В 1862 году правительство американской Унии издает знаменитый Закон о заселении Запада: каждый, кто переселится за Миссисипи, слывшую до той поры The last frontier — «последней границей», получит от правительства США безвозмездно «160 акров хорошей земли в постоянную собственность» (это примерно 65 га). Да, земля была действительно хорошей. Только принадлежала она не правительству Унии, а индейцам, и никто не давал этому правительству права наделять индейской землей поселенцев. Так в конце концов и Миссисипи перестала быть «последней границей»! Безземельные белые с американского востока, тысячи и тысячи переселенцев из Европы переправляются через Миссисипи и в своих крытых фургонах едут осваивать Дальний Запад. Но у Far West и у 160 акров земли есть еще пока законный хозяин — индеец. И вот новый поселенец, сам, быть может, недавний полураб европейского феодала, помогает отвоевывать у индейцев Дальний Запад! Теперь должны заговорить ружья. Но перестрелять 280 тысяч индейцев не так-то просто. Легче, и главное безопаснее, истребить бизонов — важнейший для них источник пропитания. И завоеватели Дальнего Запада набрасываются на бизонов. Их в прериях пасется 50 миллионов. Значит, достаточно 50 миллионов выстрелов, и индеец умрет с голоду. Так началось поголовное истребление бизоньих стад то с определенным умыслом, то просто ради доллара за бизонью шкуру (мясо бизонов, миллионы и миллионы тонн мяса, было брошено на съедение птицам)
[17]
.
Все эти действия были законными не только с точки зрения ярых расистов, но и с точки зрения американского права. Существует любопытный пример, как законодательное собрание штата Колорадо совершенно серьезно обсуждало законопроект, по которому на всей территории штата предполагалось истребить скунсов и индейцев. Да-да, именно так, через запятую. «Белые цивилизаторы» могли как угодно глумиться и издеваться над индейцами, ведь федеральные вашингтонские власти выпустили закон, согласно которому земли принадлежат тем, кто их «открыл», а если на этих территориях и живут какие-то «дикие люди», то они в определенных случаях могут продолжать обитать, но не имеют никаких прав и относиться к ним следует как к животным.
Однако на животных-то они не походили, ведь те же чероки, пока их не депортировали в холодные каменистые пустыни, составили собственную конституцию, заменили старые племенные советы двухпалатным парламентом. Свои законы они объединили в несколько законодательных сводов. Но органы Унии и штата Джорджия отменили эти черокские законы и изгоняли настоящих хозяев американской земли
[18]
.
Миф о дикости, неуживчивости, отсталости индейцев, умело распространенный английскими колонистами, проникший и в литературу, и в массовое сознание, лжив, как и многие другие измышления представителей англоязычной братии. Индейцы способны были к развитию и цивилизованности едва ли не в большей степени, чем сами жители Англии, которые, если вспомнить историю, очень долго оставались дикими, двигаясь к восприятию высокой культуры, доставшейся Европе от греко-римского наследия, но все же веками пребывали в варварском, отсталом состоянии, потому, погрязнув в долгих междуусобицах, не в какие-то древние времена, а уже в позднем Средневековье вынуждены были стать объектом нормано-французского завоевания и культурной экспансии, которая и сформировала во многом ту «английскую нацию», которая потом явилась миру. Но самое главное, в чем всегда могли преуспеть англо-сакские племена, — в уничтожении ближних: на Британских островах они с упоением, веками, уничтожали коренное население — кельтов, в Америке столь же истово умерщвляли индейцев.
Точно так же как англичане воспользовались культурой более высокоразвитых народов романского юга, индейцы могли бы воспринять европейскую культуру, создать свой вариант культуры, но новому «демократическому» государству США были не нужны индейцы. «Белые американцы» понимали, что коль рядом будет существовать индейское государство или хотя бы полноценная индейская автономия, рано или поздно придется ответить за скотства, к которым прибегали первые колонисты, да и их последователи. «Индейский вопрос» нужно было решать кардинально, индейцев необходимо было уничтожать, лишать даже гипотетической возможности и способности когда-нибудь призвать к ответу подлую массу зарвавшихся чужеземцев, бывших на своей родине отбросами общества, пиратами, мошенниками, но создавшими в Америке «независимое государство», где принялись эксплуатировать рабов и рассуждать о свободе.
Между тем для поддержания мифа о естественной цивилизационной отсталости индейцев США, об их органической неспособности иметь собственное государство и сейчас делается все возможное. Нынче осуществляется очень хитрая программа действий, призванная задавить нарождающийся протест нескольких чудом выживших индейских сообществ, которые пытаются бороться за широкую автономию, а как максимум федеральный центр ставит целью спровоцировать окончательную деградацию индейцев. Производится это очень тонким, дьявольским способом: федеральное правительство нарочно сует индейцам денежные подачки, одновременно изолируя индейцев, стопоря развитие общественных институтов, системы образования, производства и прочего в районах компактного проживания индейцев. Индейцев поддерживают в состоянии намеренного неразвития, архаичности, ведя против них умелую информационную войну (внушая им ложные установки, к которым им нужно стремиться), но в то же время власти не препятствуют, а скорее способствуют распространению алкоголизма и наркомании, ведь сделать это очень легко.
Быть может, вашингтонская власть реализует все ту же стратегию, которую в XIX веке сформулировал федеральный поверенный по делам индейцев, который больше всех других в государстве должен был заботиться о достижении взаимопонимания с индейцами. И этот господин через год после принятия закона о резервациях (в отчете за 1872 год) так характеризует цели и идеалы официальной «индейской политики»: «Необходимо отчетливо сознавать, что в отношениях цивилизованного государства с дикарями не может стоять вопрос о чести нации. С дикими людьми нужно обращаться так же, как с дикими животными. Это значит держаться с ними так, как в данной ситуации проще и выгоднее: воевать, нанести им поражение или, наоборот, спасаться от них бегством. Индеец должен себя чувствовать в резервации до такой степени хорошо, а за ее границами до такой степени плохо, как это будет угодно правительству. Те из них, кто окажется послушными, получат еду и государственную охрану. А тех, кто будет вести себя плохо, необходимо незамедлительно покарать или уничтожить…»
[19]
И уж государство старалось, очень рьяно старалось, чтоб сделать жизнь индейцев поистине невыносимой, а главное — разрушить их национальное и моральное единство. Резервации на каменистых землях, в холодных предгорных районах в первые десятилетия их организации оказались перенаселены, в результате возник голод, которому власть и «белые колонисты» радовались, пожиная плоды своих «усилий».
Но тех индейцев, которые все же выжили, стремились сделать пестрой мешаниной разрозненной массы аборигенов, а не представителями какой-то определенной национальной группы. Для разобщения народностей в резервациях намеренно соединили представителей разных племен и даже различных языковых групп. А крупные племена были рассредоточены и расселены по разным резервациям. Так некогда могущественные дакоты оказались в одиннадцати резервациях двух разных штатов, а племена, составлявшие лигу ирокезов, были расселены по пяти резервациям.
