«Мне никогда не нравился Березовский, и до сих пор он мне не нравится, – писал Ельцин. – Он мне не нравится из-за своего высокомерного тона, скандальной репутации и из-за того, что люди верят, будто бы он имеет особое влияние на Кремль. Это не так». По мнению и Березовского, и Ельцина, которое не было оспорено, президент никогда не обедал с бизнесменом, никогда не приглашал его к себе домой, никогда не разговаривал с ним по телефону.
Было всего несколько мимолетных встреч, несколько коротких разговоров, всегда официальных. Несмотря на это, люди считали Березовского моей постоянной тенью… Независимо от того, что я сделал, независимо от того, кого я назначил или уволил, люди всегда говорили одно и то же: «Березовский!» И кто создал эту загадочную ауру, эту репутацию «серого кардинала»? Сам Березовский.
Когда в 1997 году Немцов предложил Ельцину вышвырнуть магнатов из Кремля, Ельцин ответил: «Нужно было сделать это в прошлый раз. Они уже настолько меня раздражают, слоняясь без дела из кабинета в кабинет. И чего они хотят? Кто они – мои сотрудники?» Чтобы подчеркнуть незначительность Березовского, Ельцин придал большее значение его увольнению, не издав регулярный указ, а подписав лишь приказ об увольнении рядового сотрудника. Даже Березовский понял намек: «Я чувствовал, что Ельцин был не в восторге лично от меня».
Что касается Татьяны Дьяченко, Березовский говорит, что она «также держалась от него на почтительном расстоянии». Они встречались всего лишь раз в два-три месяца. История о том, что Березовский подарил Дьяченко автомобиль «Нива», оказалась, по оценке Тимоти Колтона, лишь пустой болтовней. Дьяченко рассказала биографу Ельцина, что она уважает интеллект и напористость Березовского, но с подозрением относится к его мотивам, и поэтому общается с ним с осторожностью. И она, и Юмашев выступили против назначения Березовского исполнительным секретарем СНГ в 1998 году и были за его устранение в 1999 году.
Трудно найти примеры государственной политики, которая бы служила интересам бизнесменов после 1996 года, когда впервые стало популярным слово «олигарх». Наоборот, их предполагаемое господство должно было быть в тот период, когда правительство фронтально атаковало их интересы. Главной новой экономической политикой после 1996 года, когда дальнейшая приватизация государственных предприятий планировалась проводиться по более высоким наличным ценам, стала та, против которой они злобно выступали. Компания «Связьинвест» была, очевидно, продана на аукционе по впечатляющей цене синдикату, привлекающему иностранный капитал. Стартовая цена июньского аукциона 1998 года нефтяной компании «Роснефть» была настолько высокой, что правительство не получило ни одной заявки. Березовский «яростно лоббировал, чтобы повернуть ситуацию в свою пользу», но у него ничего не вышло. После 1998 года правительство начало снимать свои деньги со счетов в банках олигархов и пропускать их через министерство финансов. Березовский был заинтересован в получении кресла руководителя «Газпрома». Он никогда не получал должность по протекции. Чубайс выступил с предложением заставить российские компании платить налоги, первые два предприятия-правонарушителя, которым он пригрозил конфискацией, принадлежали олигархам Потанину и Березовскому.
Наиболее яркий пример получения выгоды олигархами наступил в августе 1998 года, когда правительство смягчило удар девальвации введением моратория на выплаты по внешнему долгу российскими банками. Но это было гораздо более правдивой попыткой спасти интересы вкладчиков. Несмотря на мораторий, почти все банки олигархов потерпели неудачу. Даже в своем лоббировании кадровых решений олигархи часто натыкались на глухую стену. В начале 1998 года Березовский выступил против назначения Кириенко премьер-министром. Он проиграл. Березовский был против того, чтобы Чубайс возглавил национальную энергетическую компанию. И проиграл снова. После назначили Черномырдина, которого также предпочитал Ельцин. На самом деле новый премьер-министр был немезидой для Березовского – по указанию Примакова был совершен рейд на кабинеты Березовского и выдан ордер на его арест.
Олигархи редко добивались своего, но часто у многих стояли на пути. Они стали раздражать своим присутствием представителей власти, устраивая склоки между собой, рекомендуя своих протеже на госслужбу, подкупая чиновников для получения предварительной информацию, публикуя в газетах клевету о своих оппонентах и неустанно рекламируя самих себя. Они усложнили процедуру сбора налогов (хотя она и раньше не была простой, когда ее проводили руководители крупных государственных предприятий, таких как «Газпром»). Что касается препятствий в проведении реформы, то коммунисты в Думе, заблокировавшие прохождение большей части Налогового кодекса, свободной продажи земли и чрезвычайной экономической программы в июле 1998 года, имели более важное значение. Что касается доступа к Ельцину, все вместе взятые олигархи не могли сравниться с Коржаковым в 1994–1995 годах. Олигархи раздражали, они были объектом общественного негодования, источником коррупции и символом растущего экономического неравенства. Но их политическое влияние было сильно преувеличено.
Преемник
Они сидели вместе в кремлевском кабинете президента, лишь тиканье часов нарушало тишину. Было раннее августовское утро 1999 года. «Я не люблю избирательные кампании. Правда, не люблю» – сказал Путин. – Я не знаю, как их проводить, и не люблю их». Ельцин успокоил его: «Организационными моментами займутся другие люди». Увидев, что президент не собирался отступать, Путин ответил с «военной лаконичностью», что будет работать везде, куда назначит его Ельцин.
В настоящий момент жаль, что нельзя никаким образом перепрыгнуть через определенный отрезок в истории и привести президента в чувство. Единственное, о чем Ельцин заботился больше всего в тот момент, – это его наследие. Он был президентом, подарившим России свободу. Когда в трудные моменты у Ельцина был соблазн обойтись без демократических процедур, Россию и его самого спасал тот факт, что он действительно любил избирательные кампании и верил, что может их выигрывать. Однако он был здесь и собирался вручить страну полковнику КГБ, который «не любил избирательные кампании», который разговаривал с «военной лаконичностью», чей характер будет каждый день подталкивать его в совершенно противоположном направлении. О чем он мог думать?
Ельцин никогда публично не признал бы, что поддержка Путина была ошибкой. Находясь в отставке, он выражал глубокое разочарование некоторыми аспектами его политики. После того как Путин отменил прямые выборы региональных губернаторов, Ельцин в одном из интервью предостерег об «ущемлении свобод и откате от демократических прав». В начале 2005 года, когда группа бывших помощников спросила, есть ли что-то, чем он недоволен, Ельцин хмуро ответил: «Да, состоянием страны».
Преемственность всегда была больным вопросом. Возможно из-за того, что он сделал Горбачёву, Ельцин крайне подозрительно относился к подчиненным, демонстрирующим личные амбиции. Он недооценил способности и перспективы тех, кто его окружал. В 1995–1996 годах улучшение экономической ситуации, последовавшее за снижением инфляции, вполне могло бы осуществиться молодым кандидатом Немцовым, поддерживаемым Кремлем, или даже Черномырдиным и привести к еще более решительной победе, чем победа Ельцина на президентских выборах. К тому времени негатив Ельцина угнетал. Я считаю, что он действительно предпочел не баллотироваться. Но он думал, что никто не сможет побудить коммунистов, кроме него.
