В-четвёртых, необходимо отметить вообще слабую натренированность артиллерийских расчётов, по крайней мере в июле — августе 1941 г. Это выразилось в том числе в низкой скорострельности (3–4 выстрела в минуту вместо 7,5) и в большом количестве пропусков по вине личного состава».
Обратите внимание на «в характере маневрирования просматривалось явное желание командира корабля прежде всего не допустить попаданий в свой корабль, а уже потом обеспечить эффективное применение оружия». Что это значит? Это значит, что командиры кораблей не по немцам стремились попасть, а крутились, чтобы самим остаться невредимыми. Это воины?
Положим, не научили в мирное время орудийные расчёты точно стрелять, потому что выстрелы дороги, но быстро заряжать орудия почему не научили? Это же никаких затрат не требует! Общением с «матросней» брезговали?
Ладно, корабли маленькие, двигаются, попасть трудно, но по берегу-то как стреляли? Он же большой и на месте стоит.
«Главной задачей отечественного флота в Великой Отечественной войне являлось содействие приморскому флангу фронта, поэтому цели для артиллерии крупного и среднего калибра находились на суше. …Дело в том, что вывод о высочайшей организации и эффективности применения корабельной артиллерии по береговым целям делается, прежде всего, на примере обороны Ленинграда. Но, во-первых, это совершенно нетипичный случай. А во-вторых, кем же надо быть, чтобы при стабильном фронте, решая в течение нескольких лет одну и ту же огневую задачу, зная свое место с точностью до метра, не достичь этого самого совершенства?
…В обороне Севастополя участвовал 31 корабль. Они провели 407 стрельб по берегу, израсходовав 12 760 выстрелов калибра 76—305 мм. Из всех стрельб 102 проведены с использованием наземных-корректировочных постов, 5 — с использованием самолетов-корректировщиков, 2 — по реперу и 298 (*75 %) — по площади без корректур. …Почти все стрельбы корабли проводили при стоянке в бухтах на заранее подготовленных для них позициях. Таких позиций оборудовали одиннадцать. Они имели точную привязку на местности, оборудовались специальными огнями и при необходимости бочками. Огни служили для точного определения курса корабля, линии горизонта — для выработки угла крена и могли использоваться в качестве точек прицеливания для кораблей с ПУС Гейслера. …Так, 29 декабря 1941 г. линкор «Парижская коммуна» отстрелял одну стрельбу с ошибкой 30–40 кб, так как штурман считал себя не в Южной бухте, где корабль находился фактически, а в Стрелецкой бухте. В другой раз штурман крейсера «Красный Кавказ» ошибся в определении угла на цель с точки наводки, снятого с карты, что привело к выносу по целику порядка 3 км. …Так, например, тральщик Т-413 в районе м. Форос с дистанция 45 кб выпустил 60 100-мм снарядов, наводя орудия по азимутальному кругу в горизонтальной плоскости и по таблице в вертикальной плоскости, — куда улетели снаряды, никто не знает. Аналогично отстрелялись Т-405 и Т-403, выпустив 122 100-мм снаряда на дистанцию 90 кб в районе Каркинитского залива. Но были случаи вообще малообъяснимые: 25 января 1942 г. крейсер «Коминтерн», приконвоировав в Севастополь транспорты с пополнением, получил приказание выполнить стрельбу по назначенной береговой цели. Здесь вдруг выяснилось, что на корабле более месяца назад штабом флота изъяты все таблицы стрельбы!
…И причина этому — та самая организация применения корабельной артиллерии, а точнее, отсутствие организации корректирования огня и наблюдения его результатов. И эта организация в должном объёме отсутствовала практически везде, возможно, за исключением обороны Ленинграда, да и то только в 1944 г. Это тот случай, когда, создав дорогостоящие и качественные образцы вооружения, мы не смогли получить от них эффекта, на который по праву могли рассчитывать из-за обеспечивающей системы. Что это, лжеэкономия или изъяны мышления тех, кто отвечал за концепцию создания вооружения для ВМФ? Скорее, второе, так как в послевоенные годы, особенно в 70—80-х гг., эти проблемы приняли гипертрофированный вид. Мы создавали первоклассные образцы оружия, возможности которого просто не могли реализовать из-за отсутствия источников целеуказания.
