Путин также разработал индивидуальный подход к борьбе с инфляцией. 24 июня он выскочил из-за стола во время встречи с руководителями основных сетей розничной торговли страны и, чтобы обсудить непомерные наценки, доставил их в ближайший супермаркет. Опрос общественного мнения недавно показал, что 75 % россиян выражают свою озабоченность по поводу высоких цен на продукты.
«Почему у вас сосиски стоят 240 рублей? – отругал Путин начальника сети корпоративных предприятий. – Это нормально?!» «А это, видимо, сосиски повышенного качества, – защищался загнанный в угол администратор, пытаясь заинтересовать премьер-министра более доступными сосисками. – Вот, есть же и по 49 рублей».
Его противник пришел подготовленным. Достав распечатку из кармана и размахивая ею перед телевизионными камерами, Путин прочитал наценки магазина на деликатесы с выражением сдержанного триумфа. «Мы завтра же их снизим», – пообещал удрученный администратор.
Путина начинали рассматривать как тормоз для восстановления экономики.
Было что-то странно знакомое в этом представлении. Это был классический Ельцин образца 1992 года. В том же году Борис Немцов, тогда еще губернатор Нижнего Новгорода, пытался объяснить первому президенту России, что в системе свободного рынка он не может просто так приказать главам местных частных молочных ферм снизить цены на молоко. Оказалось, что Путин мог. Такие вмешательства, поднимавшие рейтинг премьер-министра или нет, казалось, ускорят рост банкротств. Сеть торговых предприятий «Седьмой континент» – главный соперник супермаркета «Перекресток», контролируемый Путиным, ушла только что в технический дефолт после того, как держатели облигаций отказались реструктурировать свои долги.
Действительно, Путина начинали рассматривать как тормоз для восстановления экономики. Почти все, что он предпринимал, ослабляло желание частных предпринимателей рисковать своими деньгами, инвестируемыми в России. Кого-то могли вынудить продать акции по цене ниже рыночной одному из друзей премьер-министра или, чтобы помочь парировать воздействие, назначить экс-офицера ФСБ в Совет директоров. Премьер-министр сам мог оказаться на пороге какого-нибудь предприятия, чтобы пожаловаться на наценки или настоять на перезагрузке убыточных линий производства. Такие неудобства, возможно, того стоили, если бы цены на минеральное сырье и потребительский спрос неуклонно росли. Но если бы нужно было конкурировать за счет повышения производительности труда, Россия выглядела бы менее привлекательно.
Путин мог быть весьма непредсказуемым. Нежданно-негаданно в июне 2009 года после многолетнего лоббирования вступления России во Всемирную торговую организацию (ВТО) правительство вдруг объявило, что оно больше в этом не заинтересовано и присоединится только к торговому блоку с Беларусью и Казахстаном. Существовали аргументы за и против вступления России в ВТО. Но неожиданный разворот напомнил инвесторам, насколько уязвимой была политика по отношению к прихотям премьер-министра (позже правительство отступило). Затем появилась инициатива по борьбе со злом: власти резко позакрывали все казино страны, разрешив азартные игры только в четырех отдаленных регионах. В разгар разрушительного экономического кризиса в результате этого мероприятия десятки тысяч людей оставались без работы.
К середине 2009 года ясно было одно – хорошо это или плохо, но Путин вернулся. Он не отошел на второй план, оставив своего младшего протеже во главе государства. Как раз совсем наоборот, он, видимо, подумывал о быстром возвращении на пост президента, если бы дела угрожали выскользнуть из-под контроля. После того как он предложил продлить президентский срок до шести лет, Медведев заявил, что считает эти изменения очень длительным сроком. Для его помощников это было как гром среди ясного неба. Эта идея неожиданно прозвучала в речи Медведева без их ведома на следующий день после долгой личной беседы Медведева с Путиным. Наиболее правдоподобным объяснением было то, что Путин планировал – в случае снижения его популярности, он отправит Медведева в отставку и проведет срочные выборы, пока он все еще сможет выиграть. Учитывая серьезность экономического кризиса, более длительный срок увеличит вероятность того, что он сможет благополучно выбраться из затруднительного положения.
Момент истины
Хотя он так и не говорил, но политическая модель, которую предпочитал Путин, была образца послевоенной Италии. Там в течение 35 лет после Второй мировой войны Христианско-демократическая партия доминировала над всеми правящими коалициями и всегда назначала премьер-министра. Правительства могут приходить и уходить: на самом деле текучесть кадров выглядела шуткой – за 35 лет сменился 21 премьер-министр. Но знакомые лица, как правило, появляются снова, и один и тот же лидер может вернуться целых пять раз, чтобы возглавить заседания кабинета в Палаццо Киджи. Коммунистическая партия, постоянно находившаяся в оппозиции, сохранила значительную парламентскую фракцию и даже получила несколько больше исполнительной власти в городах и регионах. Но у нее никогда не было серьезной перспективы контроля правительства. Таким образом, эта модель, также применяемая и в Японии, стала известна как полуторная партийная система
[62]
.
Если бы это был план Путина: длительный период доминирования «Единой России» и ее лидеров совместно с коммунистами – живописный, но безвластный, в оппозиции это была бы одна проблема. Обеим странам – послевоенной Италии и Японии – достаточно повезло: они в течение трех десятилетий, по мере того как занимались созданием своей полуторной партийной системы, наслаждались непрерывным экономическим ростом. Каждый год – с 1945 по 1975 год в Италии и с 1945 по 1974 год в Японии – ВВП на душу населения возрастал. Такое стабильное улучшение позволило правящей партии укрепиться, получив выгоду и от избирателей, благодарных за рост доходов, и от разработки покровительственных пирамид, которые построила партия. Только нефтяной шок 1973 года и спады, которые он породил, прервали экономический рост, в конечном счете подорвав контроль правящей партии.
Могла ли полуторная партийная система Путина пережить период застоя или снижения объемов производства? Или же эта модель, которую он построил с таким трудом и которая казалась такой стабильной, пока продолжался экономический рост, рухнула?
Экономический спад в 2008 году вызвал шквал недовольства. Отряды ОМОНа были отправлены в город Владивосток в декабре того же года, чтобы разогнать и арестовать десятки протестующих – недовольных тем, что Путин поднял тарифы на импортируемые автомобили. Владивосток был основными входными воротами для подержанных японских автомобилей, торговля этими машинами очень важна для местной экономики. Год спустя на подобную демонстрацию в Калининграде вышло 10 000 демонстрантов, которые размахивали плакатами с требованием отставки Путина. Некоторые губернаторы, казалось, забеспокоились. В жестком интервью давний президент Башкортостана Муртаза Рахимов резко раскритиковал чрезмерно централизованное решение, принятое внутри партии «Единая Россия». Партией сейчас управляют, как он жаловался, «люди… и тремя курицами не командовали». Он вспылил насчет Думы: «Возьмем Госдуму. Разве это парламент? Стыдно смотреть! Население же смеется!» Учитывая, какой авторитарный стиль правления Рахимов установил в Башкортостане, было любопытно послушать, как он защищает демократию, но его решимость выступать говорила о важности политического момента. Когда в том году психически больной милиционер устроил стрельбу в московском супермаркете, убив двух и ранив семерых человек, общественный резонанс был бешеным, этого было достаточно, чтобы повлечь за собой серьезную реформу в МВД.
