Битва была жаркой, гарнизон сражался отчаянно. Царские воины, приставив лестницы по всему кольцу стен, непрерывным потоком карабкались наверх, и защитники чисто физически не могли остановить эту лавину. Перевалив через линию укреплений, македонцы сразу же бросились к воротам и распахнули их, впуская в обреченный город своих товарищей. Под пение труб и грохот барабанов, с развернутыми знаменами, входила в город царская армия, и не было силы, способной ей противостоять. Но защитники и не думали сдаваться, они рубились на охваченных огнем улицах до самого конца, там, где их поставил командующий. А его судьба была трагична. Схваченный живым, он предстал перед македонским царем, который уже мысленно решил его судьбу: «Не так ты умрешь, как хотел; тебе придется вынести все виды пыток, какие могут быть придуманы для пленника» (Курций Руф). Царь был зол на Бетиса за все – за слепую преданность Дарию, за отказ открыть ворота, за два месяца упорного сопротивления, и наконец, за личное невезение. Но был, наверное, и еще один момент, который особенно приводил в ярость победителя – он не мог вынести того, что против него на равных целых два месяца сражался евнух! И македонцы, и эллины считали, что круг обязанностей этих людей несколько иной, нежели дела военные, а потому царь чувствовал что-то унизительное в происходящем. Отсюда и жесточайшая расправа: «Через пятки еле дышавшего Бетиса были продеты ремни, его привязали к колеснице, и кони потащили его вокруг города, а Александр хвалился тем, что, придумав такую казнь врагу, он подражает Ахиллу, от которого сам вел свой род» (Курций Руф). Всего во время осады погибло около 10 000 персов и арабов, о потерях царской армии сведений нет. Примечательно то, как Македонец поступил с Газой: поскольку все мужское население было перебито, он женщин и детей продал в рабство, а сам город заселил окрестными жителями. Он был превращен в оплот македонского владычества в регионе, из него завоеватель грозил не только Египту, но и всей Аравии. После взятия Газы Александр выступил на Египет, куда и прибыл через 7 дней.
Сын бога Амона
Египет сдался македонской армии без боя. Коренное население относилось к персам враждебно, сатрап Египта Мазак, не имея достаточно сил для организации обороны и понимая, что на Дария рассчитывать нечего, решил склониться перед завоевателями. Армия Александра вступила в Пелусий – эта крепость запирала дельту Нила и являлась воротами Египта. В город стеклось огромное множество народа, всем хотелось посмотреть на ставшего легендарным полководца, чьи войска громили на полях сражений армии Царя царей и превратили в руины Галикарнас и Тир. Оставив в городе пехоту и обоз, сам Александр по восточному берегу Нила двинулся в Мемфис. Навстречу ему выехал сатрап Египта – изъявив покорность, передал 800 талантов казны и другое царское имущество. Александр принял его благожелательно, ведь огромная страна, с древнейшей историей и огромными финансовыми возможностями мирным путем переходила под его власть. Позитивный настрой царя сказался и в другом – том отношении, которое он демонстрировал по отношению к египетскому народу. И если в Иудее была сделана лишь первая попытка привлечь на свою сторону широкие слои населения и, по возможности, опереться на местною элиту, то в Египте Александр развернулся во всю ширь. Курций Руф, которого трудно заподозрить в симпатиях к Александру, прямо указывает, что царь устроил «все управление так, чтобы ни в чем не нарушать отеческих обычаев египтян». Источники четко показывают разницу между персидским правлением в стране пирамид и действиями македонского царя; поэтому неудивительно, что последнего воспринимали как освободителя. Все города добровольно склонились перед македонской силой, это был провал политики Царя царей и триумф политики Александра. Радостно встреченные македонские войска являлись гарантом возвращения влияния местной духовной и светской элиты, что, по замыслам Александра, должно было еще сильнее укрепить его власть на данной территории. Не случайно через много-много лет, когда сам Великий Завоеватель будет покоиться в золотом саркофаге в основанной им Александрии, один из наиболее талантливых его преемников – Птолемей в полной мере воспользуется плодами политики своего великого предшественника. Созданный на основе слияния местного населения с македонской и греческой элитой, Египет Птолемеев окажется самым устойчивым и самым долговечным из всех эллинистических государств. Он переживет и внешние вторжения, и внутренние волнения, династические кризисы и экономические спады. И одним из главных факторов этого долгожительства и устойчивости окажется тот фундамент, который заложил Александр Великий во время своего египетского похода.
