В Советском Союзе началась первая за долгие годы относительно свободная избирательная кампания. Популисты, либералы, националисты всех мастей били у избирательных урн жалких карьеристов коммунистического истэблишмента. Встает звезда несчастной для России фигуры — Бориса Ельцина, поднявшегося на волне народного недовольства на необычайную высоту. В Москве за человека с бредовым мировоззрением проголосовали 89 процентов избирателей. А ведь они знали его как первого секретаря Московского горкома, как свердловского самодура… За него голосовали даже сотрудники советского посольства в Вашингтоне, а ведь среди них было немало и трезвомыслящих людей — да и служащих спецслужб. Помутнение сознания охватило всех.
А вот что пишут тогда американцы: «Некоторые аналитики в ЦРУ видят в Ельцине важный политический источник помощи горбачевской программе, а если Горбачев потеряет лидерские позиции — его преемника». В сентябре 1988 г. в Вашингтоне госсекретарь Шульц назвал Шеварднадзе «одним из наиболее глубоко думающих людей нашего времени».
Через несколько дней Лигачев был выведен из состава Политбюро, равно как и А. А. Громыко (который скончался через 9 месяцев). Координатором внешней политики в Политбюро стал Александр Яковлев.
* * *
Все это давало невероятный шанс Соединенным Штатам. Американцы в конце 1980-х годов отказывались верить в свое счастье. В мемуарах президента Буша-старшего можно прочесть, с каким изумлением официальный Вашингтон воспринял нисхождение своего глобального контрпартнера на путь, который, в конечном счете, довел его до распада и бессилия. Совершаемого Горбачевым переворота политического и социального облика своей страны в Вашингтоне не ожидал никто. Формируя весной 1989 г. свою администрацию, только что избранный президентом Джордж Буш-старший потребовал экспертной оценки происходящего. Лучшие специалисты по России прибывали в резиденцию Буша в Кенебанкпорте и излагали свою точку зрения на раскол в стане прежде монолитного противника, на ступор советской системы, на готовность хозяев Кремля жертвовать многим ради партнерства с всемогущей Америкой.
Информация из Москвы, вызываемый ею культурный шок были столь велики, что многие весьма сведущие специалисты — от Адама Улама до Брента Скаук-рофта — заподозрили в действиях русских фантастический блеф, феноменальный обходной маневр. Сам президент Буш несколько первых месяцев своего президентства молчал, не желая попасть впросак. То была нелепая, как видно сейчас, предосторожность. Но и понятная. Уж больно лихо все шло по-западному на самом главном для США направлении мировой политики…
За столом одного из самых шикарных ресторанов Горбачев старался обозначить путь сближения с Бушем. «Я знаю, что помощники говорят Вам замедлить ход, оглядеться, не доверяться русским с ходу. Но то, что я делаю — я делаю, чтобы избежать в своей стране революции. Те, кто аплодировал в 1986 г., уже недовольно молчат. Мне нужна помощь с этой стороны». В один из интервалов филиппики Горбачева Буш сказал, что отношение Америки к России будет зависеть от того, чем Россия будет через 3–5 лет. Горбачев: «Ответа на этот вопрос не знает сам Иисус Христос».
…Отвечая на вопрос журнала «Эндовер Буллетин», Буш сказал о своей цели во внешней политике: «Сделать Америку еще сильнее». Это и делала американская сторона, не предлагавшая никому вечной дружбы. 15 февраля 1989 г. президент Буш издал директиву Обзор национальной безопасности (ОНБ) за номером три, посвященную отношениям с СССР. Анализ горбачевского курса занял тридцать одну страницу — через один интервал — на шесть страниц больше заказанного. Госдепу пришлось даже «схитрить» — напечатать текст более мелким шрифтом. Главным смыслом документа было «сомнение» спецов в том, что СССР «возвратится к драконовским мерам прошлого». Задача США — сделать этот возврат «абсолютно невозможным», не создавая при этом позиции «необратимости» в американской политике… Перестройка — в наших интересах. Она дает нам возможности, которых не было восемь лет назад».
