Когда тропа, ведущая наверх скалы со старинными дверьми, стала слишком крутой, я спрыгнул с Нарцисса и повел его за собой. Мы почти достигли вершины, когда мой конь встревоженно зафыркал и задергал ушами. Я почувствовал странный запах — жар и горячий металл. Так пахнет в кузницах.
Забравшись наверх, я увидел, что бронзовые двери распахнуты настежь. Незадолго до этого дня мы с Аксиэлем пытались отворить их, но не смогли. О том, как и когда появились двери в этой скале, он ничего не знал.
Я приблизился к ним и с замиранием сердца тщательно осмотрел. Внутренняя поверхность дверей была черной, как будто опаленной огнем.
За ними находилось всего лишь небольшое углубление прямоугольной формы. У меня из-за спины послышался шум чьих-то шагов, и я повернул голову, ожидая увидеть Тостена — если бы это был кто-то чужой, Нарцисс не вел бы себя так спокойно.
На меня приветливо смотрел Орег.
— Привет, Вард!
Я сглотнул, потрясенно глядя на него.
— Надеюсь, ты не попросишь меня убить тебя во второй раз?..
Он взглянул в ту сторону, где когда-то стоял мрачный Хурог, а теперь возвышались недостроенные стены нового замка, и потрепал Нарцисса по голове.
— Ты провел большую работу. А где скелет дракона?
— Мы превратили его в порошок и развеяли в полях, — ответил я.
— Правильно сделали.
Я не мог понять, что выражает его лицо: оно выглядело печальным и в то же время невероятно радостным.
— Я не хотел причинять тебе страдания, Вард, — продолжал Орег, — но, честное слово, даже не подозревал, что не умру. Драконы не стареют, но их можно убить. Я думал, смерть превратит мою душу в камень.
— Что было за этими дверьми? — спросил я.
— Я! — радостно сообщил он. — Я не знал, что в этой пещере хранилось мое тело.
Я сел на камень и закрыл лицо ладонями, совершенно сбитый с толку. В моей голове роились десятки вопросов, но я не знал, какой из них ему задать.
— Ты похудел, — заметил он.
Тостен сказал мне то же самое, когда вернулся из Ифтахара.
— Я думал, я убил тебя тогда! — гневно произнес я.
Орег приблизился ко мне и опустился на колени рядом со мной.
— Почему ты так долго не появлялся? — спросил я, не глядя на него.
— Я был мертв. Вернее, почти мертв, — ответил он. — Сколько времени прошло? Год? Два? Не больше… Ты ведь почти не изменился. Я просто так долго приходил в себя. Мое тело лежало здесь… с момента гибели последнего Императора, то есть на протяжении десятков веков.
— Насколько я понимаю, твой отец заставил тебя носить обличье того человека, которого я убил. Почему же сейчас ты выглядишь точно так же?
Он звонко рассмеялся.
— Потому что он создал то тело точно таким же, как мое собственное. Драконы могут изменять свою форму.
Странно, но от гнева, который я испытывал каких-то несколько минут назад, теперь не осталось и следа.
— Прошло немногим менее года, — сказал я, отвечая на его вопрос.
Орег расслабился и улыбнулся.
— А я думал, на мое восстановление уйдет гораздо больше времени.
— Ты больше не зависишь от этого? — спросил я, кивая на поблескивавшее на моем пальце платиновое кольцо.
Орег покачал головой.
Мне хотелось прыгать от радости, рассказать ему обо всем, что происходило в моей жизни, пока его не было рядом, но я лишь задавал ему вопросы, чтобы просто слышать его голос, чтобы убедиться, что я не сплю.
— Ты последний? — спросил я.
— Существуют и другие виды драконов, Вард. Но они всегда считались редкими. — Он с облегчением вздохнул. — Теперь, когда из моей магии исчез яд, надеюсь, нас станет больше.
— Можно попросить тебя кое о чем? — с нетерпением в голосе спросил я. — Мне всегда безумно хотелось взглянуть на настоящего дракона.
Орег улыбнулся, как обычно, напомнив мне Тостена, сделал несколько шагов назад и начал изменять форму и увеличиваться.
Мы оба забыли о Нарциссе, и сейчас он напомнил нам о своем существовании, испуганно отшатнувшись в сторону. К тому моменту, когда мне удалось его успокоить, в Хуроге вновь появился дракон.
Он был вдвое больше, чем василиск, но выглядел гораздо более угрожающе. Вытянутая морда, лапы и острые когти по цвету напоминали синюю летнюю ночь. Туловище, покрытое переливающейся на солнце чешуей, было перламутровым, а наполовину сложенные крылья — золотисто-черными.
Я завороженно смотрел на своего чудесно изменившего обличье друга и не мог насмотреться.
Дракон расправил крылья — они красиво блеснули в свете утреннего солнца.
Нарцисс испуганно заржал и поднялся на дыбы, а дракон мгновенно сложил крылья и вновь превратился в Орега.
— Честное слово, Орег, мне ни разу в жизни не доводилось видеть ничего более прекрасного! — взволнованно воскликнул я.
Орег обхватил себя руками за плечи и смущенно потупил взгляд.
— Значит, ты позволишь мне остаться?
На душе у меня стало вдруг светло и радостно. И я ответил так, как недавно ответил Тостену:
— Ты мой брат, Орег. Тебе здесь всегда рады.
Когда мы медленно спускались вниз по горной тропинке, я спросил:
— Почему твое человеческое обличье так похоже на Тостена и на многих других людей из Хурога?
Орег взглянул на меня лукаво и задорно.
— Я думал, ты сам знаешь, Вард. Хурог — означает дракон.
