Не менее загадочной являлась и структура, расположенная на втором этаже в центре здания АМС. Это был своего рода «идеологический штаб», где, как теперь становится ясным, готовилась (редактировалась, цензурировалась и т. д.) информация перед ее официальным обнародованием. Именно здесь, скорее всего, родилась пресловутая цифра о числе заложников — 354, имевшая хорошо всем теперь известные последствия.
Именно туда вызывали 2 сентября 2004 года «на проработку» заместителя Председателя Парламента Республики Северная Осетия-Алания С. Кесаева, все эти дни находившегося на месте событий и выполнявшего поручения Президента Республики Северная Осетия-Алания А. С. Дзасохова, где господин, представившийся членом штаба, пытался внушить ему, что называть следует цифру заложников, установленную в штабе.
Дополнением к сказанному может быть то, что командарм-58 В. Соболев разместил свой командный пункт вне здания АМС района. Б. Дзгоев, находившийся, по его собственному выражению, «в резерве», также располагался вне здания АМС. Как и Министр внутренних дел РСО-Алания, почему-то не вошедший в ОШ, но продолжавший исполнять свои обязанности. Общепризнанным также является, в случае с Бесланом, что система ГрОУ не сумела решить поставленные задачи и делегированные полномочия.
О формальном характере назначения В. Андреева руководителем ОШ можно судить по общеизвестным фактам. Глава УФСБ по Республике Северная Осетия-Алания покидал штаб и терял, таким образом, нити управления операцией десятки раз: выступая перед жителями Беслана вдали от ОШ, встречаясь с журналистами, сопровождая 2 сентября Р. Аушева до школы или же группу МЧС 3 сентября до первого кольца оцепления и т. д. Мог ли поступать подобным образом генерал, от действий которого зависела жизнь сотен людей? Это или исключено, или же, напротив, вполне возможно, если за В. Андреева принимали решения (фактически руководили) его непосредственные начальники — В. Проничев и В. Анисимов, а возможно, и начальник ОКУ по СК ФСБ России Т. Калоев.
Есть основания полагать, что приказы и распоряжения В. Андреева документально не оформлялись, заседания ОШ не проводились, все решалось в ходе рабочих встреч с представителями различных ведомств посредством устных указаний. Об этом можно судить из высказываний Цыбаня, Дзгоева и Цомартовой.
Назначение руководителем ОШ В. Андреева могло обернуться казусами в случае распространения операции за территорию Республики Северная Осетия-Алания, что было вполне реально с учетом состава банды и выдвинутых ею требований.
Создается впечатление, что ОШ под руководством В. Андреева как бы метался из одной крайности в другую: с одной стороны, не озвучивая требований террористов, искал (или делал вид) под эти требования посредников, а с другой стороны, постоянно заявляя о недопустимости силового варианта решения проблемы, должен был его не просто иметь в виду, но и постоянно прорабатывать.
Только этим можно объяснить исключительно вайнахский вариант переговорщиков (Аслаханов, Аушев, Гуцериев, Масхадов, наконец!), постоянные и неисполненные обещания физически и интеллектуально вымотавшемуся за эти дни единственному профессиональному переговорщику (офицеру ФСБ) найти ему если не замену, то подмогу. Или едва не приведшее к усугублению ситуации злополучное «учение» в школе с. Фарн и приведшее к неоправданно высоким потерям вступление в бой «с марша» спешно отозванным с «очередного учения» из п. Спутник «альфовцев» и «вымпеловцев».
Возникает вопрос — как сами бойцы и руководители этих подразделений оценивают результаты проведенной операции?
К исходу второго дня на переговоры с террористами не вышел ни один из значимых федеральных чиновников, в компетенцию которых хотя бы отчасти входило обсуждение выдвинутых боевиками условий. Все больше убеждаясь, что обсуждать их требования никто не намерен и темой переговоров остаются обеспечение заложников пищей и водой, освобождение малолетних детей и немощных стариков, т. н. «коридор» от Беслана до Чечни и тому подобное, террористы ужесточают режим содержания заложников. Что касается разрешения вывезти тела двух десятков убитых, находившихся во дворе школы и у фасадной стены, то оно, судя по всему, было вызвано желанием боевиков устрашить население и сделать более сговорчивыми членов штаба. Нетрудно представить, какое впечатление на родных, близких и всех остальных произвел бы переполненный трупами грузовик МЧС.
Неполная информация о ходе и содержании переговоров с боевиками, неясность с переданной в штаб кассетой также оставляют безответными многие вопросы. Все это не позволяет объективно оценить степень готовности штаба как к силовым, так и несиловым вариантам освобождения заложников.
Существует мнение, что самый реальный из последних мог быть связан с именами Масхадова и Закаева, к которым в те дни обращались не как к виновникам или организаторам происходившего, а как к посредникам. Предполагаемое время их появления в Беслане — вечер 3 сентября. Степень вероятности приезда Масхадова никто бы тогда не взялся определить. Хотя очевидно, что самыми заинтересованными в этом были, конечно же, заложники и их родные, а также… сам Масхадов, т. к. возможный успех его миссии позволил бы Масхадову получить репутацию миротворца и повысить, тем самым, вероятность своего диалога с федеральным центром в качестве легитимного лидера Чечни, в свое время признанного Москвой.
Не использовались предложенные услуги и технические возможности журналистов телекомпании «Аль-Джазира». Они, в отличие от А. Аслаханова, были более перспективны в плане установления и поддержания доверительной атмосферы между сторонами. Журналисты «Аль-Джазиры» были готовы организовать прямой эфир с помощью спутниковой связи, что позволило бы как минимум избежать странных накладок и неясностей с переданной боевиками видеокассетой.
В сообщениях о числе заложников поначалу фигурировали цифры от 150 до 500. На второй день странным образом пришли к цифре «354». Есть основания полагать, что члены основного штаба знали примерное число заложников уже после первого контакта с террористами. Знали, но не озвучивали реальную цифру. Следствием их непонятного упорства, скорее всего, стал расстрел двух десятков заложников, демонстративно выброшенных со второго этажа. Тем самым террористы хотели убедить власти в серьезности своих намерений и подтолкнуть их к обсуждению и принятию выдвинутых требований. Как показал дальнейший ход событий, ожидаемого эффекта убийство части заложников не произвело.
Возвращаясь к официально заявленному числу заложников, нельзя согласиться с озвученным впоследствии мнением, что эта цифра якобы не имела принципиального значения («Если даже в заложниках всего один человек, его жизнь бесценна»). Все это верно, но площадь спортзала и число находившихся в нем заложников обуславливали такое понятие, как плотность, то есть число последних на единицу площади. Для спецназа этот показатель является одним из определяющих успех или неудачу при попытке проведения спецоперации. Высокая плотность изначально обрекает на провал спецоперацию и превращает ее в армейскую. Это трудно не понимать. И еще. Из показаний руководителя центра «Защита» С. Ф. Гончарова явствует, что первоначально ему в ОШ была озвучена цифра 354, исходя из которой он начал планировать свою работу, дав соответствующие распоряжения. И только после общения с Р. Аушевым, после его выхода из школы, узнав о реальном количестве заложников, вынужден был перестраивать свою работу, корректировать ранее принятые решения. Кто теперь возьмется утверждать, что нехватка на завершающем этапе операции спасателей, врачей, карет скорой помощи, смертность от несвоевременного оказания квалифицированной медицинской помощи и т. д. не есть результат обозначенного действия, правильная квалификация которого влечет за собой непростые правовые последствия.
