В июне 1989 года под давлением со стороны народных масс коммунисты республики избрали первого этнически чеченского секретаря, сельскохозяйственного бюрократа Доку Завгаева. Надеясь сплотить националистов, Завгаев позволил им провести так называемый Чеченский национальный съезд в ноябре 1990 года. После бурных обсуждений Яндарбиев и его радикалы завладели повесткой дня. Они убедили самого высокопоставленного чеченца в Вооруженных силах СССР, генерала Джохара Дудаева, вылететь из Тарту, (Эстония), где он командовал гарнизоном ядерных бомбардировщиков. После воинственных дебатов примерно тысячи делегатов Дудаев был избран председателем исполнительного комитета группы. Несколько дней спустя, 27 ноября, изо всех сил пытаясь наверстать упущенное, Чечено-Ингушский Верховный Совет принял декларацию о государственном суверенитете.
Когда все рухнуло, сторонники Дудаева начали занимать городские здания правительства, заменяя красные флаги зелеными исламскими.
Будет ли принят суверенитет или не будет, Завгаев все еще верил в проект Горбачёва по поводу сохранения Советского Союза, и когда реакционная хунта ударила в августе 1991 года, он находился в Москве с целью подписания Союзного договора. Еще находясь в Грозном, Дудаев выступил в поддержку демонстрации под руководством Ельцина против государственного переворота. Когда все рухнуло, сторонники Дудаева начали занимать городские здания правительства, заменяя красные флаги зелеными исламскими, штурмуя теле– и радиоцентры, взяв под свой контроль аэропорт и пооткрывав тюрьмы. Убийца Руслан Лабазанов сбежал из чеченской тюрьмы, сколотил банду из своих тюремных товарищей и объединил ее с новообразованной Национальной гвардией Дудаева. 6 сентября вооруженные сторонники генерала ворвались в здание областного правительства, разогнали депутатов и заставили Завгаева подать в отставку. Председатель грозненского Городского совета Виталий Куценко был либо выброшен из окна, либо упал при попытке к бегству – все зависит от того, кто в какую версию верит. Завгаев сбежал в свою родную деревню на севере.
До осени 1991 года демократические лидеры России с сочувствием наблюдали за борьбой Чечни за суверенитет. По некоторым данным, ближайшие помощники Ельцина помогли убедить Дудаева вернуться в Чечню, надеясь, что он окажется популярным, а не благоразумным демократическим националистом с большей харизмой, чем у Завгаева. Заместитель Ельцина, Руслан Хасбулатов, чеченец по происхождению, посетил Грозный в середине сентября, встретился с Дудаевым, а затем пригрозил Завгаеву «посадить его в железную клетку и отвезти в Москву», если он будет продолжать пытаться вернуть власть.
Однако в конце концов Ельцин не признал переворота Дудаева. 19 октября он приказал силам Дудаева покинуть захваченные здания, распустить незаконные вооруженные формирования, а также провести выборы и референдум по поводу будущего республики. Дудаев действительно 27 октября провел выборы в новое правительство и выборы президента Чеченской республики, которая отныне была отделена от Ингушетии. Ни для кого не было секретом, что его объявят победителем на этих выборах – он получил более 80 % голосов при явке голосующих в 72 %. Националисты выиграли большинство мест в правительстве. Другие кандидаты жаловались на мошенничество, а тот факт, что все члены избирательной комиссии были ведущими фигурами в общенациональном конгрессе Дудаева, не укреплял доверия, еще семь кандидатов в президенты выразили протест против предвзятого проведения выборов. 1 ноября, вступив в новую должность и издав свой первый указ, ратифицированный на следующий день новым правительством, Дудаев объявил независимость Чечни.
