Браво, НАТО!
Слухи о смерти НАТО, которые появились после операции США в Афганистане, оказались сильно преувеличенными. «Нет, мы не мертвы», — с уверенностью заявляет в интервью журналу «Ньюсуик» генеральный секретарь Джордж Робертсон.
Робертсон знает, что говорит. Разве стал бы Владимир Путин подписывать соглашение с умирающей организацией? Нет, альянс жив, альянс жил, альянс будет жить. «Мы к расширению сотрудничества с НАТО готовы, — говорил полгода назад Владимир Путин. — Готовы идти настолько далеко, насколько готов идти сам Североатлантический блок».
К середине мая в НАТО окончательно определились, насколько далеко альянс готов идти навстречу России. Выяснилось — не слишком далеко. От первых предложений, изложенных в известном письме британского премьера Тони Блэра в ноябре 2001 года, осталась разве что идея создания нового Совета Россия — НАТО. Идея допустить Россию к реальному принятию хоть каких-нибудь решений НАТО, скажем, в области миротворчества за пределами зоны действия альянса, не устроила дружественный нам Вашингтон.
В итоге мы получили так называемую «двадцатку» — что-то среднее между тем, что у нас с НАТО уже было, и тем, о чем мечталось нашим дипломатам…
В мае 1997 года в Париже был создан Совместный консультативный совет Россия — НАТО. В подписанном тогда Основополагающем акте были записаны очень хорошие слова о том, как стороны будут замечательно консультироваться и согласовывать свои позиции по вопросам безопасности. Совет прожил менее двух лет — он погиб при первом же серьезном кризисе, когда НАТО решил бомбить Югославию, а Москва позволила себе с этим не согласиться. Сразу стал ясен смысл Совета — прикрыть одностороннюю политику альянса.
Смысл нового Совета во многом тот же: в механизм уже «двадцатки» заложена схема, которая прекращает работу «двадцатки», как только Москва с чем-нибудь не согласится. Это первое сходство прежнего Совета с нынешним: альянс оставляет себе полную свободу рук.
Второе сходство: и прежний Совет, и нынешний были созданы во многом для того, чтобы чем-то компенсировать России расширение альянса на Восток. В 1997 году соглашение с Россией было подписано за несколько месяцев до того, как было принято официальное решение о приеме в НАТО Польши, Чехии и Венгрии. И сейчас альянс подписывает соглашение с Москвой за пять месяцев до саммита НАТО в Праге, где будет принято решение о расширении альянса как минимум на целых семь стран — Литву, Латвию, Эстонию, Хорватию, Словению, Румынию, Словакию и Болгарию.
Все это не ускользнуло от западной печати. Как пишет немецкая «газета «Тагесцайтунг», несмотря на все разговоры о новом качестве отношений, «на Западе сейчас думают в основном над тем, как бы снова обеспечить себе, в конечном счете, право единолично принимать решения».
А финальный аккорд партии Россия — НАТО прозвучал не из Москвы, а из Киева: как заявил на днях Леонид Кучма, принято решение о необходимости вступления Украины в НАТО. Остается лишь поздравить Россию с таким возвращением в семью цивилизованных народов, когда вся семья будет внутри, а Россия — вне НАТО, а альянс — с реальной политической победой.
Браво, НАТО! До смерти альянса действительно еще очень далеко.
«Дружить, несмотря ни на что»
Московская встреча Путина и Буша прошла в духе их предыдущей встречи в Кроуфорде, на родине американского президента. Там, в Техасе, два президента решили дружить лично, семьями и странами несмотря ни на что. За полгода, прошедшие после Кроуфорда, Россия убедилась в справедливости известной поговорки — «дружба — дружбой, а табачок — врозь». За это время США вышли из Договора по противоракетной обороне, наложили ограничения на ввоз стали из России, приняли решение о направлении военных советников в Грузию, начали вещание на чеченском языке на Чечню через радиостанцию «Свобода» и отказали Москве в праве решающего голоса на заседаниях будущего Совета Россия — НАТО. На все это Россия ответила временным отказом закупать «ножки Буша», вроде бы зараженные сальмонеллезом. Однако отказ продержался лишь месяц — и с 15 апреля под сильным давлением Америки эмбарго было отменено.
Тем временем российский МИД, американская печать и эксперты напоминали администрации Буша, что Путину — помимо слов о новой дружбе с США — нужны и реальные успехи в отношениях с Америкой — успехи, которые он смог бы предъявить своей стране. В Вашингтоне задумались — и придумали. В итоге к саммиту США согласились подписать договор о сокращении наступательных вооружений. Кроме того, Москву клятвенно заверили, что к саммиту будет отменена издевательская поправка Джексона — Вэнника, и Россия получит от США статус рыночной экономики. На этой ноте нового партнерства Джордж Буш и прибыл в Москву.
В пятницу два президента открыли, по словам Джорджа Буша, новую эру в отношениях между Россией и США, подписав Договор о сокращении ядерных потенциалов. Заметно довольные договором, президенты однако разошлись в оценках его содержания: Буш настаивал на том, что боеголовки должны складироваться — мол, мало ли что может произойти в будущем, а Путин заявил, что лучше было бы, если бы сокращаемый потенциал уничтожался.
Договор об СНП стал главным конкретным итогом саммита. Вопреки всем обещаниям и ожиданиям, статус рыночной экономики Россия от Буша так и не получила, а американский конгресс накануне саммита отказался отменить злосчастную поправку Джексона — Вэнника. Москва и Вашингтон разошлись и по вопросу о российском взаимодействии с Ираном — Владимир Путин дал понять, что не намерен прекращать сотрудничество с ним на основе лишь туманных претензий США.
Решение Буша и Путина «дружить несмотря ни на что» еще столкнется с рядом испытаний. Выстоит ли новый дух дружбы перед напором разногласий, взаимных претензий и обид? Сохранит ли Москва свой энтузиазм перед лицом американского стремления к свободе рук для себя и выкручиванию рук у других? И будет ли у нас реальное, а не потемкинское партнерство?
25. 06. 2002
«Оси» не будет
У нас в привычке делать скоропалительные выводы. Не успели французы, первые за долгие годы, и немцы, впервые за послевоенную историю, серьезно разойтись с США, как некоторые наши политики уже бросились строить ось Москва — Берлин — Париж.
Между тем в Берлине, во всяком случае, слово «ось» вызывает судороги: даже те, кто очень критичен к Америке, не хочет такой оси с Москвой. Взаимодействие в вопросе о войне в Ираке — да. Но никак не ось. Примерно те же настроения в Париже. Да, глубинный сдвиг в сознании старой Европы налицо — глубинный сдвиг, который выразили Ширак и Шредер. Но это не значит, что старая Европа готова с нами идти слишком далеко.
Более того. С началом войны жесткие заявления в адрес администрации Буша из Парижа и Берлина слышны все реже и реже. Ширак и Шредер наблюдают за ходом событий, чтобы решить, как им быть дальше. Накануне войны обе страны сделали примирительные жесты в адрес Вашингтона: Берлин дал согласие на использование своего воздушного пространства и военных баз США на своей территории, Париж послал в Ирак батальон химзащиты. Немного, но символично.
