В отличие от защитников Лиепаи, оборону Даугавпилса русские вели вяло, неумело и бестолково».
Лиепаю защищали части 67-й стрелковой дивизии генерал-майора Н.А. Дедаева, 12-й пограничный отряд и моряки военно-морской базы, командиры которых мне, к сожалению, неизвестны, а в городе вели бои ополченцы под командованием 1-го секретаря горкома партии М. Буки. Но кого интересовали и интересуют их имена?
Так кого мы защищаем, соглашаясь на подмену истории пропагандой?
Обычно мне задают вопрос, почему же Сталин, скажем, допустил эдакое позорное бегство Октябрьского и Петрова? Почему не приказал им разделить судьбу вверенных войск? Почему впоследствии доверял этим трусам командование, награждал, присваивал воинские звания?
Я это уже не раз подробно объяснял в своих книгах. Сейчас скажу кратко: любой руководитель, в том числе и Сталин, внешне имея, казалось бы, неограниченный выбор кандидатур для назначения на должности, на самом деле работает с теми, кого ему пришлет отдел кадров. И часто бывает так, что уже оценил, что данный работник — дерьмо, а работать с ним надо, поскольку никого другого просто не видишь. Именно «не видишь», поскольку на самом деле достойные люди есть, их много, но чтобы узнать их, нужно лично увидеть их в деле, а это чаще всего невозможно. Ну, а те, кого предлагают кадровики, могут быть далеко не лучше прежних.
Так вот и с Петровым или Мерецковым.
Один струсил, второй предал, но как военные специалисты неплохи, а лучших не видно! Комиссаров к ним, неусыпный контроль, внятная угроза расстрела в случае повторения малодушия или предательства — и вперёд! На безрыбьи и рак рыба.
Октябрьского, после его бегства из Севастополя, выкинули на Амурскую военную флотилию, но лучшего командующего флотом не нашли, и в марте 1944 г. Октябрьского снова вернули на ЧФ, снова не получив от него никакого толку — он, как и Трибуц на Балтике, так ни разу лично и не вывел флот в море.
Петрову давали армию, давали фронт, снимали, а новых Рокоссовских не находили. Снова ставили Петрова на фронт.
Образно говоря, в мирное время генералитет показывает правительству начищенную видимую сторону армейских медалей с выбитыми на них определенными физиономиями, а реверс этих медалей правительству не виден и очень непригляден. И сделать обратную сторону медалей приличнее трудно, а порою и невозможно, вернее, это требует резкого слома всей старой системы и замены её на новую, что не всегда возможно. Попробуйте сломать плот и из его материала построить судно. Технически проблем нет, но как это сделать, когда ваш плот уже в океане, а на нем люди? Как реорганизовать Армию, когда война уже идёт, как это сделать, если в Армии повсеместное сопротивление слому и желание иметь в ней те порядки, которые есть?
Один мой товарищ, бывший офицер, вспоминая армию СССР накануне его уничтожения, говорил, что его тогда поражали разговоры офицеров о том, что «сегодня и на гражданке можно достойно жить». То есть эти люди в СССР пришли в армию, чтобы достойно жить — жить лучше, чем гражданские. И только! Но ведь это не офицеры! В офицеры настоящей армии должны идти мужчины, чтобы достойно умереть! Тогда народ будет понимать, за что он в мирное время обеспечивает офицерам достойную жизнь.
Этот офицерский менталитет, эти порядки в армии надо ломать, и военная юстиция должна играть в этом ведущую роль.
Правда, я имею в виду будущую Армию России, народную Армию, а не Армию нынешней Раши, и настоящие суды, а не нынешнюю мерзость. Нынешняя Армия, с её целью оставить наворованное у тех, кто обворовывает Россию, мне безразлична, а нынешним судьям нельзя доверить рассмотрение даже дел о штрафах за переход улицы на красный свет.
Вот бывший министр обороны образца 1994 г. П. Грачёв жалуется на генералов Российской армии образца 1994 г. Время ввода войск в Чечню и начала Первой чеченской.
«Открыто с самого начала против ввода войск выступал только Борис Громов, но и он не подавал в отставку до поры до времени, выжидал. Ещё до ввода войск руководить операцией я назначил командующего войсками Северо-Кавказского военного округа генерал-полковника Митюхина Алексея Николаевича. А сам его подстраховывал. Но Митюхин, когда под станицей Слепцовской началась стрельба, запаниковал. Начал орать на подчинённых, растерялся. Я пробовал успокоить — не вышло. Потом позвонил ему: ты, говорю, видимо, «заболел», садись на вертолёт и лети в Ростов. Сам начал командовать. Но ведь я не мог, бросив всё, заниматься только Чечнёй. Приглашаю первого заместителя командующего сухопутными войсками генерала Воробьёва. В Моздоке он отвечал за подготовку частей к боям. На совещаниях в штабе всегда чётко и очень толково делал доклады: товарищ министр, такие-то части готовы идти в наступление, такие-то ещё готовятся…
Он и сейчас в Государственной думе хочет выглядеть этаким бравым генералом — всё знает, всё умеет… Я объяснил ситуацию: Эдуард Аркадьевич, Митюхин заболел, сам бог велит вам возглавить операцию. И тут мой дорогой генерал Воробьёв, сильно покраснев и помолчав секунд 15–20, вдруг заявил: командовать отказываюсь. Как так? Я вам приказываю! А он: войска не подготовлены. Как это? Почему раньше молчали? Вот ваши доклады, вы отвечали за подготовку. Значит, вы меня обманывали? Вы знаете, чем это грозит? 15 лет или расстрел… Как хотите, отвечает, так и оценивайте, командовать не буду. В общем, отправил его в Москву, пригрозив судом. Он щёлкнул каблуками. В Москве я обо всём доложил Ельцину, даже сказал, что Воробьёва надо судить. Б.Н. попросил подобрать руководителя операции. Генерал Кондратьев мне сразу сказал, что с него хватит октября 93-го года, не выдержит — больной. Миронову даже не предлагал — больной, еще в Афганистане сердце надорвал. Громов отказался, объяснил, что всегда выступал против ввода войск в Чечню, и тут же выразил готовность написать рапорт об отставке. Больше замов у меня не было… В мирное время все хорошие, умные, смелые, а когда начались боевые действия — в кусты. Такое бывает и у генералов».
Похоже, что только такое у подавляющей массы генералов и бывает…
Да, почётная судьба солдата — пасть в бою за своё Отечество. Да, враг хитёр и коварен, и солдат может пасть в бою, в том числе из-за ошибки своего генерала. Это уже плохо, но допустить такое можно. Но нельзя допускать, чтобы солдат был убит из-за трусости, тупости, лени или разгильдяйства своих генералов.
Сегодня у нас нет войны, а есть мерзость на месте государства. России не нужна реклама её продажных генералов, а нужна истина, в том числе и историческая, чтобы понимать, что делать во имя будущей России — как в генеральской среде отделять зёрна от плевел, и что делать во время войны, чтобы генеральская мерзость не губила своих же солдат.
