Книга Власть над властью, страница 9. Автор книги Юрий Мухин

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Власть над властью»

Cтраница 9

Наиболее точный из всех бессознательных путей — ар­мейский.

Но для начала надо сказать несколько слов об армии во­обще. В обществе почему-то укоренилось мнение, что армия защищает нас от внешнего врага. Это ошибка. Никакая ар­мия от внешнего врага защитить не может. От врага защи­щает все государство в целом, это, кстати, его изначальный смысл, для этого в первую очередь оно и создавалось. Задача армии — ее Дело — несколько проще: уничтожить указан­ного правительством противника. Правда, если у государст­ва есть армия, способная уничтожить любого противника, то это, конечно, лучшая защита народа. Но Дело армии — только уничтожение противника.

Из этого в первую очередь следует, что в мирное время у армии нет Дела и подчинить ее людей можно только на­чальникам — «бюро». А так как войны, к счастью, редки, то подавляющее количество времени армия представляет со­бой чисто бюрократическую организацию. Заложенные в ее боевых уставах делократические принципы управления являются для военных чистой теорией, которую можно за­учить, но нет возможности использовать. Это, кстати, не мо­жет не сказаться на первоначальных этапах войн. Начинают войны организации, полностью обюрократившиеся, больше, чем другие, так как в обществе организаций, не имеющих Дела вообще, все-таки не много.

Вторая особенность — это резкое различие власти Дела внизу и вверху. Вообще видовой признак бюрократиче­ских систем управления Делом: чем дальше вверх от Дела, тем меньше людей, зависящих от него, а не от начальника. В армии это различие очень велико.

Делает Дело армии солдат, непосредственно уничтожаю­щий врага. Солдат-бюрократ — это самоубийца. Власть Дела над ним огромна, поскольку у его Дела наказание и поощ­рение огромны — смерть и жизнь. Солдат не может не под­чиняться Делу, а вместе с ним и командиры, удаленные от Дела на расстояние, при котором оно способно их «дос­тать». Однако по мере снижения опасности от Дела резко возрастает опасность от «бюро», которое может наказать ни­жестоящих не менее сурово. Например. Во время Великой Отечественной войны в боях погибли 345 наших генералов. Кроме этого, разжаловано и расстреляно своими 20 генера­лов (потом реабилитированных). Один расстрелянный на двенадцать убитых в бою — это уже достаточно ощутимо. А с повышением звания и должности соотношение еще кру­че — на трех убитых командующих фронтами (Кирпонос, Ватутин, Черняховский) приходится один расстрелянный (Павлов, кстати, Герой Советского Союза).

Генералу трудно быть делократом. Вероятность смерти от руки врага для него такая же, как и вероятность разжа­лования, а то и смерти по приказу своих начальников. Им требуется мужество особого рода — такое, когда не боятся ни врага, ни начальника. Образно говоря, идеальный ге­нерал — это либо «дуб», который убежден, что он едино­начальник в своем Деле, и считает это основанием послать подальше всех остальных, невзирая на лица и звания, так сказать, генерал прусского типа; либо Человек, для которо­го ответственность за Дело становится выше жизни, чести, славы, генерал типа князя Дмитрия Донского (о котором мы скажем в свое время).

Замечу, что «прусский тип» — название условное, просто автору в этот момент вспомнились заметки русского гене­рала Драгомирова, который в 70-х годах XIX века был на­блюдателем при прусской армии во время войн Пруссии с Австрией и Францией. Он писал, что прусский генерал не может допустить вмешательства в свое управление войска­ми, и если такое последует от вышестоящего начальника, то он уйдет в отставку немедленно.

Здесь мы можем вспомнить и Г.К Жукова, который в 1941 году ушел с поста начальника Генерального штаба, не согласившись с приказом Сталина о запрете отвода войск от Киева.

