Айдин мрачно кивнул — сарказм до него не дошел абсолютно — и продолжал рассказывать:
— Совершенно случайно я обнаружил, что если вампир берет кровь у человека-вирусоносителя, то летальность Красной Чумы вырастает до девяноста процентов. К несчастью, резко падает контагиозность.
Я перебила:
— То есть болезнь дальше передаваться не может?
— Носитель-вампир ее передавать не может. Ты себе даже не представляешь, как обидно было напороться на это препятствие!
Вау! Неужто я одна вижу проявление божественной руки, которая каждый раз щелкает Айдина по носу, стоит ему сделать шаг вперед? Сперва грозная болезнь превращается в тихого зайчика, когда он пытается распространять ее среди людей. Потом ему приходит блестящая идея дать главную роль вампирам, а они себя ведут, как заупрямившиеся двухлетки. Вот не будем делиться, и все!
— Однако был Некто среди нас, — продолжал Айдин, — кто знал о вожде-визионере по имени Текет Дирани и о том, как он едва не стал правителем сего и иных миров с помощью Тор-аль-Деган. Вот она и будет нашей системой доставки. Она возьмет чуму у инфицированного вампира и выпустит ее на весь мир.
— И ты мне хочешь сказать, что я должна надписать поздравительную открыточку «ах-какой-ты-гений» и послать Раптору?
Бух. Если бы мы сейчас стояли перед беспристрастным жюри присяжных, вердикт «виновны» им бы вынесли за одно только выражение лиц. Но они тут же пришли в себя, и ничего, черт их побери, криминального мне не выдали.
Самый был бы идеальный момент, кстати, и для Раптора, чтобы выпрыгнуть под камеру и злорадно заржать. Он этого не сделал. Наверное, Светлана правду сказала насчет его привычки не высовываться. Может, ему хочется иметь что-то вроде алиби на момент начала эпидемии? «Никак нет, господин следователь, это не мог быть я. Я весь вечер в рэкегбол играл». Да нет, вряд ли. Скорее где-нибудь печет другой политический пирог, и надо там подсуетиться, чтобы не подгорел и не сел. Такое дерьмо, как он, на одном месте не засиживается. Не окупается потому что.
На этот раз Айдин посмотрел на меня молча. И смотрел долго. Наконец сказал:
— Мне знакомо твое лицо. Я тебя знаю?
Этот вопрос ударил меня как взрывная волна. Знает ли он меня?
У меня в душе наступило — не затишье — полная неподвижность перед ядерным взрывом. В этой белой тишине инстинктивно хотелось схватиться за что-то твердое. Эмоции вдруг так взвихрились, что даже и думать нечего было о ясности мысли. Господи Боже мой!
Я сама превратилась в бомбу, в узкий серебристый футляр, сдерживающий грибовидное облако безграничной смерти. Этот тип убил Мэтта. Убил меня. А я должна с ним щебетать, будто мы встретились на какой-нибудь конференции год назад и сейчас возобновляем знакомство?
— Жасмин! — Голос Вайля у меня в ухе прозвучал с тревогой, если не с оттенком паники. — Я отсюда ощущаю твои эмоции, что-то раздирает тебя изнутри. Мне появиться?
Да, черт побери! Ворваться и разнести все это к чертям! Колом проткнуть изображение Айдина на экране! Спасти Коула! Спасти меня!
Я сделала глубокий вдох. Еще один. Надо взять себя в руки. Да. Немедленно.
Меня затрясло. Крупная дрожь заставила напрячь лопатки, стиснуть кулаки. Зубы не то чтобы стучали, но намекали, что они бы не против — как будто я в сырую зиму несколько часов торчала на улице без пальто.
Я закрыла глаза.
Время убивать еще придет, Жас. И ты вполне можешь его подождать. Тебе же Голос так велел.
— Я вхожу, Жасмин, — сообщил Вайль.
— Нет.
— Нет? — откликнулся Айдин.
— Нет, ты меня не знаешь, — ответила я, жалея, что голос у меня дрогнул, и постаралась вернуться к фактам — к тем фактам, которые желательно будет знать ЦРУ для суда над теми, кого мы с Вайлем не ликвидируем на месте. — Я вот чего не понимаю: зачем вообще нас убивать? Если смотреть с вашей точки зрения, это просто перемещение вашей продовольственной базы в самый низ пищевой цепи, даже могильным червям неинтересный.
Айдин замотал головой, не дождавшись конца фразы.
— Отнюдь, отнюдь! Мы просто прореживаем стадо, выбраковывая слабых для улучшения породы. Когда их не станет, мы выпустим антидот. — На этом месте мне захотелось стереть с его рожи самодовольство. Желательно огнеметом. — И это, разумеется, вызовет у выживших чувство глубокой благодарности. Они решат, что обязаны нас чем-нибудь вознаградить за спасение их от мора, который мы же и наслали.
— Как я понимаю, сенатор, тут выходите на сцену вы?
Он выдал мне классическую си-эн-эновскую улыбку: такую озабоченную, такую искреннюю. С-сука.
— Осажденной стране нужен сильный лидер. Популярный. Лидер, который представит необходимость нового порядка так, что люди по лбу себя хлопнут: как мы сами не додумались!
Ручаюсь, он читал по бумажке — так гладко текли слова. А написал бумажку Эдуард Самос, он же Раптор.
— И что же это будет за порядок?
— Добровольное служение, милая моя Жасмин! Кровь — в обмен на безопасность, кровь — в обмен на здоровье. Это не слишком высокая цена, и я это сумею объяснить народу.
Вы меня не поймите неправильно. Я на всех выборах голосую — считаю, что это мой долг как гражданки США. Ну и к тому же мне неловко было бы брюзжать насчет того, куда катится страна, а самой ничего не делать. Но сейчас, стоя рядом с раненым другом, я понимала, что только профессиональный политик может приятно улыбаться в камеру, рассказывая, как организовал массовое убийство населения собственной страны. У меня с такой силой рвался из горла вопль, что трудно было выговорить хоть слово. Но я смогла.
— Значит, ты станешь президентом, а твои приятели-террористы увидят Америку на коленях?
Босцовски грациозно склонил голову, а Ассан сверкнул зубами:
— Мы будем танцевать на улицах!
Это как раз нетрудно себе представить. Так уже было после падения башен, и мне тогда хотелось убить каждого из этих сволочей. Вскоре мне представится шанс — может быть. Но сперва…
— Ладно, — вздохнула я. — Перебрасывайте выключатель. Меняюсь местами с Коулом.
— Черта с два! — заорал Коул, и одновременно с ним Вайль рявкнул: — Не смей!
Я взяла Коула за руки, но обратилась не только к нему, но и к Вайлю:
— Поверь мне. Поверь. Я знаю что делаю.
Коул тряс головой, стараясь не упасть в обморок.
— Жасмин, я тебе запрещаю! — оглушительно взревел Вайль.
— Давай! — крикнул кому-то Ассан. — Выключай!
Я изо всех сил сжала руки Коула, сдернула его со стула и заняла его место. Он пошатнулся, сделал пару шагов назад, чтобы не упасть, налетел на ящик коробок, но все-таки устоял.