* * *
Прибытие Александра в Мемфис было обставлено очень торжественно и чем-то напомнило ему прием, оказанный в Иерусалиме. Сам царь тоже действовал по шаблону – желая польстить чувствам верующих египтян, он принес жертвы разнообразным богам египетского пантеона, чем вызвал неподдельный восторг у своих новых подданных. И что характерно, вновь Македонец явил себя миру блестящим мастером идеологической войны – в пику персидскому царю Камбизу, который при завоевании Египта собственноручно зарезал священного быка Аписа, он взял да и почтил того жертвой, принесенной в соответствии с египетскими обрядами. Разница, как говорится, налицо. А затем царь отпраздновал победу – не просто устроил банальную пьянку, как это будет в дальнейшем, а в лучших эллинских традициях, с гимнастическими и музыкальными состязаниями. Арриан пишет, что на эти празднества «съехались знаменитости со всей Эллады», только кто это были, и зачем они явились в Египет – неведомо, скорее всего писатель просто решил подчеркнуть размах и грандиозность мероприятия.
А вот дальше в источниках начинаются разночтения. Юстин, Диодор и Курций Руф утверждают, что из Мемфиса Александр отправился к оракулу Амона. Арриан и Плутарх утверждают обратное, говоря, что сначала была заложена Александрия, а уже потом царь отправился в свой вояж по пескам. Плутарх четко указывает, что «приказав надзирателям следить за постройкой, Александр отправился к храму Амона». На мой взгляд, такое развитие событий более логично, так как, спускаясь к побережью, царь и мог увидеть место, удобное для строительства города. Указания дал, стройку организовал, ответственных назначил – а сам вперед, в паломничество по святым местам! Потому и будем исходить из такой хронологии развития ситуации.
Основание новых городов – еще одна страсть великого полководца и политика, которой он предавался с увлечением. Городов он построил очень много, но ни один из них не достиг той славы и великолепия, как Александрия Египетская. Вот как об этом сказано у Арриана: «Место показалось ему чрезвычайно подходящим для основания города, который, по его мнению, должен был здесь процветать. Его охватило горячее желание осуществить эту мысль, и он сам разметил знаками, где устроить агору, где и каким богам поставить храмы, – были посвященные эллинским богам, был и храм Исиды Египетской, – и по каким местам вести кругом стены». Царь не просто пришел и ткнул пальцем – строить здесь! Нет, он лично принял участие в строительстве, исходил вдоль и поперек территорию будущего города, работал над чертежами, организовал подвоз необходимых материалов – словом, на начальном этапе строительства был той движущей силой, которая приводила в движение все предприятие. Но, основывая новый город, царь хотел не просто построить очередной порт и увеличить доходы от торговли – замысел Македонца был гораздо глубже. Как бы хорошо местное население к нему ни относилось, но царь все время держал в уме, что для всех египтян он все равно является чужаком. И когда он закладывал новый город, он изначально строил его как эллинский, в противовес старым египетским городам. Александрия Египетская должна была стать оплотом македонского могущества в стране, что в итоге и произошло; мало того, спустя годы она стала столицей Египта. Но это произойдет не скоро, а пока Александр задумал совершить очередной ход в борьбе идеологий – отправиться к оракулу Амона и задать ряд вопросов представителям жреческого сословия. Именно это путешествие и станет поворотным моментом в судьбе македонского царя.
