Так что в том, что из 6 членов РВС четверо «сознались» нет ничего удивительного. Вождя РВС И. Губкина, который явно не сознался бы и знал о ФСБ больше других, обвинили в убийстве, аж во Владивостоке, человека, которого, как доказало следствие, он не только никогда не знал, но никогда не имел и общих знакомых. Поэтому на суде по «делу РВС» Губкин не присутствовал. Единственный подсудимый, устоявший перед сотрудниками ФСБ, В. Белашев, погоды на суде не мог сделать ввиду четырех кающихся грешников. Казалось бы — чего бояться? Проводите открытый суд, чего вы прячетесь? И из зала суда поступили сведения, из которых стала понятна скромность ФСБ и прокуратуры.
Оказывается, «профессионалы» и «системные аналитики» ФСБ, добившись «признания» у четверых слабовольных, на радостях стащили в дело все, что по нему было собрано и ими, и милицией, чтобы дело было толстым и оправдывало зарплату за 4 года службы. В таком виде оно и попало в суд, т. е. для прочтения подсудимым и адвокатам. А при рассмотрении подшитых в дело документов оказалось, что ни одно из существенных вещественных доказательств не подтверждает признания кающихся членов РВС и они не способны объяснить почему.
Так, к примеру, хотя кающиеся и признались, что это они взорвали памятник Николаю II, но следы возле памятника, отпечатки пальцев и потожировые выделения на остатках взрывного устройства принадлежат другим людям. И свидетели видели других людей. Кающиеся подсудимые утверждают, что оставили автомашину на автостоянке и пошли минировать памятник, а видеопленка контрольной видеокамеры этой стоянки за это время их машины не зафиксировала. И т. д. и т. п. И то же по всем другим случаям. Четыре члена РВС каются, что минировали памятник Петру I и газовую станцию, но отпечатки пальцев, потожировые выделения на взрывных устройствах и следы на земле принадлежат не им. Они каются, что это их оружие найдено в тайнике, а отпечатки пальцев и потожировые выделения говорят, что оружие в тайник заложили совсем другие люди. И никого из этих таинственных «членов РВС», не известных даже кающимся «исполнителям», ФСБ и не пробовала искать. Почему?
Ответ аж кричит. Потому, что и памятник взорвала ФСБ, и минировала она, и оружие подбросила она — ее провокаторы, которых она скрыла, хотя по статье о соучастии они должны были сидеть на скамье подсудимых вместе или вместо кающихся магдалин РВС. То есть ФСБ сама совершила преступление, приписала его РВС и записала себе в актив его раскрытие, хотя ума оформить его как надо не хватило. Вот и пришлось судить тайно, чтобы общество не видело, как судья отказывает адвокатам в вызове свидетелей, как игнорирует их доводы о несоответствии улик версии следствия. (Заметим, что пока ФСБ героически боролась с Соколовым и РВС, британский разведчик Томлисон приехал в Москву, съездил в Зеленоград на квартиру уже перебежавшего в Англию Симакова и изъял оттуда документацию по результатам запусков СССР баллистических ракет за 20 лет — добычу, которую ни МИ-6, ни ЦРУ и не мечтали когда-либо достать. Симаков, выезжая в Англию самостоятельно, побоялся ее везти через таможню, а у «профессионалов» ФСБ не хватило ума обыскать квартиру перебежчика, хотя квартиру Соколова они обыскивали 17 раз! А в МИДе России в это время работали и сбегали, закончив труды, десятки шпионов, о которых ФСБ просто молчала. 18 октября 2000 г. сбежал первый секретарь постпредства в ООН Третьяков, а 17 января 2001 г. прямо из Москвы с женой и сыном сбежал Потапов, о котором «МК» пишет: «Никогда за всю историю Штаты не имели еще агента такого ранга…»
[29]
)
Но фабриковать дело проще, и таких случаев столько, что провокацию можно считать единственным доступным умственному развитию и подлости спецслужб способом работы. Один из недавно уволившихся работников ФСБ так охарактеризовал своих бывших коллег:
«Отделы и подразделения плодятся как грибы после дождя, при этом взаимодействие их приближается к нулю.
Конечно, все это сказывается и на уровне профессионализма. Сегодня в любом управлении можно по пальцам перечесть спецов, знающих, что такое настоящая оперативная работа. Взамен этого идет вал топорных и откровенно бездарных „акций“.
В одном из управлений стал притчей во языцех случай, когда в недавние времена поиска террористов-взрывников некий отдел стал разрабатывать некого московского чеченца, который подозревался в симпатиях и помощи боевикам. Не было придумано ничего лучше, чем через подведенного агента попытаться спровоцировать чеченца на… подготовку теракта. Ему даже посулили деньги за него. В конце концов, тот „повелся“. Было изготовлено настоящее (ведь потом его будет проверять экспертиза!) взрывное устройство, передано „террористу“ — и тот с ним отправился в один из многолюдных универмагов, около которого его, по замыслу, должны были задержать. И здесь, по дороге, его умудрились потерять…
Надо ли говорить, в каком состоянии находились в последующие часы горе-„опера“.
Москвичей от смерти спасла простая случайность. Чеченца задержал обычный милицейский патруль, обыскал, обнаружил устройство и доставил „террориста“ в милицию…
Пришлось, скрепя сердце, отдавать „лавры“ ментам…»
[30]
Вы скажете: стоит ли верить этому анониму? А как не верить, если это обычнейшая практика спецслужб?
Вот что сообщает, к примеру, уже упомянутый нами фон Бюлов о первой диверсии во Всемирном торговом центре в Нью-Йорке в 1993 году, когда 6 человек были убиты и сотни ранены:
«Во главе банды был создатель бомбы, бывший египетский офицер. Он собрал несколько мусульман для теракта. Они были ввезены в страну с помощью ЦРУ, несмотря на запрет государственного департамента на их въезд. В это же время руководитель банды был информатором ФБР. И он пошел на сделку с властями: в последнюю минуту опасный взрывной материал должен был быть заменен на безопасный порошок, но ФБР отменило свой план, и бомба взорвалась, так сказать, с ведома ФБР. Официальная версия для этого случая была быстро найдена: преступниками оказались злобные мусульмане».
[31]
Вот вам случай, один к одному повторяющий подвиг ФСБ. Правда, с одним отличием: египетский офицер не хотел взрывать ВТЦ, он хотел попугать американцев, но ФБР его обмануло, уверив, что в бомбе вместо взрывчатки безопасный порошок.
И все это старо как мир. 1903 год. А. Богданович записывает в дневнике:
«24 октября. Бывший агент тайной полиции Феофанов рассказывал сегодня, что охрана у нас поставлена из рук вон плохо. Начальники охранного учреждения сами, чтобы выслужиться перед начальством, устраивают тайные типографии, чтобы их затем якобы открыть и получить награду. Так поступили полковник Кременецкий, его помощник Модль и Коттен».
[32]
