* * *
Царь Македонии вновь послал вперед Пармениона с фессалийской конницей, союзной пехотой и отрядами наемников, чтобы захватить проход, ведущий из Киликии на Сирийскую равнину, заблокировать его и дождаться подхода основной армии. Оставив в прибрежном городе Исс больных и раненых, Александр выступил следом, ведя свою армию на юг. Войско шло по узкой прибрежной полосе – с одной стороны поднимались горы, с другой – шумело море. Получив известие, что армия Дария стоит в двух днях пути от Сирийских ворот, Александр велел ускорить движение и поспешил на соединение с Парменионом. Македонская армия прошла через проход и, вырвавшись из горных теснин, оказалась на огромной сирийской равнине. Но удивлению царя не было предела, когда он узнал, что армия персов снялась с лагеря и ушла на север. Это было настолько невероятно, что один из его приближенных отправился на небольшом судне на север, и в районе Исса, в македонском тылу, обнаружил персов. Коммуникации армии Александра оказались перерезаны, персы захватили в плен всех больных и раненых македонцев и учинили над ними жестокую расправу.
А дело было так. Царь царей сбросил с себя дрему и негу, вновь ощутил себя прежним Кодоманом, который в схватке один на один зарубил вражеского единоборца, и наслушавшись советов льстецов, начал действовать. «Дарий, желая облегчить войску поход, отослал обоз и лишних людей в Дамаск, в Сирию. Узнав, что Александр успел захватить ущелья, и думая, что он не отважится вступить в бой на равнине, Дарий быстро двинулся ему навстречу» (Диодор). А вот этого бы он лучше не делал, потому что равнина, на которой он поджидал врага, как нельзя лучше подходила для действий прекрасной персидской кавалерии, которая количественно превосходила македонскую конницу. Тщетно взывал к нему перебежчик Аминта «что Александр придет туда, где, по его сведениям, окажется Дарий, и советовал оставаться на этом самом месте» (Арриан). Но всякий раз, когда дело доходило до принятия судьбоносных решений, словно какая-то пелена окутывала разум персидского царя, и из всех возможных он выбирал наихудшее. Может, хор придворных льстецов так громко пел ему дифирамбы, что заглушал остатки разума, то ли действительно боги покровительствовали Македонцу и лишали владыку Востока способности здраво рассуждать, но эта история повторялась с завидным постоянством, и этот раз не стал исключением. Пройдя через горы в районе Амманских ворот, Дарий пошел на Исс и занял его. Очень хорошо и емко охарактеризовал ситуацию Плутарх: «Дарий, снявшись с лагеря, направился в Киликию, а Александр в это же время двинул свои войска на персов в Сирию. Ночью оба войска разминулись и каждое тотчас повернуло назад. Александр, обрадованный счастливой случайностью, спешил захватить персов в горных проходах, а Дарий стремился вывести свою армию из теснин и вернуться в прежний лагерь. Он уже осознал, что совершил ошибку, вступив в эту сильно пересеченную местность, зажатую между морем и горами, разделенную посередине рекой Пинаром и неудобную для конницы, но очень выгодную для действий малочисленных сил врага». Но все это прекрасно понял и молодой македонский царь – то, что Царь царей со своей огромной армией втиснулся в эти горные теснины, можно было считать подарком судьбы и редкой удачей. Вновь ярким светом сверкнула звезда Александра, и вот уже македонская армия форсированным маршем движется в обратном направлении, по той же дороге, по которой пришла. Впереди скачут разведчики, тщательно осматривая местность – вдруг персы сумели занять Сирийские ворота и македонцев поджидает там ловушка? Но проход свободен, и в полночь армия Александра снова проходит через эти теснины. Свет луны отражается от морской глади и становится видно все войско, которое, вытянувшись длинной походной колонной, идет на север. Впереди движутся быстрые на ногу критские лучники, за ними следуют неутомимые на ногу агриане и фракийцы. Черное небо усыпано яркими звездами, в лунном свете колышется лес македонских пик, удары о землю тысяч марширующих ног эхом отдаются от склонов мрачных гор. Подразделения грозной македонской пехоты ускоряют шаг, за ними спешат, звеня доспехами, отряды наемных греческих гоплитов. Союзники – эллины, забросив за спину большие щиты, стараются не отставать, а за ними движется тяжелая кавалерия. Гулко стучат по дороге копыта, всадники сдерживают рвущихся вперед коней. Македонские гетайры, фессалийские аристократы, греческие наездники из союзных городов – краса и гордость Эллады, все они горят желанием встретиться лицом к лицу с прославленной персидской и мидийской конницей, под командованием самого царя.
