Н. Болтянская: Спасибо.
БЫТЬ В ОППОЗИЦИИ: РИСКИ И УГРОЗЫ?
(«Эхо Москвы», 6 августа 2012)
Е. Альбац: В эфире радиостанция «Эхо Москвы» и телекомпания RTVi, начинаем нашу программу, посвященную ключевым событиям недели, тем событиям, которые будут иметь влияние на политику ближайших недель и месяцев.
У нас ни дня без строчки — ни дня без события. Сегодня продолжается процесс в Хамовническом суде по делу Pussi Riot, — об этом пишет вся мировая пресса, и заголовки примерно такие: «Путин против трех маленьких девочек». Сегодня же пришло сообщение о том, что в офисе Навального, в офисе «Роспила» обнаружены два микрофона и одна камера, можно не сомневаться, что там еще штук 5 расставлены по углам, — надеюсь, это и дальше будут обнаруживать.
И, наконец, новость, которая бурно обсуждается с самого утра в российских СМИ, связана с депутатом Госдумы от партии «Справедливая Россия», членом оргкомитета демонстраций и митингов, которые проходили на Болотной, Сахарова и на всех других, полковника ФСБ в отставке, Геннадия Гудкова.
Г. Гудков: В запасе, не хороните меня раньше времени.
Е. Альбац: Я, поскольку человек не военный, всегда это путаю. Как заявил официальный представитель СКР, г-н Маркин, направил представление в Госдуму о лишении статуса неприкосновенности, депутатского иммунитета г-на Гудкова — в связи с тем, что СКР обнаружил у него бизнесы.
О том, что происходит, за что с Гудкова хотят снять депутатские погоны и чем все это дело закончится, мы будем говорить сегодня в студии, поскольку это вопрос — как власть будет расправляться с оппозицией. Вы уже слышали — предъявлены обвинения Навальному, по делу о Болотной сидит 14 человек, и так далее. У нас такое горячее лето и август — как всегда.
Итак, Геннадий Владимирович, расскажите нам все — расколитесь. У вас был охранный бизнес, которого, как я понимаю, уже нет.
Г. Гудков: Начнем с шутки. Потому что когда вы говорили о ключевых событиях, я вспомнил ключи от камер, думаю, — интересное словосочетание — «ключевые события», где используются ключи для того, чтобы закрыть человека.
На самом деле ситуация такая. В определенное время в Кремле, в Департаменте внутренней политики состоялось некое совещание. Это было пару-тройку месяцев назад.
Е. Альбац: При старом составе управления внутренней политики? Уже когда его возглавил г-н Володин?
Г. Гудков: Г-н Володин первый зам. главы администрации, а управление внутренней политики возглавил Олег Морозов, вице-спикер. Я не могу точно сказать, потому что на этом совещании не был, но мне рассказали, что на нем было и кто на нем присутствовал.
На этом совещании было принято решение, что делать с так называемыми «Болотными лидерами», этим отребьем, которое баламутит народ, хочет каких-то честных выборов, перевыборов в парламент и вообще людей, которые явно в неадеквате. Раньше бы их в СССР просто бы отправили в психушки, да и дело с концом, — пусть там изгаляются. А тут надо что-то делать — вроде как государство с колен поднимается и хочет быть на мировой арене.
Принято решение было: Навального — посадить. Удальцова, по возможности, посадить, — но надо посмотреть, может быть, пусть поработает. Было принято по-разному по людям — разные планы. Это еще было до 12 июня, и там была фамилия Гудков.
Е. Альбац: «По разным людям разные планы»? — какие еще люди?
Г. Гудков: Мне рассказали в части, касающейся меня. Навального мне упомянули, потому что он был в списке «№ 1», его персона в списке обсуждалась раньше, чем персона Гудкова, кто-то там еще был, но мне рассказали в части, меня касающейся, — надо седлать так, чтобы их заткнуть. Было это все поручено координировать ФСБ, которая и сейчас докладывает своим заказчикам о тех этапах «большого пути», который они сейчас проделывают, в том числе, и со мной.
По мне разработаны были три этапа. Этап № 1: лишение бизнеса и оружия, — какие-то идиотские головы решили, что я этим оружием буду готовить вооруженное восстание, — хотя у нас в стране только на складах длительного хранения около 11 миллионов только автоматов Калашникова лежит. Значит, первое — разрушение бизнеса. Второе — лишение депутатского иммунитета и статуса, по возможности, — как сложится. И третье — удар по детям, — я так понимаю, по Дмитрию Гудкову.
Первый этап прошел — действительно, та компания, которая 20 лет создавалась с трудом огромного числа людей, в значительной степени разрушена. Я на самом деле сейчас передаю все оставшееся менеджерам бесплатно, потому что «Арес» питерский запугали, они отказались в самый последний момент, когда уже все протоколы были подготовлены.
Е. Альбац: Отказались что?
Г. Гудков: Забирать бизнес, чтобы хотя бы интегрировать в себя.
Е. Альбац: То есть, вы хотели продать этот бизнес?
Г. Гудков: «Продать» — это условно. Кто купит в этих условиях бизнес? Его и так трудно продать. «Арес» запугали, поэтому я его передаю менеджерам, пусть они дальше пытаются делать то, что они делали вместе со мной многие годы, или вместе с другими менеджерами.
Что касается второго этапа, то сегодня он в полном разгаре. Задача: придумать по Гудкову. На самом деле разработка меня как объекта началась в августе прошлого года, инициатором была, опять-таки, Федеральная служба безопасности.
Е. Альбац: На вас заведено дело в оперативной разработке?
Г. Гудков: Думаю, что нет. Скорее всего, подборка какая-нибудь, но работают по ней, как будто я самый главный резидент и шпион всех резидентур мира. Поэтому в этих материалах собиралась вся информация. В ФСБ на меня обиделись сначала потому, что я критиковал ряд их законов, в том числе, о профилактике — по терроризму, по экстремизму, но в слишком широком толковании, как мне кажется. А МВД обиделись, потому что Гудков призывал министра в отставку, критиковал реформы, критиковал закон о полиции, — действительно, Дума проголосовала против этой реформы, против этого закона. Ну, и так далее. Хотя я много сделал, — кстати, вместе с депутатом Хинштейном, — для того, чтобы сохранить социальные блага сотрудникам МВД. Но добра, видимо, они не запомнили.
Я об этом знал давно. В феврале месяце мне уже сказали, что будут «мочить», и «мочить» будут больно. В феврале приказали сотруднику ФСБ, прикомандированному к «Аскорду» — был такой, с 90-х годов еще, — немедленно уволиться, дабы, как говорится, «мочить» было бы удобнее. Я уже знал в январе-феврале это будет. Ну и потом пошли ходатаи, сказали — сохраним тебя в обмен на выход из протестного движения, прекрати бегать, прекрати с «болотными» якшаться, — что ты себе позволяешь? После того, как предупреждения на меня не подействовали, решили уже от слов перейти к делу.
Вот я сейчас нахожусь на втором этапе, когда собранные материалы пытаются выдать за некие нарушения. Третий этап — почему я больше всего боюсь? — потому что любой отец переживает за своих детей, и естественно, я боюсь, так как нечего даже формально привязать Дмитрию — ни к какому бизнесу, ни к чему, — попытаются какую-либо грязь, — не дай бог, какая-нибудь подстава, — спровоцировать какое-то ЧП. Не знаю, потому что с моральной нравственностью у наших сегодняшних исполнителей и заказчиков не очень, поэтому, думаю, они могут пойти на любые низости и подлости. Поэтому, конечно, этот этап меня больше всего волнует.
