III
«…Солдаты! Я услыхал, что здесь опасно, и сразу прибыл сюда, чтобы возглавить вас и разделить с вами все труды и все опасности. Я боюсь только одного – мы нe найдем противника, достойного стали наших штыков…» – с такой поистине наполеоновской речью обратился к войскам молодой генерал федеральных войск, генерал-майор Джордж Макклеллан.
Согласитесь, звучит впечатляюще? Ну, он обращался не к несметным множествам грозных легионов, а всего-навсего к трем-четырем тысячам волонтеров из Огайо, двинувшимся в западную часть Виргинии на выручку тамошних «юнионистов».
Но надо признать, что некоторые основания для такой пышной речи у Макклеллана все-таки были. Он и правда был человеком больших способностей – скажем, в 13 лет поступил в университет и даже проучился там два года. Но потом избранное было поприще юриста показалось ему скучным, и он уговорил родителей позволить ему попытаться поступить в военную академию США, Вест-Пойнт. Туда брали далеко не всех – для начала надо было получить рекомендацию члена конгресса, а потом пройти довольно основательные экзамены. Вопрос с рекомендацией уладился легко – Макклеллан-старший был известным врачом, и у него были хорошие связи. Вопрос с экзаменами решился еще легче – все академические испытания Джордж Макклеллан прошел играючи, и с физической подготовкой тоже показал результаты, которые удовлетворили приeмную комиссию.
Единственным затруднением был его возраст – в Вест-Пойнт принимали учащихся начиная с 16 лет и старше, а юному Джорджу было всего 15, но как-то уладилось и это.
Кадет Макклеллан закончил курс академии вторым из 59 выпускников 1846 года и первым не стал по одной-единственной причине – он не так уж хорошо рисовал. Джордж Макклеллан был выпущен в армию в качестве «2-го лейтенанта, назначеннoго временно…» – и не потому, что в его качествах офицера сомневались, а просто потому, что в армии США мирного времени не было достаточного количества офицерских вакансий.
Начавшаяся в 1846-м война с Мексикой в этом смысле сильно помогла – число вакансий прибавилось. Так что 2-й лейтенант, назначенный временно, получил два повышения подряд и превратился в капитана, правда, тоже назначенного временно.
Его изрядно поносило по всякого рода армейским назначениям – он и форты строил, и топографической разведкой Запада занимался, и даже съездил в Европу в качестве военного наблюдателя. Помог его прекрасный французский – Джордж Макклеллан в ходе Крымской войны получил аккредитацию в войсках союзников, осаждавших Севастополь. В январе 1857 года он ушел из армии и в своей новой гражданской жизни сделал просто стремительную карьеру – сначала стал главным инженером и вице-президентом Иллинойсской Центральной железной дороги, а еще через три года – президентом железной дороги, связывающей Огайо с Иллинойсом. Его очень ценили и платили целых 10 тысяч долларов в год, то есть в свои тридцать с небольшим он был вдвое богаче одного из виднейших юристов Иллинойса, 51-летнего Авраама Линкольна. Но, когда в США началась великая сумятица, получившая в дальнейшем название Гражданской войны, Джордж Макклеллан ухватился за предложенную ему должность генерал-майора волонтеров штата Огайо. Их-то он и повел в бой в западную Виргинию. Военные действия особым размахом не отличались и свелись к нескольким незначительным столкновениям, но они оказались успешны. 16 июля 1861 года Джордж Макклеллан выпустил новое обращение к войскам, которое начиналось так: «Солдаты Западной Армии! Вы уничтожили две армии врага, вы захватили пять пушек, 12 знамен, полторы тысячи ружей и тысячу пленных. Солдаты! Я верю в вас и надеюсь, что и вы уверены во мне!..»