Когда первые лучи солнца озарили скалы, македонская армия спустилась с перевала, и царь Александр начал сразу, как только местность стала просторнее, разворачивать боевые порядки. Подразделения вставали плечом к плечу, перегораживая пространство от гор до моря. Затем вся эта громада двинулась вперед, конница пока ехала в тылу пехоты: как только позволила местность, кавалерия прикрыла фланги. Армия медленным шагом продвигалась на север, ветер развевал над строем царские штандарты со звездой Аргеадов, сияли в лучах солнца щиты и доспехи готовых к бою воинов Александра. Дозорные доложили – впереди, перегородив македонцам путь, стоит армия Царя царей, персы заняли противоположный берег реки Пинара, он более крутой, чем тот, с которого наступает македонский царь – переправы дополнительно укрепили кольями. Александр понял, что, как и на Гранике, враг хочет сражаться от обороны, и как в той битве, придется форсировать реку. Распорядившись о подготовке к атаке, царь надел свой рогатый шлем и поскакал вдоль наступающих рядов своей армии. Наступил день, который должен был решить – кто будет владыкой Азии.
* * *
Почему я столько внимания уделил кампании Александра в Малой Азии? Просто именно эта кампания явилась тем первым кирпичиком, который он положил в фундамент своей империи. Боевые действия велись с весны 334-го по ноябрь 333 г. до н. э. и закончились сокрушительным военным разгромом державы Ахеменидов в битве при Иссе. Но не все было так просто, были у Александра в этот период не только блестящие победы, но и крупные неудачи. Иногда все висело на волоске, и казалось, что все предприятие закончится катастрофой, но где железная воля царя, а где просто счастливое стечение обстоятельств дали в итоге такой блестящий результат, что мир стал меняться на глазах. Изменился и сам Александр, изменились и его цели. Он уже вершил не только судьбу маленькой Македонии, он начинал распоряжаться судьбой всего Восточного Средиземноморья и стал все чаще поглядывать в ту сторону, где за великими реками Евфрат и Тигр лежал древний Вавилон, а за ним сердце державы Ахеменидов – Персида, со священным городом Персеполем. Он постепенно усваивал уроки управления теми громадными территориями, которые захватил силой оружия, ведь то, чем он обладал раньше, не идет в сравнение с тем, чем он стал владеть. Менялось и его отношение к окружающим – если в Македонии царь был первый среди равных, то на Востоке Александр наблюдал абсолютно другое отношение к царской власти. И это отношение царь уже мысленно примеривал к себе, хотя и не говорил об этом вслух – время еще не пришло. А в том, что оно придет, царь Македонии не сомневался ни на миг!
Гром победы
Царь царей и предположить не мог, что Александр со своей маленькой армией рискнет его атаковать. Повелитель Востока сладко дремал в своем шатре, когда ему доложили, что грозный враг начал наступление. Сон как рукой сняло, по шатру забегали слуги, снаряжая своего повелителя – у входа уже толпились полководцы и военачальники, ожидая, когда выйдет владыка державы Ахеменидов. Огромная армия персов растекалась от гор до моря, от пестроты красок, сияния доспехов и мелькания тысяч знамен рябило в глазах. Легковооруженные войска и часть кавалерии перешли реку и выдвинулись в сторону наступающего врага, чтобы задержать его, пока остальное войско приготовится к битве. Дарий стоял на колеснице, вокруг почтительно замерли полководцы и родственники, внимая каждому слову владыки и повелителя. Решали, как построить войска, чтобы не просто разбить вражескую армию, а вырезать ее полностью, не дать живым уйти никому. Все опасались удара страшной македонской фаланги, прикидывали, как бы ее нейтрализовать. Мы не знаем, какая светлая голова предложила Дарию поставить в центре, напротив македонской тяжелой пехоты, наемных греческих гоплитов. Только они, в силу своей индивидуальной подготовки и умения воевать сплоченным строем, могли остановить мощный натиск фалангитов. Сама природа была на их стороне – берег, где стояли гоплиты, был более высок, чем тот, откуда наступали македонцы. Можно с уверенностью сказать, что человек, который это предложил Царю царей, был участником сражения на Гранике и видел, как бездарно и преступно распорядились этими элитными воинами персидские полководцы. И Дарий в кои-то веки разумный совет не отверг, а принял. Хотя в целом план, который составило персидское командование, был не так уж и плох – пока гоплиты сдерживают фалангу, массы тяжелой персидской конницы правого фланга, атакуя вдоль моря, должны разгромить противостоящие им македонские подразделения и ударить во вражеский центр с тыла. Но этого мало, используя условия местности, Дарий задумал обойти по склонам гор македонскую армию слева и выделил для этого около 20 000 человек. Фланги греческих наемников прикрывали кардаки – отборные персидские пехотинцы, вооруженные по греческому образцу. Остальные отряды, построенные по племенам, стояли плотным глубоким строем за наемниками и кардаками. Их задача была предельно проста – в случае необходимости вступать в бой для поддержки первой линии. Сам Царь царей на позолоченной колеснице занял место в самом центре боевых порядков своей армии – этой традиции свято придерживались все персидские правители. Дарий отозвал назад свою кавалерию и легких пехотинцев, которые старались сдержать македонцев – практически вся конница ушла на правый фланг, лишь небольшой отряд занял позиции на левом. Армия персов приготовилась к бою – оставалось только дождаться врага.