По настоянию своего вице-президента Александра Руцкого, который после посещения Грозного пришел к выводу, что окружение Дудаева было самой обыкновенной «бандой, терроризирующей население», Ельцин санкционировал военное вмешательство. 9 ноября 600 легко вооруженных отрядов МВД прилетели на авиабазу в Ханкале на окраине Грозного, где их сразу же окружили чеченцы с автоматами Калашникова. Не имея подкрепления, Горбачёв, который все еще командовал местными советскими силами, отказался помочь, опасаясь кровопролития; российские военнослужащие вынуждены были с позором отступить – они были разоружены и вывезены из республики. Дудаев в ярости пригрозил превратить Москву в «зону бедствия» и призвал чеченцев «проводить террористические акты на территории России, в том числе на объектах атомной энергетики». Сразу по команде молодой боевик Шамиль Басаев захватил пассажирский самолет на юге России и заставил его лететь в Турцию. В обмен на заложников власти разрешили Басаеву вернуться в Чечню, где его встретили как героя.
Дудаев в ярости пригрозил превратить Москву в «зону бедствия» и призвал чеченцев «проводить террористические акты на территории России».
На данном этапе руководство России, озабоченное экономическими реформами и борьбой за власть в Москве и деморализованное ноябрьским фиаско, решило смотреть в другую сторону. На протяжении весны 1992 года чеченские партизаны грабили военные базы на территории республики, встречая лишь единичные сопротивления. Генерал Пётр Соколов, командующий Северо-Кавказским военным учебным центром, позже вспоминал, как Басаев сидел в своем кабинете в феврале того года и выпрашивал у Соколова пулемет. К середине года все русские войска были выведены, распродав либо просто оставив большую часть своей военной техники. Министр обороны России Павел Грачёв по итогам переговоров с Дудаевым
[129]
приказал своим войскам разделить оставшееся оружие наравне с чеченцами. За этот период чеченцы, как сообщалось, приобрели 42 танка, 139 артиллерийских орудий и почти 40 000 единиц огнестрельного оружия, хотя эти цифры нельзя проверить.
Грозный, как описывали журналисты, скорее напоминал постиндустриальную разруху. Федеральное правительство прекратило предоставлять субсидии и сократило поставки нефти на городской нефтеперегонный завод; в 1993 году было переработано лишь 1,2 миллиона тонн нефти, по сравнению с 5,3 миллиона тонн в 1985 году. Москва ввела торговое эмбарго, хотя его осуществление было неэффективным. Вместе с некомпетентностью правительства Дудаева и общим экономическим кризисом эти меры привели к 75-процентному падению доходов на душу населения в период между 1991 и 1993 годом. Инфраструктура распалась. Дороги превратились в мозаику из выбоин, мусор не убирался, телефонная система развалилась.
«Ночью, – написал один частый гость, – уличные фонари давно не горят, базар освещается кучами горящего мусора».
По многочисленным сообщениям, Чечня при правлении Дудаева стала домом для организованной преступности. Ее аэропорт, практически лишенный таможенных и пограничных служб, был свободным транзитным пунктом для перевозки наркотиков, оружия и другой контрабанды в Россию и из нее. Банковские мошенничества насчитывали сотни миллионов долларов в пользу чеченских преступников, которые, как и их коллеги в других странах бывшего Советского Союза, без труда обходили примитивную систему безопасности унаследованной расчетной системы. Поезда, проходящие по территории республики, регулярно грабили. В 1992–1994 годах милиция зарегистрировала 1 354 нападения на грузовые поезда, 70 пассажирских поездов было ограблено; пассажиров предупреждали, чтобы они запирались в своих купе. Во многих нелегальных махинациях республики, скорее всего, участвовали коррумпированные покровители из Москвы, в то время как организаторы находились в Чечне. И, без сомнения, россияне-ксенофобы преувеличивали преступность своих смуглых южных соседей. Но накопление анекдотов и интервью, участниками многих из которых были этнические чеченцы, показывает, что преувеличение не было беспочвенным. В своих мемуарах Яндарбиев, который стал вице-президентом Дудаева, обвиняет одного министра в краже восьми миллионов долларов и признает, что «вся власть [учреждения Чечни] – МВД, ДГБ, спецназ, ОМОН и ДОН, а также танковый полк Шали, участвовала в разграблении нефтепродуктов под прикрытием их охраны».