Кроме обороны Севастополя, корабельная артиллерия применялась по береговым целям в ходе набеговых действий. При нанесении артиллерийских ударов по объектам на территории, занимаемой противником, существовали те же проблемы, что и под Севастополем, но только в более тяжёлой форме. Это объясняется тем, что в этих случаях наземные корректировочные посты вообще отсутствовали, а авиация если для этих целей и использовалась, то безуспешно. Все стрельбы выполнялись по площади… Те три набеговые операции, где участвовали корабли с современными ПУС (а точнее, их было четыре, так как 20 декабря 1942 г. в операции участвовали новые и старые корабли), тоже имели неопределенный результат, хотя точность ведения огня была, естественно, выше. Среди них можно выделить набеговую операцию на побережье Румынии 1 декабря 1942 г. Тогда первому отряду в составе крейсера «Ворошилов», лидера «Харьков» и эсминца «Сообразительный» поставили следующие задачи: крейсеру — обстрелять порт Сулина; лидеру — осмотреть побережье о. Фидониси с востока, где могли находиться катера противника, и с севера, где, возможно, располагался аэродром, обнаруженные катера и самолеты уничтожить; эсминцу — подавить батарею и разрушить радиостанцию на о. Фидониси. Второму отряду в составе эсминцев «Беспощадный» и «Бойкий» стояла задача обстрела порта Монголия. В 7.35 1 декабря первый отряд обнаружил в тумане о. Фидониси, ив 7.47 ВСЕ корабли открыли по нему огонь, точнее по маяку, который хорошо различался в оптику. Причём речь не идет о сосредоточенной стрельбе нескольких калибров по одной цели, когда всем, как дирижер, руководит флагманский артиллерист и по его командам в дело вступают те или иные батареи и корабли. Просто все сразу стали стрелять по одной цели. В результате управляющие огнём запутались в разрывах снарядов, цель периодически закрывалась дымом и пылью от разрывов 180-мм снарядов, и тогда «Сообразительный» вообще прекращал стрельбу. «Харьков», дав вначале пять залпов, тоже на время прекратил огонь и только в 7.58 вновь начал пристрелку. Сделав две попытки и получив непонятные выносы, перенёс огонь по предполагаемому аэродрому. В результате по маяку, о котором в боевой задаче даже не упоминается, было выпущено 461 80-мм, 57 100-мм и около сотни 130-мм снарядов, причём о его разрушении нигде не отмечено. В связи с подрывом на минах крейсера и эсминца отряд вернулся в базу, и порт Сулина обстрелу не подвергался. Второй отряд до Мангалии тоже не дошёл. Подойдя в тумане к побережью противника и не имея возможности определить свое место, они в 8.07 стали ложиться на курс вдоль берега, до которого, по показаниям эхолота, уже оставалось порядка 5 кб. В это время наконец открылся берег, и под ним обнаружили три транспорта, канонерскую лодку и несколько катеров, стоявших на якоре. Почти сразу открыли огонь береговые батареи противника, наблюдались падения снарядов в 15 м от борта и накрывающие залпы. В 8.10 эсминцы открыли огонь с использованием ночного визира прибора 1-Н, однако на «Беспощадном» по ошибке вместо скомандованной дистанции 12 кб установили 24 кб, а на «Бойком» установили 12 кб, но первая очередь дала перелёт. Введя поправку «меньше два», управляющий огнём добился накрытия вторым залпом, но третью очередь из-за тумана не наблюдали. В 8.13 огонь прекратили, так как цели скрылись. Эсминцы развернулись на обратный курс и через 20 мин вновь атаковали транспорты артиллерией и торпедами, но через несколько минут огонь прекратили, так как все цели были поражены и скрыты туманом. Всего израсходовали 189 130-мм снарядов и 12 торпед, потопив, как тогда считали, три транспорта противника. Удовлетворенные результатами боя, корабли повернули в базу. К сожалению, как выяснилось впоследствии, атаке подверглись прибрежные отмели и скалы».