Задачей называлось заставить СССР двигаться в желательном Америке направлении. Ради этого следовало всеми путями поддерживать в Советском Союзе свободу прессы и рушить однопартийную систему, защищать свободу перемещений, активизировать деятельность негосударственных организаций, отстаивать право частной собственности. Впрочем, все это уже происходило, и заведующий «советскими делами» в госдепе Александр Вершбоу назвал программу «статус-кво плюс».
* * *
В мае 1989 г. Государственный секретарь Джеймс Бейкер вылетел впервые в Москву. На самолете американских ВВС была также его жена Сьюзан и группа помощников. Главной проблемой Советского Союза на то время было обеспечить прекращение американской помощи афганскому движению сопротивления; главной американской проблемой было прекращение потока советского оружия правительству Никарагуа.
Никто не знал, что в атташе-кейсе Бейкера лежит письмо президента Буша Горбачеву. В нем президент просил гарантий от советского вмешательства в центральноамериканские дела. «Это будет тестом нашей позиции в отношении СССР». Незадолго до приземления Бейкера посол Джек Мэтлок повторил министру Шеварднадзе жалобы Вашингтона в отношении помощи сандинистам в Никарагуа. Как только Мэтлок вышел из кабинета, мрачный «Шэви» обратился к помощникам: «Американцы совсем не хотят помочь нам? Это мы должны производить все действия, делать все движения? Мы делаем все шаги, а все, что мы слышим из Вашингтона — «Больше! Больше! Вы должны делать больше!» Переговоры с Бейкером будут таким движением в одном направлении: вы даете, мы берем!»
11 мая 1989 г. Горбачев встретился с Бейкером в Кремле. Он мог говорить только об одном — об успехах и трудностях перестройки. Он согласен понизить уровень военного противостояния в Европе. Возможно сокращение тактического ядерного оружия. Бейкера поразила тупая решимость советского президента поразить мир даже за счет лишения влияния в своем главном регионе. В Кенебанкпорте ликование достигло пика. Все ощущали историческую значимость решительной победы Запада в «холодной войне».
В середине мая 1989 г. Горбачев передал Бушу письмо, главный смысл которого сводился к тому, что горбачевская Россия готова пройти более чем половину пути в деле завершения переговоров об обычных войсках и вооружениях в Европе. Теперь Бейкер жил с мыслью, что от поглупевших русских нужно взять максимум возможного — и американские дипломаты увеличивают пределы, рамки переговорных соглашений, получая в свою сеть максимум советских вооружений. В Белом доме Бейкер предлагает довести сокращения до 25 процентов.
Председатель объединенного комитета начальников штабов адмирал Кроув полагал, что реалистическими являются сокращения на 5-10 процентов. Даже под давлением Бейкера он решился только на цифру 20-процентное сокращение войск в Европе («Мы можем произвести такое сокращение без изменения нашей стратегии в Европе»). Президент сказал O.K. По предлагаемой американским военным и политическим руководством схеме Соединенные Штаты выводили из зоны действия НАТО (уровень 275 солдат) 35 тысяч — а Советский Союз — в десять раз больше.
21 мая Горбачеву передали письмо президента Буша с просьбой приостановить самим и уговорить Фиделя Кастро не оказывать помощи правительству Никарагуа. Каково же было изумление американского президента, когда тот быстро получил ответ от Горбачева с уведомлением, что Советский Союз уже с января 1989 г. не помогает оружием Никарагуа. Набравшись смелости, Государственный секретарь попросил Горбачева уговорить сандинистское руководство Никарагуа провести национальные выборы. Горбачев и Шеварднадзе приложили все силы — и сандинистское руководство Никарагуа потеряло политическую власть в стране.
