Ну что же, какова Россия, таковы и герои.
ПОСЛЕСЛОВИЕ
Так что нам надо? История или пропаганда?
Ответ уместно предварить вопросом к тем, кто яростно защищает пропаганду в уверенности, что это патриотично. А вы вдумайтесь — а кого, собственно, вы защищаете? И если вы вдумаетесь, то поймёте, что защищаете два института — институт пропагандистов и генеральскую мафию.
Я начал с того, что пропаганда нужна, но ведь и создание пропаганды является делом, которое нужно делать с умом и честно. Вот, скажем, случай с 28 героями-панфиловцами. На самом деле они не подбили столько танков, сколько приписал им пропагандист (для настоящего фронтовика это количество смешное и сразу указывает на ложь), да и не все стояли насмерть, кое-кто из взвода сдался в плен и даже служил немцам. Но значит ли это, что остальные не были героями? Были! Они герои потому, что не побежали и честно погибли. Ничуть не умаляло подвиг героев и то, что во взводе нашлась пара трусов. Да, таких героев были миллионы, но для пропаганды можно было выбрать, и именно этих, да вот только подвиг их описать надо было детально и умно — со знанием дела. Но для детального описания их подвига и даже для того, чтобы по-умному его приукрасить, надо было побывать там или хотя бы переговорить с очевидцами. А трусливые «мастера слова», трусливо отсидевшись в штабах и редакциях, накалякали статейку, руководствуясь собственным убогим умишкой.
Так вы, защитники пропаганды, Родину или этих трусливых и глупых пропагандистов защищаете?
28 панфиловцев были и останутся коллективным символом защитников Москвы, но правду знать надо, чтобы понимать, что дело пропаганды надо поручать храбрым, честным и умным людям, а не трусливым и глупым проходимцам, грамотно умеющим писать по-русски.
Вот, скажем, Борис Полевой, автор легенды об умерщвлении евреев в газовых камерах Освенцима. Не сделал ни единого выстрела по немцам, но получил три ордена Ленина, два ордена Красного Знамени, два ордена Отечественной войны и орден Красной Звезды — количество наград, немыслимое для реального фронтовика. Не воевав, такое количество боевых наград за войну мог принять только бессовестный человек, а представлять его к боевым наградам могли только бессовестные генералы.
И уверяя, что байки этих пропагандистов и есть правда, мы кого защищаем — отечественную славу или трусость и тупость этих бессовестных бойцов Агитпропа?
Второй институт, который заменял историю прославлением собственных полководческих талантов, была генеральская мафия во главе с Жуковым, объединившаяся вокруг Хрущёва. Ведь даже находясь в опале, именно Жуков определял, о чём можно вспоминать о войне остальным генералам, а о чём нельзя. Вот члены этой мафии и стали в пропаганде великими полководцами, как в своё время стал им Кутузов.
Ведь иначе нельзя объяснить, почему бездарная Ельнинская операция попала в образцы полководческого искусства, а об операции под Сольцами можно было узнать только из мемуаров немецкого фельдмаршала Манштейна, а первое полное окружение и уничтожение немецкого корпуса под Ельцом вообще не упоминается в Энциклопедии «Великая Отечественная война», и почему о лучшем генерале начала войны П. Белове нужно узнавать из дневников начальника штаба сухопутных войск Германии Гальдера.
Почему бросившие своих солдат Кирпонос, Октябрьский, Лукин, Петров прославляются как герои и великие полководцы, а о командарме-33 генерале Ефремове знают только специалисты? Ведь когда из-за тупости Жукова 33-я армия попала в окружение, Ефремов не бросил своих солдат без командования, дрался в окружении почти полгода. А когда за Ефремовым послали самолёт, то он снова отказался бросить солдат и лично выводил их из окружения до своего тяжелого ранения, а когда понял, что, раненный, обременяет товарищей, то застрелился. Прекрасная жизнь и прекрасная смерть! Нам что — некем восхищаться?
Немецкий историк П. Карель как историк не бог весть что, но ценность его книги «Восточный фронт» в том, что он записал массу рассказов немецких ветеранов — от солдат до фельдмаршалов. Записал очень некритично, так и видится, как немецкие старички, выпив шнапса, вешают этому историку «лапшу на уши» безо всяких возражений с его стороны, но тем не менее та война предстает в книге Кареля так, как её видели немцы.
И Карель вместе с немецкими генералами удивляется огромной разнице в морально-боевых качествах генералов Красной Армии. Вот, к примеру, немецкие генералы рассказывают Карелю о взятии ими в начале войны двух советских городов — Лиепаи и Даугавпилса. Лиепая хотя и порт, но тупиковая точка, и от взятия её оперативная обстановка на северном фланге советско-германского фронта практически не изменялась. А Даугавпилс — крупнейший узел автомобильных и железных дорог, его, казалось бы, необходимо было защищать во что бы то ни стало. А реально дело происходило так:
«Вечером 24 июня полковник во главе своего 505-го пехотного полка находился в одиннадцати километрах от Лиепаи. 25 июня он попытался захватить город врасплох стремительной атакой. Пехотинцы и моряки из морского штурмового подразделения под командованием капитан-лейтенанта фон Диета, приданного Ломейеру, атаковали укрепления по узкой полоске суши. Однако успеха достигнуть не смогли. Решительный штурм, предпринятый капитан-лейтенантом Шенке с его 530-м батальоном морской пехоты, также провалился. Прежде чем Ломейер смог перегруппировать свои силы и до того, как подтянулись два других полка дивизии, гарнизон Лиепаи при поддержке танков предпринял попытку прорыва. Некоторым из контратакующих удалось прорваться к самым позициям немецкой артиллерии. 27 июня русские устроили массированную вылазку, пробили брешь в кольце окружения и, прорвавшись к дороге у побережья силами нескольких боевых групп, создали критическую для немцев ситуацию. Закрыть «окно» немцы сумели лишь с большим трудом. В конечном итоге примерно в полдень батальонам 505-го пехотного полка и нескольким штурмовым пехотным группам удалось прорвать южные рубежи обороны, а на следующий день атакующие проложили себе путь в город.
После этого там в течение следующих сорока восьми часов шли ожесточённые уличные бои. Для подавления тщательно замаскированных в зданиях пулемётных огневых точек русских пришлось подтянуть тяжёлую пехотную артиллерию, полевые гаубицы и миномётные батареи.
Организация обороны Лиепаи находилась на высоком уровне. Советские солдаты имели хорошую боевую подготовку и сражались с отвагой фанатиков. Русские считали чем-то само собой разумеющимся жертвовать собой во имя того, чтобы их главное командование могло выиграть время или чтобы другие могли перегруппироваться и пойти на прорыв. В сражении за Лиепаю немцы впервые столкнулись с типичным для советского командования мышлением: оно безжалостно бросало в мясорубку мелкие подразделения ради спасения более крупных. Такой подход приводил к росту потерь у немцев: так, в Лиепае погибли оба офицера, командовавшие штурмовыми морскими подразделениями.
Наконец 29 июня морская крепость пала. Пехота 18-й армии записала себе в актив первую крупную победу. Однако не обошлось и без печальных уроков: в Лиепае солдаты Красной Армии впервые продемонстрировали, что при наличии у них умного, опытного командира и при условии, что неуклюжая цепочка командования успевает сработать и организовать оборону, они вполне способны удерживать сильные позиции.
