Это шло куда дальше обычной любезности – уж больно неравным было положение скромного бюрократа на небольшом жалованье и одного из самых богатых людей Флоренции, который в свое время был сочтен достойным стать зятем Пьетро Медичи. Но по прошествии некоторого времени между «друзьями» возникли серьезные разногласия.
Как ни странно, разногласия эти были из-за денег.
III
Не из-за личных денег, конечно, – у Макиавелли их просто не было. Речь шла о деньгах, взыскиваемых в качестве налога, и корень проблемы был именно здесь: то, что для Макиавелли было общественными фондами, необходимыми на общее дело, для Салвати было как раз его личными средствами, которые с него сдирали и тратили на всякие сомнительные дела вроде провалившегося «речного» проекта Леонардо.
Меморандум Макиавелли, призывавший к повышению налогов, был нацелен как раз на людей вроде его бывшегo патрона и «преданного друга» – а тот совершенно не понимал, почему правительственные функции выполняют люди мелкие, а не представители богатых и знатных семей вроде его собственной. Расхождение было, что называется, фундаментальным.
Макиавелли верил в то, что интересы Республики перевешивают интересы ее отдельных граждан. И смотрел он на Республику не глазами образованного гуманиста своего времени, то и дело цитирующего то Аристотеля, то Платона, а с совершенно приземленной точки зрения – жизнь такова, какова она есть, и действовать надо исходя из реальности. Абстракции в духе «Града Божьего» святого Августина интересовали его очень мало.
С другой стороны, он смотрел на государство как на некий организм, лишенный определенной личностной сущности, благополучие и безопасность которого требуют решений вне сферы морали, какое бы определение этому понятию ни придавалось.
Макиавелли считал, что, когда речь идет о безопасности государства, не следует придавать никакого значения тому, будет ли поступок, идущий на пользу государству, справедливым или несправедливым. Через сто с лишним лет после Макиавелли совершенно таких же взглядов придерживался и Ришелье, но к его времени уже существовало понятие «государственных интересов», «raison d'é tat».
Во времена Макиавелли разделение правителя и управляемого им государства как организма, отдельного от личности правителя, было открытием.
IV
Помимо Леонардо да Винчи в это же время, в 1504 году, Синьория подрядила еще одного художника, Микеланджело, который в том же зале, что и Леонардо, должен был на другой стене создать фреску, посвященную битве при Кашине. Это было сражение, в котором флорентийцы нанесли поражение Пизе, и надо сказать, публике такого рода наглядная агитация должна была понравиться.
Никогда еще два таких общепризнанных гения, как Леонардо и Микеланджело, не работали бок о бок, сойдясь в чем-то вроде состязания. Как полагается, художники должны были представить комиссии так называемые картоны – полномерные копии своих предполагаемых фресок.
Знатоки сравнивали картоны. По словам Вазари, подготовительный рисунок Леонардо «был признан вещью выдающейся и выполненной с большим мастерством из-за удивительнейших наблюдений, примененных им в изображении этой свалки, ибо в этом изображении люди проявляют такую же ярость, ненависть и мстительность, как и лошади, из которых две переплелись передними ногами и сражаются зубами с не меньшим ожесточением, чем их всадники, борющиеся за знамя».
Картон Микеланджело произвел не меньшее впечатление. Бенвенуто Челлини [3], видевший картоны, когда они ещe были целы, назвал работы Леонардо и Микеланджело «школой для всего света».
Но работа над обеими фресками пошла не так, как было запланировано. Леонардо экспериментировал с составом красок и запаздывал, срывая все сроки. Микеланджело же даже и не взялся за свою фреску, потому что начал другую работу – ему отдали испорченный было большой блок мрамора, который предназначался на создание так называемого «Гиганта». Микеланджело взялся за работу, в частности, и потому, что опасался, как бы блок не отдали Леонардо – он только его одного и считал достойным соперником.
Скульптура должна была изображать библейского Давида, победившего Голиафа, и символизировала Республику Флоренция, не отступившую в борьбе с могучими врагами и дерзнувшую на неравную битву. Весь город следил за тем, как двигается работа над статуей, даже гонфалоньер Содерини, и тот пришел поглядеть на это диво.
Согласно истории, рассказанной Вазари, гонфалоньер даже дал Микеланджело пару ценных советов – нос Давида показался ему слишком толстым. Микеланджело немедленно забрался на леса и начал работать – но он даже и не коснулся мрамора, а только изобразил, что делает что-то, одновременно просыпая накопившуюся у него со вчерашнего дня мраморную крошку. Когда он показал Содерини «результаты», тот воскликнул, что теперь стало гораздо лучше – Давид выглядит как живой.
Согласно энциклопедии, «Давид» – мраморная статуя работы Микеланджело, впервые представшая очам изумленной флорентийской публики на площади Синьории 8 сентября 1504 года. С тех пор 5-метровое изваяние стало восприниматься как символ Флорентийской Республики и одна из вершин не только искусства Возрождения, но и человеческого гения в целом».
Фреска работы Леонардо так и не была полностью окончена, и в конце концов ее покрыли новой фреской, нанесенной на стену поверх той живописи, которую создал он.
Сделал это Вазари.
ПРИМЕЧАНИЯ
1. Гильдия Святого Луки – цеховые объединения художников, скульпторов и печатников, получила название по имени апостола Луки, покровителя художников, который, как считается, первым изобразил Деву Марию.
2. Джорджо Вазари (1511—1574) – итальянский живописец, архитектор и писатель. Автор знаменитых «Жизнеописаний», основоположник современного искусствознания.
3. Бенвенуто Челлини (1500—1571, Флоренция) – выдающийся итальянский скульптор, ювелир, живописец и музыкант эпохи Ренессанса.
O вреде совести и о пользе идеологии, 1506—1508
I
Среди командиров кондотьеров было немало негодяев. Среди тех из них, кто служил Чезаре Борджиа, процент мерзавцев был еще выше, чем в среднем, – но и в этой среде Джампаоло Бальони, властитель Перуджи, входил в число наиболее отпетых. Ну, просто в порядке иллюстрации, – он убил своего отца и держал при себе собственную сестру в качестве наложницы [1].
Мятеж кондотьеров против Чезаре в ноябре 1502 года организовал именно он. Когда тот расправился в Синигалье с Вителоццо Вителли и прочими, Бальони пришлось бежать из Перуджи, но он уцелел и после смерти папы Александра VI вернул себе свои владения. Новый папа, Юлий II, начал наводить порядок в Романье и вменил себе в обязанность вернуть викариям церкви должное уважение к святому престолу.
Бывшeмy приспешникy Чезаре Борджиа, Джампаоло Бальони, было чего опасаться. Oн просил о прощении и милости, и Юлий II снизошел – приехал к нему в Перуджу в сопровождении кардиналов и подписал там договор с Джампаоло.
