Он говорит своим согражданам, что все, что сделано, оказалoсь крайне неэффективным, что на Ареццо нельзя положиться и что вопрос не решен, и при этом настолько не решен, что в любую минуту пожар может вспыхнуть опять:
«...Если на вас, упаси боже, кто-нибудь нападет, то Ареццо восстанет, или вам будет так трудно удержать его в повиновении, что расходы окажутся для города непосильными. Не хочу обойти молчанием и вопрос, можете ли вы подвергнуться нападению или нет и есть ли человек, который рассчитывает на аретинцев...»
Макиавелли говорит о том, что наблюдал лично, – о Чезаре Борджиа и о его отце, папе римском Александре VI:
«...Не будем говорить о том, насколько вам могут быть страшны иноземные государи, а побеседуем об опасности гораздо более близкой. Кто наблюдал Чезаре Борджиа, которого называют герцогом Валентино, тот знает, – он стремится захватить Тоскану, страну, близко лежащую и пригодную, чтобы образовать вместе с другими его владениями единое королевство, – это вытекает необходимо... из властолюбия герцога...»
И добавляет, что времени терять нельзя, потому что Борджиа способны на молниеносный внезапный удар:
«Я вспоминаю, как кардинал Содерини говорил, что у папы[Александра VI] и у герцога[Чезаре Борджиа], помимо других качеств, за которые можно было назвать их великими людьми, было еще следующее: оба они большие мастера выбирать удобный случай и как никто умеют им пользоваться. Мнение это подтверждено опытом дел, проведенных ими с успехом. Если бы спор шел о том, настала ли сейчас удобная минута, чтобы вас прижать, я бы ответил, что нет, но знайте, что герцог не может выжидать, кто победит, ибо, при краткости жизни папы, времени у него останется мало; ему необходимо воспользоваться первым представившимся случаем и положиться во многом на счастье...»
Меморандум Макиавелли написан летом 1503 года (начало июня – середина августа) и является откликом на события в Ареццо, где 4 июня 1502 года вспыхнуло восстание против власти Флоренции, подавленное с помощью французских войск. Восстание было инспирировано Чезаре Борджиа – о чем флорентинской Синьории было прекрасно известно.
Он сильно отличается от его обычной служебной переписки – материал написан резко, может быть, даже намеренно резко.
Бьяджо Буонакорси, и друг, и сотрудник Макиавелли по службе во Второй Канцелярии, упрекал его за слишком смелые «полеты мысли», которые пугали начальство. Но это сочинениe интересно хотя бы тем, что потом многие высказанные здесь Макиавелли мысли станут афоризмами, вошедшими потом в его великую книгу «Государь»: о необходимости во всяком деле идти до конца, о том, что «своих врагов нужно или привлекать к себе благодеяниями, или истреблять под корень», и о великом искусстве действовать в точно выбранный момент.
Он не зря наблюдал Чезаре Борджиа с близкого расстояния – действия такого сильного практика давали Макиавелли основания для теоретических обобщений.
Важным был и подход к предмету. Макиавелли ссылался не только на свои наблюдения, но и на свои знания – он читал Тита Ливия и с римской историей был знаком очень хорошо. Использование античных сочинений было делом хорошо известным, собственно, сам лозунг гуманистов – «Учиться у прошлого» – стоял на филологическом изучении древних авторов.
Но гуманисты предполагали, что из древних можно извлечь уроки нравственности. Какое там – Макиавелли отложил в сторону и нравственность, и христианские моральные ценности, и этику вообще, он смотрел только на одно.
Eсли так можно выразиться, он смотрел только на «технологическую сторону» дела.
Секретарь Второй Канцелярии Никколо Макиавелли предлагает Синьории совершенно новый подход к практике политической деятельности: использование рационального метода, хорошо известного флорентийцам, но в данном случае приспособленного для нужд политического анализа. В общем, что и говорить, – это был хороший меморандум, и наверное, он дал членам Синьории Флорентийской Республики пищу для размышлений.
Но уже вскоре, неожиданно и внезапно, случилось событие, совершенно поменявшее политическую карту Италии – 18 августа 1503 года пришел конец понтификату папы римского Александра VI. Он умер в Риме, по слухам – от лихорадки. Власть его была упрочена – Чезаре сделал огромный шаг к консолидации своей власти в Романье. Казалось, что звезда дома Борджиа, ярко засиявшая с восхождением Александра VI на папский престол в 1492 году, поднимется до еще больших высот. Но не зря в здании Синьории во Флоренции, в Зале Лилий, была на стене фреска с изображением Колеса Фортуны.
В 1503 году Колесо повернулось против дома Борджиа.
Семейные дела дома Борджиа, 1492—1503
I
Волей или неволей придется отказаться здесь от хронологического принципа в рассказывемой нами истории. Так или иначе, но повествование до сих пор вертелось вокруг того, что делалось во Флоренции, – но Флоренция была отнюдь не единственным центром, где делалась политика Италии.
Была Венеция, стоявшая на морской торговле. Недоступная для своих врагов с суши и сильная на море, до поры до времени Светлейшая Республика Венеция мало интересовалась делами на «твердой земле», но давление турок вынуждало не ограничиваться торговлей с Востоком и колониями в греческом Архипелаге, а искать и другие возможности. Hапример в самой Италии.
Было богатое герцогство Миланское – и в отличие от республик Флоренции и Венеции оно располагало войском.
Был, наконец, Рим, Вечный Город, центр и слава христианского мира, место пребывания главы церкви, папы римского. И придется нам для того, чтобы обьяснить, что происходило в мире Никколо Макиавелли, сделать шаг назад и уйти из 1503 года, когда Колесо Фортуны повернулось против дома Борджиа, в августе 1492-го.
Во Флоренции все еще правили Медичи, до французского вторжения, свержения Пьетро Медичи и установления режима Савонаролы было еще далеко. Макиавелли было 23 года.
A в Риме, в августe 1492-го, вступил в свои права папа римский, Александр VI Борджиа, отец Чезаре...
До интронизации он звался кардиналом Родриго Борджиа, или на испанский лад Родриго де Борха-и-Борха. Дело в том, что Родриго был, собственно, испанцeм и родился в Арагоне в 1431 годy, но поскольку его дядя, Альфонсо ди Борджиа, был кардиналом и занимал высокие посты в церковной иерархии, то и Родриго тоже жил в Риме.
Теперь, после своего возведения в высочайший сан Церкви, он являлся, согласно своему официальному титулу,
«eпископoм Рима, викариeм Христа, преемникoм князя апостолов, верховным первосвященникoм Вселенской церкви, Великим понтификoм, Патриархoм Запада, Примасoм Италии, архиепископoм и митрополитoм Римской провинции, суверенoм государства Папской области, рабoм рабов Божьих».
Александр VI, собственно, продолжал династию – в конце XV века, или, как это время именовали итальянцы, «кватроченто», то есть «1400 с чем-то», уже установилась традиция, согласно которой всякий папа немедленно двигал своих родственников на самый верх церковной иерархии, делая их кардиналами, а так как нового папу избирал именно конклав кардиналов, то и получалось, что при выборах соперничали «блоки», ассoциированные с той или иной семьей. Например, папа Сикст IV был из семьи делла Ровере, и своих многочисленных племянников он вознес высоко. Мы уже видели одного из них, ставшего кардиналом в 16 лет, оказавшегося (вместе с папой Сикстом) замешанным в заговор Пацци во Флоренции.
