Коробков. Я об этом не знал».
Как видите, после отпора Коробкова Павлов уже говорит не о приказе и даже не о распоряжении, а о некоем «задании», как в колхозе. Но о выводе войск из Бреста в таком количестве мог быть только приказ по округу с учетом всех обстоятельств — зачем, куда, что с собой брать, чем на новом месте заниматься. Более того, это мифическое «задание» якобы «дается» Павловым в обход непосредственного подчиненного — Коробкова. В армии так не делают. Ни это, ни то, что десятки офицеров в штабе округа не заволновались уже 15-го вечером оттого, что войска, вопреки «заданию» Павлова, еще в Бресте, и не завалили Павлова и Климовских докладами о невыполнении «задания», не подтверждает, что Павлов хотел вывести войска из Бреста. Срывал плановую учебу, но не выводил!
И это не все. Начальник связи округа генерал Григорьев показал, что Павлов и Климовских прямо не исполнили приказ Генштаба о приведении войск в боевую готовность, данный за четыре дня до начала войны — 18 июня 1941 года. Григорьев сказал:
«Выезжая из Минска, мне командир полка связи доложил, что отдел химвойск не разрешил ему взять боевые противогазы из НЗ. Артотдел округа не разрешил ему взять патроны из НЗ, и полк имеет только караульную норму по 15 штук патронов на бойца, а обозно-вещевой отдел не разрешил взять из НЗ полевые кухни. Таким образом, даже днем 18 июня довольствующие отделы штаба не были ориентированы, что война близка… И после телеграммы начальника генерального штаба от 18 июня войска не были приведены в боевую готовность».
Это показание прямо опровергает хрущевско-жуковскую брехню о том, что Сталин якобы не поднял войска по тревоге, и подтверждает, что Павлов отдал немцам на избиение три дивизии в Бресте осмысленно, вопреки прямому приказу Москвы.
Правда, Григорьев не смеет так сказать и называет поведение Павлова и Климовских «благодушием»:
«Только этим благодушием можно объяснить тот факт, что авиация была немецким налетом застигнута на земле. Штабы армии находились на зимних квартирах и были разгромлены, и, наконец, часть войск (Брестский гарнизон) подверглась бомбардировке на своих зимних квартирах».
Это не благодушие, это измена!
Не веря в то, что они способны противостоять немцам в бою, генеральская сволочь Красной армии предавала свой народ в надежде, что после немецкой победы получит жирные кормушки на службе у немцев в той туземной армии, которую немцы разрешат России иметь. Генералы Павлов и Мерецков убеждали друг друга, что им после гибели СССР от немцев «хуже не будет». Действительно, после гибели СССР в 1991 году мало кому из маршалов и генералов Советской армии, дававших присягу на верность Советскому Союзу, стало хуже.
Но давайте поговорим немного о том, что повлекло за собой генеральское предательство в том далеком 1941 году.
План «Барбаросса»
Как упоминалось выше, для разгрома Красной армии и победы над СССР немцы разработали план «Барбаросса», по которому их войска вместе с войсками союзников 22 июня 1941 года наносили три удара — два вспомогательных и один главный. На севере немецкие войска, имея в качестве ударной силы 4-ю танковую группу, наносили главный удар в направлении Риги и Таллина, с задачей прижать к морю, окружить и уничтожить войска советского Северо-Западного фронта. Этим ударом на Киев и Одессу соединениями пехотных дивизий и 1-й танковой группы и вторым ударом на Одессу румынско-немецких войск предполагалось окружить и уничтожить основную часть советских Южного и Юго-западного фронтов. Этим удар наносился в Белоруссии двумя сходящимися у Минска и далее у Смоленска направлениями, на острие которых были 2-я и 3-я немецкие танковые группы. Главным ударом немцы планировали уничтожить советский Западный фронт, возглавляемый предателем Павловым, и этим открыть себе дорогу для стремительного броска на Москву.
Военным специалистам замысел немцев был понятен. Британский военный теоретик Джон Фуллер объяснял в своих работах, что для победы над СССР «…прежде всего надо занять или осадить Москву. Как Париж — центральный узел железных дорог Франции, так и Москва — центральный узел русских железных дорог. В 1914 г. из-за того, что немцы не заняли Париж, произошла катастрофа на Марне. В 1942 г., как мы увидим ниже, неудача под Москвой привела к катастрофе на Волге. Если бы Москва находилась в руках немцев, тогда постоянными стратегическими бомбардировками Вологды, Буя, Горького, Арзамаса и Пензы, находящихся на расстоянии 250–300 миль от Москвы и, следовательно, легко досягаемых для бомбардировщиков, удалось бы не только прекратить подвоз запасов из Архангельска и резервов из азиатской части России, но и привести в хаотическое состояние движение по железным дорогам в центральной части России, а может быть, и остановить все движение».
Но план «Барбаросса» не удался, и это была первая неудачная операция немцев за два года Второй мировой войны. Причина в том, что Советское правительство и Сталин знали о подготовке немцев к войне и готовили к ней Красную армию. Была проведена скрытая частичная мобилизация, с востока к западным границам подводились новые армии, а за неделю до начала войны Генштаб РККА начал давать распоряжение войскам у западных границ выводить дивизии в полосы обороны, отрывать окопы и укрепления, ставить минные поля, рассредоточивать авиацию по полевым аэродромам. Эти распоряжения исполнялись войсками Красной армии на северных и южных участках границ, но в центре изменник Павлов, как вы видели из его допроса, не привел войска в готовность к отражению немецкого удара и отдал советских солдат на истребление.
Маршальская брехня
Когда после XX съезда КПСС в 1956 году к клевете на Сталина подключился маршал Г. К. Жуков, то он обвинил его в том, что Сталин якобы не давал привести в боевую готовность войска Красной армии у западных границ до ночи на 22 июня 1941 года, то есть до дня нападения Германии на СССР. Об этом Жуков написал в своих воспоминаниях, а затем строго следил, чтобы и в воспоминаниях других военачальников эта ложь присутствовала. Но в начале 50-х годов Генштаб Советской армии запросил оставшихся в живых генералов о том, когда они получили приказ на приведение войск в готовность для отражения немецкого удара и о выводе своих соединений на рубеж обороны.
Больше всего осталось в живых генералов, начавших войну на севере, в войсках Прибалтийского особого военного округа (Северо-Западного фронта), которым на этот момент командовал генерал-полковник Ф. И. Кузнецов. Они ответили так (выделено мною):
Генерал-полковник танковых войск П. П. Полубояров (бывший начальник автобронетанковых войск ПрибОВО):
«16 июня в 23 часа командование 12-го механизированного корпуса получило директиву о приведении соединения в боевую готовность. Командиру корпуса генерал-майору Н. М. Шестопалову сообщили об этом в 23 часа 17 июня по его прибытии из 202-й моторизованной дивизии, где он проводил проверку мобилизационной готовности. 18 июня командир корпуса поднял соединения и части по боевой тревоге и приказал вывести их в запланированные районы. В течение 19 и 20 июня это было сделано.
