Странно, правда? Вот вроде бы побольше 500 лет прошло со дня этого приема, а текст письма составлен так, что хоть сегодня вставляй его в обзор светской хроники.
II
В общем, все прошло хорошо, и Рождество оба семейства, Борджиа и д’Эсте, встретили в Риме в полном родственном согласии. На следующий день Лукреция устроила прием для дорогих феррарских гостей у себя, в своих собственных покоях. На этот раз она нарядилась уже как подобает даме из княжеской семьи и танцевала с Ферранте д’Эсте с грацией, восхитившей всех присутствовавших. При ней была ее 15-летняя кузина Анджела Борджиа – в дальнейшем мы о ней еще услышим.
30 декабря в Ватикане состоялась брачная церемония. В присутствии папы Александра, Чезаре Борджиа, герцога Романьи, и доброй дюжины кардиналов Ферранте д’Эсте, замещая своего брата Альфонсо, надел на палец Лукреции драгоценное обручальное кольцо, после чего ей вручили ларец с драгоценностями, о безопасной доставке которых так пекся феррарский казначей. В принципе это был брачный дар, и чего там только не было! И изумруды, и рубины, и алмазы, а в придачу к ним Эрколе д’Эсте присовокупил еще и жемчуга и алмазы на общую сумму в 8000 дукатов. Так сказано в записках Бурхарда, который был всем этим просто восхищен.
Подарок, правда, вручался с милой оговоркой, что в случае, если новая герцогиня Феррары окажется своему супругу неверна, то его ей придется вернуть. В тот же день в Риме была устроена воинская потеха – Чезаре Борджиа изобразил осаду деревянного замка, который наскоро воздвигли на площади Святого Петра. А вечером в папском дворце был дан бал, на котором мадонна Лукреция танцевала со своим братом Чезаре, в то время как их отец, папа римский, глядел на них с истинным восторгом. Он вообще относился к ним истинно по-отечески: про Лукрецию, например, говорил, что она так умна, что он без колебаний доверил ей пост губернатора Сполето.
А когда Чезаре автору, что-то написавшему против него, отрезал сначала руку, потом – язык, а потом велел пришить отрезанный язык к мизинцу отрубленной руки и выставить все это напоказ, Святой Отец с ноткой извинения говорил, что его сын всем хорош, но еще не научился не обращать внимание на оскорбления.
Празднества в Риме тем временем продолжались. Чезаре сражался в корриде, устроенной 2 января 1502 года прямо на площади Святого Петра, и, ко всеобщему восторгу, завалил быка одним-единственным точным ударом шпаги, в лучших испанских традициях.
Тем временем феррарский казначей считал передаваемые ему золотые монеты – приданое мадонны Лукреции. К вечеру 2 января оказалось пересчитано не больше четверти от общей суммы в 100 тысяч дукатов – на этом прилежный счетовод утомился. Но он нашел несколько стертых монет и потребовал их замены. Деньги заменили без всяких споров, но досчитать приданое до конца он так и не успел. Надо было собираться в дорогу. Если из Феррары в Рим приехало больше 500 человек, то обратно двигалась процессия, состоящая уже из доброй тысячи. Чезаре выделил сестре военный эскорт в две сотни всадников, а она взяла с собой своих слуг, женщин своего маленького двора и даже своих шутов и карликов. Ко всему этому прибавилось еще и полторы сотни вьючных мулов, ибо надо было прихватить с собой и соответствующий багаж. Так что поневоле ехать приходилось без спешки, с остановками.
В Урбино Лукрецию встретили со всем радушием. Герцог урбинский Гвидобальдо Монтфельтро был женат на сестре Франческо да Гонзага, а тот был женат на Изабелле д’Эсте. Первая дама Италии хотела встретить соперницу так, как полагалось первой даме Италии. Ее слово имело вес не только в Мантуе, где она правила вместе с мужем, и не только в Ферраре, откуда она была родом, но и в Урбино – и Гвидобальдо Монтфельтро ее очень уважал.
Он предоставил свой герцогский дворец в полное распоряжение Лукреции Борджиа.
III
Уже после того, как Лукреция Борджиа и все ее огромное сопровождение покинули Урбино и двинулось дальше. Елизавета да Гонзага, жена Гвидобальдо, пожелала проводить свою гостью и поехала вместе с ней прямо в Феррару. Путь шел через Романью: Пезаро, Форли, Фаенца – все это были крепости с гарнизонами, верными Чезаре, и сестру своего властителя они встречали с истинным энтузиазмом.
Чезаре Борджиа уже по всей Италии имел репутацию человека, которого не следует задевать…
До границ Феррары всей этой торжественной процессии удалось добраться только 30 января 1502 года. Там Лукецию и встретил ее муж, но пока что инкогнито, в маске. Свадьбу и все прочее предполагалось отпраздновать в столице, но ему очень уже не терпелось поглядеть на свою супругу. Он помнил ее совсем девочкой, на церемонии ее первого бракосочетания. Собственно, и сам Альфонсо был тогда подростком. С тех пор у него опыта прибавилось, и нельзя сказать, чтобы опыт это был особенно положительным. Свою первую жену, Анну Сфорца, он не любил, и она платила ему полной взаимностью. С течением времени супруги даже начали спать отдельно. Альфонсо искал утешения в борделях, а его супруга завела себе черную невольницу-служанку, с которой делила решительно все, включая и постель.
В общем, когда Альфонсо овдовел, он даже испытал облегчение.
Так что его новая жена очень его интриговала, и даже ее скандальная репутация в этом смысле ничему не мешала, так было даже интереснее…
Новая супруга его не разочаровала – она была мила, элегантна, ее серо-голубые глаза и золотые кудри показались ему очаровательными, – и после двухчасовой беседы со своей нареченной он ускакал вперед, проследить за приготовлениями. Альфонсо не хотел ждать. От Болоньи до Феррары Лукреция и ее огромная свита двигались водой, по каналам. Это было удобно, спокойно и безопасно, но для нетерпеливого жениха – слишком медленно.
В Маллаберго к Лукреции и к герцогине урбинской присоединилась Изабелла д’Эсте. Она не зря засылала своего шпиона в Рим – ее наряд был продуман до последней детали и даже в мелочах отличался от туалетов ее новой невестки. Скажем, вместо покрывала с оторочкой из соболей Изабелла д’Эсте облачилась в накидку из меха рыси. Три дамы теперь пребывали вместе, знали, что за ними следит множество глаз, и в возникшем между ними состязании в красоте и грации ни одна из них не желала оказаться побежденной. Так они и добрались до Феррары. Свадьба была блестящей. Изабелла д’Эсте нарядилась в платье из золотой парчи и сумела устроить так, что встречала новобрачных, стоя на верху огромной мраморной лестницы, ведущей во дворец. Так что, пока они поднимались, ее облаченная в золото фигура была видна решительно всем.
Только вот смотрели все не на нее, а на невесту. У нее имелись определенные преимущества – она была на шесть лет моложе Изабеллы и выглядела такой хрупкой и тоненькой, что пробуждала в сердцах поэтов поистине пламенные чувства.
Одного из них звали Лодовико Ариосто
[41]
.
