«14-го [марта 1797 года] я с господином Крузенштерном и Баскаковым получил повеление ехать в Портсмут и явиться на корабль, дабы при первом благополучном ветре идти к мысу Доброй Надежды». Третьего июня 1797 г. «увидели… берег Столовой бухты, тогда сделавши сигнал… поставили все паруса и к вечеру за маловетрием стали на якорь в Фальшивой бухте [28]».
Так в середине 1797 г. на Юге Африки оказались одновременно три русских офицера. Судить об их пребывании можно лишь по дневникам и письмам Лисянского. Если Крузенштерн и Баскаков и вели какие-то записи во время стоянки на Капе, нам их пока обнаружить не удалось.
Лисянский пробыл в Капской колонии дольше, чем четыре-пять месяцев, на которые рассчитывал. Ходил по южноафриканской земле около года.
Капстад в его описании выглядит так: «Город Мыс лежит на подошве гор Столовой, Львиной головы и Львиного зада… Строение его все каменное и расположено по довольно широким прямым улицам, из коих четыре длинные и одиннадцать поперечных пересекаются под прямыми углами. Оный весьма хорошо укреплен, а особливо с морской стороны и имеет теперь до 5000 человек английского войска для своей защиты».
Лисянскому удалось повидать не только Саймонстаун и Кейптаун. Он вволю поездил по Капской колонии, ночевал на фермах, разговаривал с фермерами голландского и французского происхождения. Осуждал их жестокость к африканцам. «Один… между разговорами показал мне рану на руке, которую он получил, сказать словами его, на охоте против бушманов или диких готтентотов, он без всякого стыда продолжал свою мерзкую историю, прибавивши к тому, что здешние обыватели нередко собираются и узнавши жилище бедных дикарей, оные окружают ночью; когда от испуга ружейных выстрелов сии несчастные бросаются из шалашей своих, то тогда, убивая взрослых, берут в плен молодых, которые остаются навек их невольниками».
Лисянский вообще вынес нелестное мнение о белых поселенцах Капской колонии, хотя личных оснований для недовольства у него не было: он был хорошо принят местным обществом. «Бывши здесь более полугода, я не встретился ни с одним мысовским жителем, которого можно бы назвать человеком просвещенным… Это точная правда, что ежели мысовский житель не приобретает денег, так он, верно, спит. Господин Валиант [29] мало ошибся, когда в путешествии своем сказал: “Я никогда не встретился со столь великим числом глупцов, живущих в одном месте в весьма хороших обстоятельствах, как в мысе Доброй Надежды”».
Лисянскому не пришло в голову сопоставить то, что он видел на Юге Африки, с крепостничеством в России, со зверствами Салтычихи. Что до невежества, его ли не видела наша страна? Уже и «Недоросль» Фонвизина был опубликован. Но к своему привыкаешь…
Впечатления музыканта Герасима Лебедева
Лисянский, Крузенштерн и Баскаков оказались на мысе Доброй Надежды по пути в Индию, а виолончелист Герасим Лебедев — по возвращении. Он провел в Индии двенадцать лет. Его дневник хранится в Пушкинском доме в Ленинграде. «Африканские дневники, записи и письма из Африки Герасима Степановича Лебедева». Начат на Капе 12 февраля 1798 г., окончен 14 февраля 1800-го, по прибытии Лебедева в Лондон.
Записи иногда не вполне ясны. За двенадцать лет в Индии Лебедев редко говорил по-русски. Да и в России, вероятно, не успел научиться писать по-настоящему грамотно. Но все равно его дневник — ценное свидетельство времени. Особенно о том, как чувствовал себя россиянин в далеких южных краях.
Большинство записей Лебедева — о жалобах в суд, о хлопотах. Несмотря на свои злоключения, он был полон энергии и инициативы. Оставался прежде всего артистом, музыкантом. Был человеком впечатлительным, немного фантазером, а потому, может, и немного мнительным.
Жалобы в суд, которыми полон дневник, вызваны тем, что по пути из Индии у Лебедева произошли какие-то столкновения с командой корабля, и ему никак не отдавали часть его багажа. Другая тема в дневнике — те концерты, которые он давал в Капстаде. Они, действительно, заслуживали подробных упоминаний. Уже потому, что это были первые выступления русского музыканта на юге Африки. Эти концерты привлекли к себе большое внимание. Приходил цвет капстадского высшего общества, прежде всего английские чиновники и офицеры, во главе с самим губернатором Капской колонии лордом Макартни (в конце XVIII столетия Капская колония перешла от Голландии к Британии).
В дневнике Лебедева сохранен даже образец билета на его концерт в Капстаде. Сколько концертов он дал на Капе, неясно. Вот его записи.
«В мысе Доброй Надежды (Саре оf Good Норе) 30-го числа марта 1798-го году в доме вдовы Льонтен (но теперь мадам Блесер) мною дан был концерт с позволением губернатора лорда Макартней и с помощью капского купца г. Михаила Ки; его брата и французского офицера г. Сантаньон, иначе Сантион, великих любителей музыки. Лорд Макартней сделал мне честь посещением его, в собрании больше двухсот персон: каждая заплатила 3 рейхсталера (двенадцать английских шиллингов) за вход».
На листе 35, на английском языке, приглашение на этот концерт, написанное уверенной рукой музыканта, дававшего успешные концерты в столицах Европы и в городах Индии.
«Концерт. Мистер Лебедев приносит свою благодарность леди и джентльменам, подписавшимся на его концерт, и сообщает им, что концерт состоится в беседке мистера Луинтена, Нуланд стрит… 30-го числа… Деньги у дверей не принимаются, и никто не будет впущен без билета. Мистер Лебедев просит подписчиков любезно прислать за билетами в день, предшествующий концерту. Капштадт. 26 марта 1798».
«28-го числа апреля, в субботу, в доме Данила де Вал, в улице Странд дан был мною второй концерт с позволением лорда Макартней. Из Мадраса лорд Гоберт и другие многие пассажиры; также из Калькоты, были в концерте».
«В городе Капе четвертый, публичный концерт был мною дан 15-го числа октября 1798, в понедельник и следующие дни было уведомление». «Концерт. Мистер Лебедев почтительно извещает подписчиков на его концерты, что первый концерт состоится в доме мистера Уолла, Готтентот сквер, сегодня вечером, 15-го числа этого месяца, и начнется точно в 7 часов… Капштадт. 15 октября 1798».
Сколько бы мог Лебедев написать о тогдашнем Капе! Момент в истории колонии был переломный: кончалось голландское господство, начиналось английское. Лебедев многое повидал. Бывал не только в Капстаде: он упоминает и Симанскую бухту, и крупнейшую винодельческую ферму Констанция, пишет и о белых, и об африканцах, и о рабах-малайцах. Но политика его не интересовала.
Знания русских о Южной Африке к исходу XVIII века
Дневники таких бывальцев, как Лисянский и Лебедев, увидели свет лишь более полутораста лет спустя. Были, конечно, и устные рассказы, но многие ли могли их слышать?
Так что основой сколько-то распространенных сведений о далеких странах — хотя бы в учебных заведениях — оставалась в России переводная литература и компиляции из нее. Прежде всего, учебники. Но переводилась зачастую не самая новая литература, а иногда и не самая достоверная, даже для своего времени. Да и трудно было переводить: неизвестные географические названия, незнакомые термины, описания событий, о которых переводчики слыхом не слыхивали.
