В 1960-х-1970-х годах СССР был самым деятельным участником формирования и формулирования параметров той части глобального политического процесса, которая касалась размонтирования систем колониализма и апартхейда. Советскому Союзу принадлежала в этом отношении инициатива, и, как правило, страны третьего мира отдавали ему за это дань. Вот что говорил, например, во время визита в СССР в июне 1975 г. Е. О. Огбу, председатель Специального комитета ООН по борьбе против апартхейда: «Советский Союз вынес самую большую тяжесть в войне и понес наибольшие потери. Неудивительно, что советское правительство и советский народ привержены делу мира и полного уничтожения фашизма. И в ООН, и в своих отношениях с освободительным движением они последовательно поддерживают борьбу народа Южной Африки против режима апартхейда, идущего по стопам нацизма. Советский Союз является одним из инициаторов Международной конвенции о подавлении преступления апартхейда и наказании за него» [197] .
Поддержка АНК в политической сфере была открытой, активной и масштабной. В других сферах она была более осторожной. Об этом писали многие западные исследователи. «Предоставление маломасштабной материальной и моральной поддержки АНК… считалось резонным, – утверждал американской политолог Д. Кепмтон, – подталкивание АНК к гражданской войне с помощью СССР – нет» [198] .
Ф. Нел полагал, что «СССР никогда не пытался насильственно подпитывать революционную ситуацию в ЮАР. Москва вынуждена была дать южноафриканской ситуации развиваться самостоятельно и не хотела – да и не могла – сделать что бы то ни было, чтобы повлиять на ход событий в ту или иную сторону». СССР, писал он, «… никогда не пытался подтолкнуть АНК к резкому расширению вооруженной борьбы и не удовлетворял автоматически все просьбы АНК о помощи» [199] .
П. Ваннеман считал, что «советская стратегия» по отношению к ЮАР заключалась «в долговременных усилиях, направленных на то, чтобы горшок кипел и гноился, нанося специфический ущерб главному сопернику СССР на мировой арене – США… Советское влияние и вес, – утверждал он, – имеют тенденцию расти пропорционально степени нестабильности в регионе…» [200] .
Даже если бы у советского руководства была уверенность в том, что США не пойдут на поддержку ЮАР – а такой уверенности у него не было, напротив, неизбежность вмешательства Запада и его поддержка ЮАР постоянно подчеркивались советскими публикациями, – одного только военного потенциала самой ЮАР было достаточно для того, чтобы считать авантюризмом идею военного вмешательства СССР в ЮАР.
Но нам встретился один документ, в котором обсуждалась возможность прямого советского военного давления на ЮАР. Источником его является департамент военной разведки ЮАР, поэтому сомнения в его подлинности неизбежны. Но исключать вероятность того, что он был подлинным, тоже нельзя: секретное донесение, посланное в этот департамент в сентябре 1980 г., явно не носило пропагандистского характера и не было использовано для этих целей.
В донесении цитировался меморандум, посланный якобы министром обороны ГДР Хайнцем Хофманом маршалу Д. Ф. Устинову. Если верить донесению, то Хофман писал, что, несмотря на кажущуюся мощь южноафриканской армии, «людские и другие военные ресурсы ЮАР ограничены. Поэтому ЮАР можно победить войной на истощение, тем более что как только Запад придет к тому же выводу, он перестанет ее поддерживать». «Военное давление, когда оно будет применено, должно быть постепенным, – говорилось далее в документе, – потому что опыт показывает, что… Запад примет постепенное развитие событий. Когда давление начнется, оно не должно прекращаться… Поэтому важно не начинать настоящего давления до тех пор, пока не будет сделано все, чтобы оно продолжалось последовательно, без перерывов и на большом участке, желательно на нескольких фронтах». В донесении говорится, что заведующий Международном отделом ЦК КПСС Б. Н. Пономарев видел меморандум и назвал его «ценным вкладом в обсуждение широких аспектов южноафриканской проблемы» [201] . Однако ни к каким последствиям это послание, если оно действительно было, не привело.
Осторожность в советской поддержке АНК могла объясняться и тем, что не все в советских учреждениях считали исход борьбы в Южной Африке предрешенным, а те, кто верил в неизбежность окончательной победы АНК, не могли предсказать ни ее временные рамки, ни то, в каких формах она произойдет. В ходе своих бесед с вашингтонским послом ЮАР Шевченко говорил, например, что АНК не считался ни эффективной, ни результативной организацией [202] . В этом нелестном отзыве отразились, по-видимому, настроения, встречавшиеся среди сотрудников советского МИД в начале 1980-х годов и выплеснувшиеся на поверхность в годы перестройки. К тому времени вооруженная борьба АНК шла уже два десятилетия, но ощутимых результатов она не приносила. Восстание в Соуэто и связанный с ним подъем борьбы против режима были результатом прежде всего деятельности организаций Черного самосознания, а не АНК. К тому же к началу 80-х годов эти выступления были подавлены, и в стране снова наступила «стабилизация».
И все же О. А. Уэстад писал, что АНК был «безусловно самым важным союзником СССР» и «самым излюбленным партнером Москвы» на Юге Африки. Даже после того, как с конца 1975 г. начались массовые поставки советского оружия правительству Анголы и кубинскому контингенту, по словам Уэстада, МПЛА стало лишь «вторым по важности после АНК союзником СССР в регионе» [203] . Уэстад не обосновал этих утверждений, но с ними можно согласиться: АНК действительно занимал особое место среди национально-освободительных движений Юга Африки, независимо от своих успехов или неудач. Чем же объяснялась важность этой организации в системе советских внешнеполитических координат в южноафриканском регионе?
Место АНК в советской политике
Степень поддержки Советским Союзом разных национально-освободительных движений зависела от многих причин. Важнейшими из них были стратегические и политические интересы СССР, конкретная военно-политическая обстановка в каждом регионе и идеологическая и политическая близость к СССР каждой организации, боровшейся за национальное освобождение.
Особое место АНК в южноафриканской политике СССР определялось, на наш взгляд, двумя факторами: центральным местом в регионе режима, против которого эта организация вела борьбу, и идеологической близостью руководства АНК и его советских коллег.
Как уже отмечалось, с конца 40-х годов прошлого века Южная Африка стала главным союзником США в южноафриканском регионе и при всех противоречиях и трениях, возникавших между двумя странами, продолжала играть эту роль до конца 1980-х. Западу нужны были ресурсы ЮАР, которая была важна для него стратегически, ее развитая экономика была одной из важных составляющих экономической стабильности западного мира. Кроме того, вместе с несколькими другими странами в разных регионах мира ЮАР отводилась роль регионального «полицейского заслона» на пути распространения коммунизма.
А. Ю. Урнов, заместитель заведующего Международным отделом ЦК КПСС, оценивал место ЮАР в геополитической системе 60-80-х годов так: «Общность классовых интересов делает южноафриканский режим наиболее надежным политическим союзником западных держав на Африканском континенте. Расистская республика служит важной экономической и военной базой империализма в этой части света… Вашингтон считает расистской режим одним из немногих избранных, с кем он связан общими культурными ценностями». При этом, в отличие от абсолютного большинства других союзников Запада в третьем мире, ЮАР и сама считалась империалистической страной, составной частью империалистического мира. «ЮАР, – писал Урнов, – единственная империалистическая страна в Африке… она обладает самым мощным военным и экономическим потенциалом на этом континенте…» [204]
