Казалось, судьба начала поворачиваться лицом к Царю царей, его военачальник готовился нанести удар врагу в самое сердце, а македонский царь увяз в глубинах Малой Азии. Все ждали новых ободряющих вестей от Мемнона, но внезапно все рухнуло – персидский командующий умер. Ситуацию очень тонко прочувствовал Диодор Сицилийский, его пассаж о Мемноне стоит того, чтобы его процитировать: «Судьба, однако, не позволила этому человеку развернуться во всю ширь. Он заболел и неожиданно скончался; смерть его погубила все дело Дария». Для персидского царя это была катастрофа: во-первых, все тщательно подготовленное предприятие по высадке в Греции рушилось, во-вторых, он лишился полководца, способного противостоять Александру. Во главе флота был поставлен племянник Мемнона, Фарнабаз, но что-то изменить это уже не могло. Дарий срочно собрал на совет ближайших соратников, чтобы решить – что делать дальше. Сам Царь царей настаивал на перенесении войны в Европу, другие советовали ему самому встать во главе армии и выступить навстречу Александру, ссылаясь на то, что под его командованием армия будет сражаться лучше, но самый толковый совет, как обычно, прозвучал от чужеземца. «Афинянин же Харидем, человек изумительной храбрости и стратег искуснейший (он воевал вместе с царем Филиппом и был его правой рукой и советником во всех предприятиях), посоветовал Дарию не делать опрометчиво ставкой свое царство: пусть он несет на себе тяжесть управления Азией, а на войну отправит полководца уже испытанной доблести. Стотысячного войска, треть которого составляют эллинские наемники, достаточно, и он намекнул, что он сам берется осуществить свое предложение» (Диодор). И вот здесь бы Дарию проявить политическую мудрость и ухватиться за это спасительное для него и его империи предложение. Деятельность Мемнона лишний раз подтвердила, что против македонского царя более или менее успешно может сражаться только тот человек, который в совершенстве знает военную доктрину Эллады и знаком с македонским способом ведения войны. А Харидем всем этим требованиям соответствовал как никто другой. Но недаром говорят, что того, кого боги хотят наказать, они лишают разума. То, что произошло дальше, логическому объяснению не поддается, а на Дарии как на руководителе государства после случившегося можно смело ставить жирный крест.
Ситуация, как в зеркале, отразила ту, что произошла перед битвой на Гранике – амбиции самонадеянных персидских сатрапов взяли верх над здравым смыслом. Не желая, чтобы иностранец командовал персидскими войсками, царские советники обвинили Харидема в измене. «Разгневанный Харидем обругал персов за трусость всеми словами, какие только пришли в голову, и тем еще больше задел царя. В раздражении, не думая уже о своей пользе, Дарий схватил Харидема за пояс, предавая его тем, по персидскому обычаю, своим прислужникам на казнь» (Диодор). Царь своими руками отправил на смерть единственного человека, который мог бы остановить македонское нашествие. Правда, потом Дарий одумался и горько сожалел о содеянном, но было поздно. Тогда «он стал искать военачальника, достойного принять власть Мемнона. Найти такого он не смог и был вынужден сам вести войну за свое царство» (Диодор). Раз сам взялся, то с тебя и спрос, ты отвечаешь теперь за все, что происходит на театре боевых действий. Понимая, что медлить больше нельзя, в конце лета 333 г. до н. э. Дарий выступил из Вавилона навстречу Александру. Но что это был за поход! За царем на войну потащились все кому не лень: жена, дети – сын и две дочери, и старушка мать. Что они могли ему посоветовать в ратных делах, остается загадкой, о стратегических и тактических познаниях членов его семьи история умалчивает. Наверное, не хотели главу семьи без присмотра оставлять – а вдруг проголодается или захворает от трудов тяжких? Соответственно, и обозы за армией потащились громадные, повозки буквально распирало от разного барахла, а тысячи поваров, ловчих и прочих слуг, предназначенных для удовлетворения потребностей царского семейства, дисциплины на марше не прибавляли. По сравнению с мобильной и не отягощенной обозами македонской армией, это войско выглядело шумной и беспорядочной толпой. Ни о какой маневренности и скорости передвижения речи не было, и, поднимая над равниной тучи пыли, вся эта орда неспешно двинулась на Запад. Царская жизнь не лучшим образом повлияла на богатыря Дария – персидский владыка изнежился на мягких коврах и пуховых перинах, да и в свою непогрешимость уверовал крепко, а это не есть хорошо, потому что реальность всегда гораздо сложнее, чем представляется из окна царского возка.
* * *
А македонская армия уже маршировала по Фригии. «Александр еще при жизни Мемнона узнал, что Хиос и города на Лесбосе захвачены, а Митилена взята силой. Мемнон с 300 триер и пешим войском собирается идти на Македонию, а большинство эллинов готово восстать. Его охватила великая тревога, но когда ему принесли известие о кончине Мемнона, тревога эта несколько утихла» (Диодор). Кто бы сомневался, можно только представить радость македонского царя, словно гора упала у него с плеч, когда эти известия дошли до Фригии. Он преисполнился еще большей веры в свою счастливую звезду и окончательно уверовал в божественную помощь свыше. В критический момент, когда Александр не знал на что решиться и как поступить, все, словно по указанию высшего божества, благополучно разрешилось само собой! Как тут не поверишь в свою избранность! А Плутарх четко указывает, что именно после смерти Мемнона Великий Македонец решил совершить поход в глубь Азии. Тем временем армия македонского царя подошла к большому и цветущему торговому городу Келены, расположенному в Южной Фригии. Именно здесь, согласно греческим мифам, и произошло состязание в музыке между Аполлоном и сатиром Марсием, который самонадеянно бросил вызов богу. Чем все закончилось, догадаться нетрудно, ибо кожа Марсия, которую с него содрали за наглость, с тех пор хранилась в гроте у истоков реки Меандра. Здесь проходила «царская дорога», соединявшая Сузы и Сарды, именно Келены царь Ксеркс назначил местом сбора своих войск пред походом на Грецию. В дальнейшем у города появится другое название – Апамея на Меандре – и знаменит он будет тем, что именно здесь будет подписан в 188 г. до н. э. Апамейский договор с Римом, по которому Селевкиды потеряют свои владения в Малой Азии. Но это будет потом, а пока в Акрополе на неприступной, отвесной скале засел гарнизон из 1000 карийцев и 100 греческих наемников. Читая источники, порой просто удивляешься, как в этот начальный период войны везло македонскому царю на города и крепости, расположенные в труднодоступных местах: Сагалассос, Термессос, Силион, Аспендос… А теперь вот Келены. Но зато именно здесь, в Анатолии, приобретал Александр тот бесценный опыт, который потом будет им востребован при покорении горных замков в Средней Азии и расположенных на скалах индийских крепостях. Не надо думать, что он родился с четким пониманием того, как вести себя в той или иной ситуации на поле боя; все приходило с практикой, с учетом и осознанием собственных ошибок и просчетов, ибо только благодаря этому он стал тем, кем стал – лучшим полководцем эпохи! Вот и сейчас, разглядывая перед собой крепость на скале, Александр начал прикидывать, как лучше организовать осаду. Но тут вновь удача повернулась к нему лицом, и воины гарнизона отправили к царю послов с предложением сдать город, если к условленному сроку не придет помощь. Царь предложение оценил по достоинству и, оставив для блокады города 1500 солдат, выступил в поход на город Гордион, чтобы соединиться с отрядами Пармениона.