Уместно вспомнить и Л. Д. Троцкого — номинального Главнокомандующего Красной Армией в годы Гражданской войны. Номинального именно потому, что, по его словам, он всю войну провел в спецпоезде непосредственно на фрон­тах, в армиях и даже в дивизиях. И вызывают сомнение как военачальники те генералы Красной Армии, которые в по­следующем стали сторонниками Троцкого, то есть те, кто одобрял его вмешательство в свои Дела.

Поясним эту мысль на примере — эпизоде боевой служ­бы генерала Петрова, талантливо описанной писателем Карповым в романе «Полководец». К командующему фрон­том Петрову, готовящему операцию по освобождению Крыма, посылают члена Ставки Верховного Главнокомандующего маршала Буденного. Энергичный маршал силами фронта Петрова планирует и самостоятельно проводит десантную операцию. Петров в его действия не вмешивается. Но ко­гда, как пишет Карпов, из-за операции Буденного сорвалась операция по захвату Крыма, то есть, по сути, Дело Петрова, и Петрова вызвал для разборки Сталин, то командующий фронтом попытался свалить вину на Семена Михайловича, но не помогло. Сталин снял с должности и разжаловал еди­ноначальника — Петрова. Карпов, между прочим, с этим ре­шением Сталина не согласен. А ведь весьма вероятен и та­кой ход мыслей Петрова: в отсутствие Буденного вся ответ­ственность за провал операции лежала бы на Петрове (ведь в действиях генералов вероятность провала всегда была: не с дураками воевали), а когда в армии Буденный, вроде бы и Петров командует, а вроде бы и нет. Если будет одержана победа, то, безусловно, Петров — герой, раз он командовал этим фронтом! И в случае поражения он вроде и не будет отвечать за него, маршал-то вмешивался в Дело! Это обыч­ная бюрократическая логика, но в результате такого «логи­ческого мышления» десятки тысяч солдат погибли.

Поэтому, несмотря на то, что делократические принци­пы в армии известны давно, они входят в армию чрезвы­чайно трудно и в мирное время постоянно «забываются». Требуется непрерывная работа по их поддержанию. Немцы, например, считали, что те принципы управления войсками, которые вели их армию от победы к победе вплоть до 1942 года, начали внедряться в армию еще в прошлом веке и вне­дрялись непрерывно вплоть до Второй мировой войны.

Мало провозгласить принципы единоначалия. Надо по­нять, что не очень много людей имеют мужество стать еди­ноначальниками. Надо учить их, надо, в конце концов, надо заставлять их быть единоначальниками. Внизу армии, где власть Дела безраздельна, это проще, там Дело моменталь­но ставит все на свои места.

В свое время с нами, офицерами запаса, примерно один раз в два года проводились занятия по переподготов­ке. Занятия вели офицеры танковой дивизии, как прави­ло, весьма разные и по званию, и по опыту. Запомнилось одно занятие по тактике стрелковой роты, которое вел стар­ший лейтенант, молоденький, но с опытом афганской вой­ны. Ему вспомнилось, что в училище они, курсанты, жарко спорили о положении Боевого устава, определяющего ме­сто в бою боевой машины пехоты (БМП) — впереди цепи стрелков или сзади. Дело в том, что эта гусеничная, лег­кобронированная машина имеет достаточно мощное ору­жие — пушку и пулемет. Если БМП находится впереди пе­ших стрелков, то она, конечно, своим оружием уничтожит опасные для них цели — пулеметы и противника в укрыти­ях, но при этом сама может стать легко уязвимой для руч­ных противотанковых средств противника — гранатометов, противотанковых реактивных управляемых снарядов и про­чего. Если БМП будет следовать за цепью стрелков, то они уничтожат опасные для БМП цели — гранатометчиков и прочее, но машине из-за них и из-за дальности расстояния будет не так просто уничтожать цели, опасные для стрел­ков. И так нехорошо, и так плохо. «А где же в Афгане у вас шли БМП?» — спросил я у старлея. «А как когда,— ответил он,— когда впереди, если местность и противник позволя­ли, а когда — и сзади».

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация