Вот, к примеру, выдержка из спецсообщения Л.П. Берия И.В. Сталину об обстановке в Сталинграде 23 сентября 1942 г.:
«Сегодня во время наступательного прорыва противника две роты 13-й Гвардейской стр. дивизии дрогнули и начали отступать. Командир одной из этих рот лейтенант Миролюбов также в панике бежал с поля боя, оставив роту. Заградительный отряд 62-й армии задержал отступление подразделений и восстановил положение. Лейтенант Миролюбов расстрелян перед строем.
Работник Особого отдела Павлов, проводивший работу в заградотряде 62-й армии, с группой бойцов в 13 человек этого отряда в районе центральной переправы собрал до 400 бойцов различных частей и повел их в бой.
Заградительными отрядами 62-й и 64-й армий за сутки задержано 659 человек, из них расстреляно перед строем 7 трусов и 1 членовредитель».
И во всех остальных случаях дезертирства, а их было за войну около 376 тыс., командующий армией (если речь шла о солдатах и сержантах) либо командующий фронтом или Верховный Главнокомандующий (если речь шла об офицерах), отменяли расстрел и заменяли его отправкой на фронт. А с 1942 года — в штрафные роты (солдат и сержантов) или штрафные батальоны (офицеров). В штрафных подразделениях можно было отличиться в бою, получить ранение или принять смерть. Во всех этих случаях судимость снималась.
В штрафные роты и батальоны попадали почти за все преступления — убийства, грабежи, воровство и т. д. Какой бы приговор ни был вынесен, а дураков не было давать мерзавцам отсидеть войну в лагере в тылу. Но дезертиры в штрафных подразделениях считались самым поганым боевым материалом — ведь это трусы. Поэтому их часто собирали в отдельные штрафные роты с особо строгим контролем. (Кстати, в эти роты попадали и специфические дезертиры, которые сами себе нанесли ранение, чтобы избежать фронта. Таких называли «самострелы», а в кодированной переписке сокращенно— «с. с». Поэтому пехота, при виде их, презрительно посмеивалась: вот и нам «эсэсовцев» пригнали!).
Как видите, в любом случае пойманному дезертиру грозила смерть либо сразу перед строем, либо вероятная смерть в штрафной роте. А ведь этот дезертир очень себя любил, очень-очень! Что делать? И эти мерзавцы нашли выход, благодаря знанию Уголовного кодекса. Дело в том, что среди воинских преступлений был и шпионаж. Статья 193 гласила: «Передача иностранным правительствам, неприятельским армиям и контрреволюционным организациям, а равно похищение или собирание с целью передачи сведений о вооруженных силах и об обороноспособности Союза ССР, влекут за собой — лишение свободы на срок не ниже пяти лет с конфискацией имущества или без таковой, а в тех случаях, когда шпионаж вызвал или мог вызвать особо тяжкие последствия для интересов Союза ССР — высшую меру социальной защиты с конфискацией имущества».
И вот в этой статье Уголовного кодекса никаких особенностей для условий военного времени не было. Ограничь любой шпионаж смертной казнью— и воспрепятствуешь чистосердечным признаниям реального шпиона или его добровольной явке с повинной. Вот ушлые дезертиры статьей 193 и пользовались, чтобы спасти свои вонючие жизни.
Они заявляли, что за те дни, когда они отсутствовали в строю, они не от фронта прятались, а попали к немцам и согласились стать шпионами, а вот теперь идут к нам в тыл, чтобы шпионить. Поскольку они еще никаких сведений не сумели собрать, то никакого ущерба Союзу ССР не нанесли, и трибунал хоть на голове может стоять, а по статье 193 к расстрелу их приговаривать не за что. Наверняка все видели, что это просто дезертиры, но как их отправить в штрафную роту и выдать им оружие? Ведь они признались и утверждают, что служат немцам! И вот эта категория мерзавцев таким способом уклонялась от войны. Конечно, им давали максимум, что могли дать по тем законам, — 10 лет. Но эти подлецы иваны Денисовичи ехали в тыл, а честные люди — в окопы.
Порядочные люди гибли, а дрянь выживала в тылу!
* * *
Оправдывать армейские и фронтовые СМЕРШИ не за что. Особисты, возможно, радовались, что могут приписать себе и раскрытие шпионажа, т. е. более квалифицированного преступления. А ведь по уму у нас в лагеря с фронта не должно было попадать ни одного человека, поскольку судить «шпионов» надо было по двум статьям — и за шпионаж, и за дезертирство. Ведь они прежде, чем стать шпионами, дезертировали и сдались в плен. Но трибуналы, чтобы не отпугнуть от явки с повинной настоящих шпионов, либо чтобы хоть как-то использовать этих мерзавцев, либо по всем причинам вместе, эту категорию хитрых дезертиров фактически покрывали, осуждая их только по одной статье — за шпионаж. Таким образом трусливые уроды таки добивались своего — пусть и в лагерь, но все же удирали с фронта.
И вот если с позиций этих смышлености преступников посмотреть на уголовное дело Солженицына, то надо, прежде всего, понять, что перед концом войны, когда стало реальным выжить, многих охватил припадок трусости — боялись погибнуть в последних боях. Вот отсюда идет и «антисталинизм» Исаича — накануне планируемого советского наступления ему очень захотелось в тыл!
Но под суд и в лагерь Солженицын попасть не планировал, и это надо понять.
Прояснил ситуацию в «Военно-историческом журнале» подельник Солженицына в 60-е годы — хранитель рукописи его «Архипелага ГУЛАГа», бывший власовец Самутин, который отсидел свои 10 лет и достаточно насмотрелся в лагерях на таких, как Солженицын. Самутин дал единственно правдоподобную версию мотивов действия Солженицына — того, чего Солженицын хотел на самом деле, когда писал письма. Ведь Солженицын молчит, за что именно в этих письмах он критиковал Сталина. А все потому, что он в письмах критиковал Сталина как плохого большевика, — за то, что Сталин связался с капиталистами Черчиллем и Рузвельтом. Солженицын храбро призывал жену и приятелей создать организацию и требовать, чтобы Красная Армия не останавливалась в Берлине, а наступала дальше — до Португалии, чтобы принесла свет коммунизма во всю Европу!
Таких «отчаянных большевиков» на фронте считали благоглупыми идиотами, и не под суд их отдавали, а от греха подальше отсылали в тыловые соединения на восток страны, чтобы придурки не вызвали каких-нибудь конфликтов при встрече с союзниками. И Солженицын именно на это и надеялся — надеялся, что его отправят дослуживать куда-нибудь на Кавказ. Однако пересолил: ему бы надо было писать свой бред только жене, а он, в страхе перед предстоящими боями, не подумал и написал для надежности всем своим знакомым, вызвав у следствия видимость того, что Солженицын создает антисоветскую организацию. Не за сам текст писем, а вот за эту свою попытку создать антисоветскую организацию Солженицын и отсидел остаток войны в лагерях, а не на Кавказе.
Хотя, собственно, отсидел за то, что дезертировал с фронта.
* * *
А вот еще один образчик «историков» нынешней России, к сожалению, очень распространенный. Один из читателей сообщил мне, что Марк Солонин написал книгу «Фальшивая история Великой войны», которую издательство «Яуза» выпустило в серии «Мозгоимение!», и в этой своей книге Солонин раскритиковал мою книгу «Антироссийская подлость». Читатель предложил мне ответить на это выступление Солонина, поскольку, по его мнению, критика очень глупая — Солонин не понимает, что приводимыми им примерами он как раз и доказывает, что поляков расстреляли немцы.