Уж как он насчитал «две армии и тысячу пленных» – это знает один только бог, но Джордж Макклеллан буквально в пару недель стал национальным героем. Газета «Нью-Йорк Геральд» совершенно серьезно назвала его «Наполеоном этой войны». Настойчиво говорилось, что этот «офицер блестящих способностей» должен получить назначение, соответствующее его талантам. А надо сказать, что «наполеонов» федеральной армии очень и очень недоставало – на главном театре военных действий ее преследовали сплошные неудачи.
Линкольн пригласил генерал-майора Макклеллана в Вашингтон.
Война дилетантов
I
За полвека до описываемых событий, когда Джон Квинзи Адамс беседовал в Петербурге с российским канцлером о разного рода предметах, представлявших взаимный интерес, США были «военным карликом». С армией в семь с половиной тысяч человек американцы не шли ни в какое сравнение с русскими с их гигантскими вооpужениями, с армиями многочисленными, с разработанной стратегией и тактикой, с тысячами орудий и с хорошо организованным военным министерством и главным штабом.
В 1861 году население США выросло вчетверо. Огромный прогресс был достигнут в области экономики, торговли, умения производить сложные для изготовления вещи. Но вот вооруженные силы США так и остались на прежнем уровне. Вообще-то, в Америке было в ходу мнение, что «Соединенные Штаты начинают готовиться к войне только тогда, когда она уже началась…» – и в случае войны с Мексикой это примерно так и было, и для достижения нужных результатов хватило с головой.
Но сейчас все было по-другому. В разгорающейся войне Севера и Юга на куски раскололась не только сама страна, но и ее армия. Добрая треть офицеров оставили свои посты и присоединились к южанам. Похожая история случилась с системой военной администрации – большая часть клерков военного министерства были южанами, как и четыре предыдущих военных министра. Один из них, Джефферсон Дэвис, стал президентом Конфедерации Штатов Америки – мятежного образования, не признаваемого Севером в качестве государства.
Вместо главного штаба армии имелось восемь военных бюро, и только одно из них возглавлял человек, который не успел поучаствовать в войне США с Англией, случившейся в 1812 году. Собственно, главнокомандующему, генералу Уинфилду Скотту, самому было уже 74 года, и состояние его здоровья оставляло желать лучшего. У него частенько кружилась голова, и он имел обыкновение засыпать во время совещаний.
Понятное дело, у армии США не было ни плана ведения войны, ни плана проведения мобилизации, ни даже карт. Собственно, топографическое бюро имелось, но когда понадобились карты штатов Юга, за ними послали в книжный магазин в Сент-Луисе.
Еще хуже дело обстояло с офицерами. Во-первых, их было мало вообще, во-вторых, программа Вест-Пойнта строилась на том, что офицеры США не столько командиры крупных частей, сколько военные инженеры. На всю армию США имелось только два офицера, у которых был опыт командования бригадой, и им обоим было уже хорошо за 70.
Оружие регулярной армии было более или менее современным, но запасы состояли из старых гладкоствольных ружей, вроде тех, которыми русская армия сражалась в ходе Крымской войны. По сравнению с нарезным оружием они оказались плоховаты, и по итогам войны европейские армии начали срочную программу перевооружения, но в США ничего подобного сделано не было.
Военно-морской флот США, в сущности, тоже был ничтожен. Из 42 военных кораблей для немедленных действий имелось не больше дюжины – остальные были или не готовы, или плавали где-то далеко, за морями. Из 1554 флотских офицеров 373 ушли в отставку и присоединились к вооруженным силам КША. Но в отношении морских вооружений отыскались и «светлые пятна» – Линкольн назначил министром флота Гидеона Уэллеса, который до своего назначения мало что понимал в кораблях, но очень хорошо разбирался в деле руководства и организации. Он развил такую бурную деятельность, что его прозвали Нептуном – за преданность флоту, за грозный нрав и за длинную седую бороду. Мистер Уэллес был страшен в гневе, но хорошо разбирался и в людях, и в сложном искусстве администрации. Помощников себе он выбирал из числа самых дельных специалистов – и уже к концу 1861 года у федерального правительства оказалось около 260 военных судов, больших и малых.
