Лепестки падали им на головы, а потом на пол — когда собаки двигались, когда обнюхивали меня. Собаки казались куда более настоящими, чем лорды и леди в изумительных нарядах. Эти собаки возникли из магии, сотворенной мною вместе с Шолто — из той самой магии, что наконец подарила мне детей. Они пришли из той самой ночи и того самого волшебства. Магии сотворения и воссоздания.
Дверь, у которой мы остановились, охраняла стража, Зал был выложен красно-оранжевым мрамором, прожилки в камне светились белизной и золотом. На серебряных колоннах — позолоченная резьба в виде вьющихся роз, цветущих золотыми цветами, В детстве я считала, что красивей этих колонн нет ничего в мире, а сейчас я видела их такими, какие они есть — имитация, выдаваемая за настоящее. Даже до появления нового волшебства Неблагой двор сохранял настоящие розы — или хоть их останки. А во внутреннем дворе были пруды с водяными лилиями. Нуда, еще там скала была с цепями — чтобы пытки происходили в живописной обстановке, — но все равно в Неблагом дворе сохранялась жизнь. Угасала, но еще теплилась к моменту, когда Богиня проявилась через меня, через стражей.
А в Благом дворе жизни не было нигде. Даже главное дерево в тронном зале — и то было выковано из металла. Это была мастерски сделанная вещь, впечатляющее достижение искусства, но впечатление она производила только на смертных. Не должны бессмертные быть известны только своим искусством, они должны отличаться жизнью — той реальностью, из которой берет основу искусство. А здесь от реальности ничего не осталось.
Охранники у дверей были одеты в деловые костюмы и походили скорей на агентов спецслужб, чем на аристократов Благого двора. От людей их отличали только неземная красота и трехцветные глаза.
Хью чуть крепче прижал меня к себе. Его собаки шагнули вперед — оказалось, что при их росте они почти закрывают меня от глаз стражи.
В первые ряды вышла леди Элишед, объявила звонким голосом:
— Пропустите нас!
— Миледи, король отдал ясный приказ. На пресс-конференцию никого нельзя допускать без его прямого разрешения.
— Неужели вы не видите собственными глазами благословения Богини?
— Его Величество лично с помощью чар сделал нас неуязвимыми для иллюзий.
— Вы видите дождь из лепестков? — спросила она.
— Мы видим эту иллюзию, миледи.
Я не понимала, к чему она клонит. Но тут она сказала:
— Прикоснитесь к цветам.
— Его Величество тоже умеет делать иллюзии осязаемыми, леди Элишед.
Они так долго смотрели на ложь, что разучились узнавать правду. У них все вызывало сомнение.
Светловосый страж шагнул вперед, заслоняя нас от взглядов, повернулся к Хью и прошептал:
— Я сообщу им?
Хью едва заметно кивнул.
Я ожидала, что страж достанет карманное зеркальце или воспользуется блестящей поверхностью меча, но он полез в кожаную сумку на боку и извлек от туда вполне современного вида сотовый телефон.
Мне явно не удалось скрыть удивления. Он объяснил:
— В этом участке холма ловится сеть, потому мы именно сюда журналистов и привели.
Логично.
Он отступил в толпу, прочие придворные грациозно сдвинулись, закрывая его от охраны у двери. Страж тихо проговорил в трубку:
— Мы у дверей, с нами раненая принцесса. Охрана нас не впустит.
— Ступайте в свои покои, — сказал один из охранников. — Дело никого из вас не касается.
Светловолосый страж сказал последовательно: «Да. Да. Нет», захлопнул трубку, сложил телефон обратно в сумку и вернулся к нам — пошептаться с Хью. Говорил он так тихо, ч го даже я не слышала о чем.
Вокруг меня сгрудились придворные и их собаки; если дело дойдет до настоящей схватки, у них не будет пространства для маневра. И тут я поняла, что они делают. Они меня прикрывают! Закрывают своими высокими тонкими телами, своей бессмертной красотой. Меня, кого когда-то презирали! Теперь они рискуют всей своей долгой жизнью, всем возможным будущим — чтобы спасти меня.
Они мне не друзья, многие меня даже не знают, некоторые еще в моем детстве дали мне понять, что я им не нравлюсь. Я на их взгляд слишком походила на человека, кровь у меня слишком смешанная, чтобы мне называться сидхе. Что же такого натворил Таранис, что довел их до такого края — что они готовы восстать против него ради меня?
Блистательная толпа передо мной заволновалась — как волнуются под ветром полевые цветы. Я услышала возглас стражника у двери, он говорил не таким мелодичным голосом, как другие:
— По приказанию его величества вас не велено пускать в другие покои ситхена, сэр.
— Мы войдем в эту дверь или вам придется нас скрутить.
Я узнала новый голос: это был майор Уолтере, глава особого отдела полиции Сент-Луиса, специализирующегося на делах, связанных с фейри. Должность его годами была синекурой — пока я не вернулась домой. Не представляю, как ему удалось получить приглашение на пресс-конференцию. Впрочем, не важно.
— У нас имеется федеральный ордер на помещение принцессы под стражу для ее защиты.
Второй голос принадлежал особому агенту Рэймонду Джиллету. В свое время он один не прекратил общаться со мной, когда расследование гибели моего отца зашло в тупик. Когда я была моложе, я думала, что ему небезралична моя судьба, но потом я поняла, что скорее он не хотел оставлять нераскрытым столь важное дело. Я на него все еще за это злилась, но сейчас знакомый голос приятно было услышать.
— Принцессы здесь нет, господа, — сказал другой охранник. — Пожалуйста, вернитесь в зал для прессы.
— Принцесса здесь, — заявила леди Элишед. — И нуждается в медицинской помощи.
Чувствовалось, как в группе придворных растет напряжение — как в слишком туго заведенной пружине. Людям-полицейским красивые лица сидхе должны казаться непроницаемыми — но я уловила подъем энергии, похожий на первое дуновение тепла от вспыхнувшей спички. Охрана у дверей тоже его ощутит.
Большой черный пес переместился к нам с Хью, отчего мне лучше не стало: безоружный против всей мощи охранников-сидхе, он может только умереть за меня. А я не хочу, чтобы он за меня умирал. Я хочу, чтобы он ради меня жил.
— С нами врачи, — сказал майор Уолтере. — Позвольте им осмотреть принцессу, и мы уйдем.
— Король велел не отдавать ее животным, что на нее напали. Мы ее близко к Неблагим не подпустим.
— А к людям ее допускать он тоже запретил? — спросил агент Джиллет.
В наступившей паузе в окружавших меня сидхе зарокотала магия — осторожно, почти неощутимо, словно шепотом,
— О людях король ничего не говорил, — сказал еще один охранник.
— Нам велели держать принцессу подальше от журналистов.
— А почему ее нужно держать подальше от журналистов? — поинтересовался агент Джиллет. — Она может рассказать им «из первых рук», как ваш король отважно спас ее от злобных Неблагих.
