А ведь у нас, в Союзе, только часть колхозов была убыточной, а немало крупных хозяйств поставляли на рынок натуральные, природные продукты, пускай и не завернутые в яркие обертки. И в любом случае, в сравнении с нынешней «долговой» системой западного капитализма, советский социализм был куда более здоров и конкурентоспособен, разбили же, уничтожили его именно что искусственно, по злому умыслу политических диверсантов.
Как видно, судьба любит саркастические анекдоты в жанре черного юмора, и она замутила свой заковыристый сюжет, когда Горбачев принял страну с ядерной бомбой, с растущей экономикой (а рост-то при Андропове достигал почти 7 %), страну, почти не имевшую долгов и застарелых проблем (которых было по горло в капиталистической системе), страну, которая нуждалась лишь в текущем ремонте и проветривании, и передал страну… в руки хаоса.
Долги, которыми в девяностых попрекали Советский Союз, пожалуй, уместнее назвать не советскими долгами, а антисоветскими, ведь их буквально насильно впарили горбачевскому правительству, чтоб создать видимость кризиса, вернее, сначала само горбачевское правительство мастерски устроило кризис, а потом быстренько набрало долгов.
Однако долги Советского Союза, даже в момент его разрушения, составляли что-то около 90 млрд долларов, да-да, вот такую смехотворную сумму.
А ведь «либеральные реформаторы» внушали нам, глупцам, что это неподъемная сумма, что она довлела над советской системой, что советская экономика была неэффективна! Хотя такую сумму американская экономика накапливает, наверное, за месяц, а может, и еще быстрее.
По сравнению с астрономическими цифрами, которыми в нынешний момент исчисляется госдолг США, госдолг СССР девяносто первого года — пушинка! Разделим одно на другое и увидим, насколько американская экономика неконкурентоспособнее советской!
Вот такие выверты, вот такие смешные ловушки смысла, вернее, зигзаги бессмыслицы вырисовываются в сем закоулке истории. Американцы поддели Горбачева, подцепили каким-то хитроумным образом, его сделали орудием разрушения великой, прорывной системы. Наверняка к Горбачеву применили систему психического воздействия из разряда тех, основу разработки которых положил Сид Готлиб, наверняка у Горбачева отыскали какую-то чудовищную, постыдную деталь в ранней биографии и, умело шантажируя ею, вернее, сочетая метод «кнута и пряника», сделали агентом влияния, диверсантом высшего уровня. Но это тема другого исследования, это трудная, сложная, но параллельная тема. Грех Горбачева — это не только грех Америки, это и наш с вами грех, причем тяжелый, постыдный грех! В девяносто первом мы не имели права отдавать все то, что было завоевано дедами, а главное, не имели права лишать этот мир такого удивительного и небывалого эксперимента, ведущего к равенству, ко всеобщему полному равенству, без изъятий и исключений, такого необходимого человечеству пути, как советский путь.
Ну а в восьмидесятых все шло так, как и велел саркастический сюжет жестокого анекдота, составленного черным юмором. Рейган набрал новых долгов, вернее, дернул губительный рычаг своей «рейганомики» и приступил к доказыванию превосходства и правильности американской системы… Смешно? Да, пожалуй, смешно… вот только не весело. И скоро всем будет не весело, не только нам, вернее, мы-то, то есть русские, еще посмеемся, а Америке-то, видать, уже не судьба, поскольку хорошо смеется последний, а она поспешила сделать это первой.
Глава 15
Агрессия против Югославии. Провокации на Кавказе
Когда я произношу слово «Югославия», мне всегда больно. Что такое Югославия, чем это слово является сейчас, что оно определяет? Югославия теперь — это не балканская страна, с которой у СССР были сложные, порой напряженные отношения, были разногласия, а еще была дружба, между людьми была любовь, советских воинов-освободителей встречали цветами, после Великой Войны был проект славянской конфедерации, было и есть родство крови, а главное — родство душ. Нет, сейчас все это идет лишь фоном, вторым планом, главное для меня сейчас — это боль и стыд, чувство вины перед народом, который подвергся поруганию, хотя мы, русские, не имели права допускать этого. Мы виноваты, и виноваты, быть может, не меньше тех подонков, той вашингтонской мрази, которая подвергла сербов подлой экзекуции, показательному унижению.
Вина России еще не до конца осознана, и если нам и есть в чем раскаиваться, так в той слабости и предательской неспособности собрать волю в кулак, сбросить с Москвы компрадорское ельцинское руководство и ответить на подлую агрессию преступного блока, обрушившуюся на Балканы, защитить народ, который являлся и является самой уязвимой частью славянской цивилизации, потому принимал и принимает на себя все удары с Запада, обрушивающиеся от врагов славян и заклятых противников Русского Мира.
Я очень хорошо помню день, когда начались бомбардировки Югославии американским агрессором, это произошло 24 марта 1999 года, вечером прервали телепрограмму и в прямом эфире пустили трансляцию разрушения сербских городов, шли беспрестанные «экстренные выпуски новостей» либо что-то подобное, но этот ужас, это унижение, эти преступления демонстрировали, как сейчас говорят, в «реальном времени», будто стремились ударить на полную силу, уязвить именно тех, кому на самом деле предназначались эти удары. А предназначались они не только и не столько сербам, эта была месть Москве, вернее, всей русской цивилизации, всей нашей империи, всей той силе, которая никогда не способна склонить голову, и коль имеется выбор между смертью и унижением, каждый из истинных русских, каждый настоящий славянин, не задумываясь, выбирает смерть, как сербы выбирали смерть или победу, когда немцы обрушивали на них всю свою агрессивную пассионарность в сороковых годах. Сравнить ли Францию с Сербией?! Гитлеру стоило лишь топнуть ногой, и Франция легла под его примат, была расчленена и тихо постанывала, морщась; а Сербия не была завоевана гитлеровцами! Территория Югославии ни одного дня не находилась в руках немцев полностью, районы, удерживаемые партизанами, были огромны, сербы в самый страшный момент контролировали значительную территорию своей земли. И они многого добились этим, они отвлекали на себя пускай не самую важную, но все же немалую часть немецких сил, которая не смогла быть переброшенной к Сталинграду, сербы стояли на своем рубеже, они были вместе с нами и не сдались.
В девяностых каждого из нас хотели принудить к признанию поражения, но в Америке-то отлично понимали, что так называемая победа в «холодной войне» ничего не стоит, это идиотская профанация, и Россия в любой момент способна взять свое, стоит ей лишь вновь стать на ноги и лишь чуть усилиться, ведь ни один из нас не собирался подписывать никаких капитуляций.
А тогда, весной 1999 года, все было ужасно, все было очень плохо, и в стране и в моей жизни, и эти кадры, эффект которых, разумеется, был просчитан заранее, били в самую точку, они наносили прицельные, снайперские удары.
Но я восхищаюсь сербами, я восхищаюсь ими. На самом-то деле они одержали моральную победу над монстром. Никто и никогда не заставит меня изменить этого мнения.
