходят к нам толпами… Прежде всего благодаря проведенной нами в этой провинции широкой кампании за распределение невозделанных земель, а также по вопросу сельскохозяйственных контрактов». Всплеск популярности коммунистической партии отражает то, что происходило на территории Восточной Европы, когда земля, принадлежавшая аристократии, церкви, среднему классу или крестьянам-фольксдойче, перераспределялась заново.
К несчастью, для итальянских крестьян подобные законодательные меры, призванные облегчить их беспросветную бедность, потерпели полный провал. Местные чиновники, многие из которых оставались бессменно на своих должностях с фашистских времен, просто отказывались претворять в жизнь социальные реформы, согласно требованиям закона. Все просьбы, касающиеся обработки невозделанных земель, должны были слушаться на местной комиссии, где всегда главенствовали сами землевладельцы и местный магистрат. В результате на Сицилии, например, 90 % просьб были отклонены.
