Довольно примитивными выглядят и рассуждения о том, что в войну Советский Союз втянуло маразматическое Политбюро. Оно состояло из конкретных людей, и категорически против силового варианта был, например, Косыгин, который, несмотря на тяжелую болезнь, твердо отстаивал свою позицию. Если бы не он, советские войска оказались бы в Афганистане на пару лет раньше и понесли бы там еще более тяжелые потери. Были те, кто долго колебался — например Громыко, да и сам Брежнев. Но были, конечно, и те, кто сделали все, чтобы добиться ввода войск — прежде всего министр обороны Дмитрий Устинов.
По вашему мнению, война, начатая СССР в Афганистане в 1979 году, была:
• справедливой — 17 %
• несправедливой — 46 %
• затрудняюсь ответить — 37 %
(По результатам опроса 1800 экономически активных граждан России старше восемнадцати лет на портале «SuperJob»)
Мало кто помнит, что Афганистан был лучшим советским соседом на протяжении многих десятилетий. Если бы там не произошла Апрельская революция в 1978 году, это и сейчас был бы замечательный сосед — ничего особенного там не происходило бы. Самым страшным последствием нашей Афганской войны стал фактический развал Афганистана как государства. Восстановить его пока не удается, и, скорее всего, это беда на многие десятилетия.
Апрельская революция была неожиданным подарком для советской системы. До этого произошла неожиданная португальская «Революция гвоздик», и вдруг — революция в Афганистане, благодаря чему разваливающийся, слабеющий советский режим вдруг обрел какую-то новую идеологическую опору. Руководитель первой группы советских партийных советников, который туда поехал, рассказывал, что они не знали даже, как правильно зовут нового афганского лидера.
С предыдущим режимом (президента Мухаммеда Дауда), который свергла Апрельская революция, отношения тоже были хорошие, но все равно с идеологической точки зрения эта революция стала подарком для советского руководства потому, что к власти в Афганистане пришло правительство, открыто проповедующее социализм. Именно поэтому в СССР это никому не известное правительство признали уже на третий день и начали оказывать ему всю возможную помощь. После чего судьба новой афганской власти оказалась тесно связана с судьбой советского руководства — оно никак не могло допустить, чтобы эта власть рухнула. Это и стало главной мотивацией для вмешательства в афганские дела. Это была не геополитика — не противостояние с США, не борьба за сферы влияния, а прежде всего идеология.
К несчастью для СССР, новая власть в Афганистане не приживалась — она вызвала раскол и отчуждение в обществе, начались военные мятежи, позже переросшие в гражданскую войну. Серьезный мятеж в Герате не удалось подавить своими силами, и новое руководство сразу же стало просить у СССР военную помощь. Потом попросило прислать военных советников, а потом и просто воевать на их стороне.
Но все-таки, одно дело было помогать марксистскому режиму в Кабуле, а другое дело — посылать туда войска, так что до середины 1979 года Политбюро воздерживалось от того, чтобы склониться к реальному военному присутствию в Афганистане. В марте того же года после просьбы Амина о вводе войск было заседание Политбюро, на котором ни один человек не поддержал эту идею.
На то, что в декабре все же было принято решение о вводе войск, оказали влияние два основных фактора. Первый — постоянное ухудшение ситуации в Афганистане и полное ощущение, что это все может вообще рухнуть, чего никак нельзя было допустить, потому что это было бы идеологическое поражение. И второе — то, что в Кабуле шла чудовищная борьба за власть между разными крыльями руководства Афганистана. И так получилось, что эти крылья в СССР поддерживались разными ведомствами. Фракция «Хальк» правящей партии НДПА, то есть Тараки и Амин — советскими военными советниками. А фракция «Парчам» и Бабрак Кармаль — КГБ.
«Амин был коммунистом, никогда не был агентом ЦРУ. Он очень любил Сталина и даже старался ему во всем подражать».
(Абдул Карим Мисак, бывший министр финансов Афганистана)
Амин вытеснил Кармаля и его окружение и устроил все так, чтобы их разослали послами в разные страны. Формально тогда главой Афганистана был Нур Мухаммед Тараки, но он скорее царствовал, а не правил, и движущей силой правительства был именно Амин. Он стал настоящим руководителем страны.
Амин считался сталинистом, по слухам у него в кабинете даже висел портрет Сталина. Но КГБ он был невыгоден — с его приходом к власти они лишились привычных рычагов влияния, а именно КГБ всегда там был главным партнером так называемого «революционного офицерства». В КГБ были недовольны тем, что он убрал тех людей, с которыми они могли бы работать, поэтому считали, что надо что-то предпринимать. Амин был человеком очень жестким и плохо управляемым, тогда как Бабрак Кармаль был как раз очень управляемым человеком. Так что в основу последовавшего переворота легла именно такая логика — ситуация в Афганистане ухудшается, нужно сменить там руководство и надо сделать это аккуратно, то есть устранить Амина и вернуть тех людей, которых в КГБ знали, которым доверяли и которые могли бы справиться с ситуацией. А для поддержки Кармаля предполагалось ввести советские войска и поставить гарнизоны в крупных городах. По замыслу советских спецслужб, их присутствие должно было стабилизировать ситуацию и напугать врагов революции.
Военные советники — Горелов и советник при главном политическом управлении афганской армии Заплатин — были целиком и полностью сторонниками Амина. Они соглашались, что Амин сложный человек, но считали, что нужно работать с ним, потому что он реально может удерживать стабильную обстановку в стране. Их отозвали 10 декабря, то есть за день до принятия ключевого решения. Генералу Заплатину сообщили, что у него в семье что-то случилось и дочь просит его немедленно вернуться в Москву. Когда он прилетел, выяснилось, разумеется, что дочь его ни о чем не просила. 12 декабря, в день, когда принималось решение Политбюро, Заплатин пришел в Минобороны и стал убеждать министра обороны Д. Устинова, что Амина не надо смещать. Но Устинов ему ответил, что в КГБ все решено на основании политических причин и менять что-то уже поздно.
На Политбюро начальник Генштаба, генерал Огарков, человек в военной структуре очень уважаемый и очень серьезный, был категорически против ввода войск, но его Андропов, председатель КГБ, тоже оборвал и сказал: «Политикой у нас есть кому заниматься. Вы исполняйте свою военную часть». Политикам идея КГБ тоже казалась очень убедительной: снять одного и поставить другого — легко, изящно и с минимальными затратами.
То есть политически вопрос прежде всего стоял именно о замене Амина на Кармаля, а войска вводили уже только в качестве дополнения — нового руководителя нужно было поддержать. Советским войскам в Афганистане отводилась роль стабилизатора, инструмента демонстрации силы. Предполагалось, что стоит им там просто появиться, как враги революции сразу разбегутся, в стране установится спокойствие и нужные люди крепко возьмут власть в свои руки.
Кроме того что ситуация в Афганистане стремительно ухудшалась, власть в Кабуле не контролировала всю страну, а в городах происходили восстание за восстанием, была еще одна серьезная причина, почему Политбюро поменяло свое решение и проголосовало за ввод войск в Афганистан. Как уже говорилось, внутри афганского руководства шла ожесточенная борьба, и те люди, на которых больше всего полагалась Москва, теряли свою власть. На первый план вышел Хафизулла Амин, как самый деятельный, самый энергичный и самый хваткий. Он сосредоточил власть в своих руках, а Тараки, лидер революции, власть все больше утрачивал. Причем Амин со своими политическими противниками не церемонился — кого отстранил, кого расстрелял. Его методы вызывали как недовольство в Афганистане, так и опасения в СССР.
