Е. Альбац: Тем не менее, пришло больше ста тысяч человек.
Г. Гудков: По крайней мере, 60–70 тысяч — даю гарантию, что они были. Я остался почему на мосту? Я вообще пришел как частное лицо.
Е. Альбац: Давайте не будем в это уходить.
Г. Гудков: Скажу только два слова. Когда произошло это ЧП, я сначала думал, что это провокация радикальных элементов. Но чем больше проходит времени, тем больше у меня крепнет уверенность, что это провокация, организованная властью.
Е. Альбац: Столкновение с полицией 6 мая на Болотной?
Г. Гудков: Да. У меня такое впечатление крепнет, что это все-таки было умышленное действие, к которому, во-первых, власть очень хорошо подготовилась — были силовые подразделения стянуты огромные, устрашающее оцепление, цепи. И самое главное — 6 мая, по сути дела, было спусковым курком этих политических репрессий. Нужен был повод, нужно было показать, что вот эти митингующие — это маргиналы, которые готовы к кровавым событиям, которые страну тянут в болото, в пучину всяких революций, — нужно было показать. А потом уже начать шлепать один за другим — ну, пока еще не физически, — лидеров оппозиции: арестовать, обыскать, вызвать повесткой, отнять деньги, завести дело, снять депутатскую неприкосновенность. Думаю, что 6 мая было очень нужно власти.
Е. Альбац: То есть, своего рода поджог рейхстага.
Г. Гудков: Ну, типа.
Е. Альбац: Наверное, у вас сохранились какие-то источники…
Г. Гудков: Знаете, как бывает? Иногда просто приходят люди, или к моим помощникам, говорят: передайте вашему шефу, что вот этот телефон слушается там-то и там-то. Мы его просто уважаем за его взгляды, его позицию, нам противно. Видимо, это какие-то родственники, делают через каких-то людей, — трудно установить, — даже так бывает, что приходят, предупреждают. Потому что людям противно творить подлость, люди не хотят продавать свою совесть.
Е. Альбац: Тем не менее, они соучаствуют.
Г. Гудков: Это одни. А другие соучаствуют активно, и еще с большим удовольствием.
Е. Альбац: Что вы знаете. Или предполагаете — как будет ситуация развиваться дальше?
Г. Гудков: Дальше можно только предполагать.
Е. Альбац: Решения приняты?
Г. Гудков: Вокруг Путина есть две группы людей. Даже не группы, а просто две точки зрения. Первая точка зрения — «бурматовщина», и так далее, — «мочить в сортире до конца», — много людей, не буду называть фамилии, они понятны — вот этот агрессивный воинствующий подход сегодня Путину больше нравится, по всей вероятности — он кивает, соглашается, а может быть и сам считает это правильным. Как мне сказал один кремлевский товарищ: ну, сколько вышло? — Тысяч сто. — Ну, пусть 126, — мы считаем 26, вы — сто. Почему мы должны садиться с вами за стол переговоров? Вы кто такие? 126 тысяч — да плевать, за нами сто миллионов. Кто вы такие есть?
Е. Альбац: А вторая группа?
Г. Гудков: Вторая группа — наиболее яркая позиция того же Кудрина. Он говорит — нет, ребята, надо договариваться, нельзя доводить до того, чтобы вышел миллион.
Е. Альбац: Но Кудрин сейчас не во власти.
Г. Гудков: Не во власти, но он все равно в той команде.
Е. Альбац: У него остались люди, поддерживающие его точку зрения.
Г. Гудков: А есть и другие люди, вхожие во власть, которые говорят — нет, нельзя, Россия слишком хрупкая страна, гражданский мир надо сохранять любым способом, и надо как-то договариваться. И главное, сегодня совершенно понятно, вокруг чего можно объединить всю оппозицию и договориться, — включая гарантии для политической власти сегодняшней, чтобы не произошло то, что произошло в «плохих» странах. Это новое избирательное законодательство, роспуск парламента и выборы нового парламента, это проведение поэтапных, постепенных политических реформ, включая конституционную реформу, это гарантии Путину и его окружению, не совершавшему никаких преступных деяний в их личной судьбе, в том, что до 2018 года никаких не будет серьезных протестов. Но и его должны быть гарантии — что он после 2018 года не пойдет на пятый срок. Наверное, об этом можно договориться.
Е. Альбац: Путин — до 2018 года? Ой, Геннадий Владимирович, вы нас не любите.
Г. Гудков: Если мы договоримся, какая разница, кто во главе страны? Если мы договоримся об этих шагах? Я все время на оргкомитете задаю один простой вопрос, получая, кстати, абсолютно понятный ответ, — я часто задаю этот вопрос, потому что там много горячих голов. Говорю: ребята, скажите, наша задача — что мы хотим? Помимо тактических приемов? Давайте ответим на вопрос, — мы хотим, чтобы была политическая реформа, которая дает перспективу России как государству, или мы хотим, чтобы Путин ушел в отставку?
Е. Альбац: Мы хотим сменяемости власти, — наверное, так.
Г. Гудков: Нет. Люди, понимающие, для чего они это делают, они говорят: нам нужна политическая реформа. Я говорю — вам тогда какая разница, с кем?
Е. Альбац: Давайте не будем сюда уходить, потому что есть вещи, которые не происходят. Нельзя говорить о политической реформе, когда у власти находится человек, который создал эту систему. Вы хотите, чтобы он срубил сук, на котором он сидит? — так не бывает.
Г. Гудков: Бывает.
Е. Альбац: Нет, нигде.
Г. Гудков: Бывает.
Е. Альбац: Не бывает, нигде не происходило. Это ровно, что пытались сделать в СССР, и ничего не получилось.
Г. Гудков: Александр Второй провел реформы, которые сегодня могли бы рассматриваться как рубка суков, на которых он сидит.
Е. Альбац: Ну да. А потом что?
Г. Гудков: Другой вопрос, что элита его сдала. Я внимательно читал огромный труд, посвященный покушению на Александра Второго, его сдала собственная элита, потому что она не пережила тех новшеств, которые он планировал в ближайшее время в России осуществить. Он же подготовил, по сути, конституционную реформу, конституционную монархию в России. И именно в этот момент его и грохнули.
Е. Альбац: И он не сумел ничего сделать с бюрократическим аппаратом империи. Но это отдельный, очень интересный разговор. Геннадий Владимирович, если вас лишают депутатской неприкосновенности, вы остаетесь в России, уезжаете?
Г. Гудков: Остаюсь в России, никуда не уезжаю.
Е. Альбац: А если ваши источники вам сообщат, что вас будут брать, что будете делать? Арестовывать?
Г. Гудков: Пусть берут.
Е. Альбац: Вы понимаете насколько, — это для любого человека в нашей стране опасно, а для человека, которого они считают врагом и предателем — вдвойне.
Г. Гудков: Ну, что теперь делать?
