Но спорить с Грамши мы не будем, а просто послушаем, что он говорит дальше:
«...Стиль Макиавелли – это никак не стиль тех систематических трактатов, которые сочинялись и в средние века и в пору гуманизма; это стиль человека действия, писателя, который хочет побудить к действию, это стиль партийного манифеста...».
То есть Антонио Грамши утверждает, что сказанное Макиавелли есть вовсе не «...инструкция по фехтованию...», и уж тем более не сатира, а партийный манифест. Партийный манифест какой партии? Ну, как какой? Народной, естественно:
«...Государь» Макиавелли мог бы рассматриваться... как порождение конкретной фантазии, воздействующей на разъединенный и распыленный народ, с тем чтобы всколыхнуть его и организовать в нем коллективную волю...».
Методы действия, изложенные в «манифесте», Грамши представляются вполне правильными:
«...Макиавелли рассуждает о том, каким должен быть Государь, чтобы привести народ к созданию нового Государства, и его рассуждения ведутся строго логично, научно отрешенно...»
А дальше следует взрыв эмоций – но эмоций не Никколо Макиавелли, а Антонио Грамши:
«...сам Макиавелли становится народом, сливается с народом... вся «логическая» работа оказывается не чем иным, как саморефлексией народа, внутренне целостными рассуждениями... завершающимися страстным непроизвольным криком...»
Мы уже несколько знакомы с Никколо Макиавелли, не правда ли? Представить себе этого очень умного и очень ироничного человека, испускающего «...страстныe непроизвольныe крики...» можно только в одном случае – в случае, если он наконец-то остался наедине со своей любимой Барбарой Раффакани, и она как бы не против...
Какие все-таки чудовищные глупости пишут революционеры, целиком задвинутые на своих политических страстях...
IX
Но не будем колоть глаза Антонио Грамши теми явными нелепостями, которые он нагородил насчет Макиавелли, якобы сливающегося в экстазе с восставшим народом. Посмотрим на то, что есть в сухом остатке – Грамши делает примерно то же, что и Гегель: он тоже рассматривает понятие «государь» как переменную, как некий «икс» – но в отличие от Гегеля подставляет вместо «икса» не «государство», а «компартию». Это уже кое-что, потому что понятно – на это же место можно поставить и другую партию.
Что, как не «макиавеллизм» революционеров, изображено в «Бесах» Достоевского?
И знаменитый призыв Макиавелли «освободить Италию от варваров» – помещенную им в самом конце «Государя» цитату из Петрарки – вполне можно вывернуть наизнанку? И превратить его в чисто технический совет тем же «варварам» – вот как вам надо действовать, чтобы завоевать Италию? Собственно, ведь однажды сам Макиавелли именно это и сделал – указал первому министру Франции, кардиналу Руанскому, на его опасные для дела Франции ошибки.
В общем, по-видимому, «загадки Макиавелли» нам с вами не решить. Над Грамши сейчас, из нашего безопасного далека, нетрудно и посмеяться, но если уж такой человек, как Гегель, придумал, что во имя госудрства и высшего блага можно делать что угодно, – нам остается только сложить руки. Правила завоевания власти вечны и едины, первым указал на эти правила Никколо Макиавелли – и втиснуть в них этику не удается даже таким гигантам, как Гегель или Спиноза.
Можно, однако, добавить пару слов на тему ограничений, накладываемых социумом. Ограничения эти касаются не столько методов, сколько «социально приемлемой доли насилия».
Чезаре Борджиа, столь живо изображенный в «Государе», действовал в мире, сравнимом с миром теперешних гангстеров. Ограничения были сняты полностью, он, в принципе, мог делать что угодно. Кстати – что угодно могли сделать и с ним. Это правило «сделать что угодно» волей или неволей оказывается в силе в обществе, где нет законной процедуры периодической смены власти, и в точности так, как было в случае Чезаре Борджиа – правило работает в обе стороны.
Сталин, конечно, убил Каменева и расправился с его семьей. Но и cам он до конца дней своих опасался заговора, и по сей день существуют подозрения, что умереть ему все-таки помогли.
А его партнер и противник, Уинстон Черчилль, после всех своих взлетов и падений, и даже после того, как он был свергнут со своего второго премьерского поста партийной интригой в духе чистого макиавеллизма, все же благополучно дожил до глубокой старости и умер в своей постели.
Может быть, такое положение дел, когда бой идет по правилам и побежденных не убивают, а отправляют в отставку, можно назвать суммарным успехом британского парламентаризма?
ПРИМЕЧАНИЯ
1. Жан-Жак Руссо (фр. Jean-Jacques Rousseau) – писатель, мыслитель, композитор. Разработал прямую форму правления народа государством – прямую демократию, которая используется и по сей день в Швейцарии.
2. Дени Дидро (фр. Denis Diderot) – писатель, философ-просветитель и драматург. Вместе с Вольтером, Руссо, Монтескьe, д’Аламбером и другими энциклопедистами основал «Энциклопедию, или Толковый словарь наук, искусств и ремесел».
3. Наполеон как-то спросил Лапласа: «Ньютон в своей книге говорил о Боге, в вашей же книге я не встретил имени Бога ни разу». Лаплас ответил: «B этой гипотезе я не нуждался».
4. Гегель предлагает т. н. спекулятивную логику, включающую в себя диалектику – науку о развитии. Последнее, согласно ей, проходит три стадии: тезис – антитезис – синтез.
5. Лев Борисович Каменев (1883—1936) – советский партийный и государственный деятель, большевик, революционер. В 1936-м осужден по делу «Троцкистско-зиновьевского центра» и расстрелян. Pеабилитирован в 1988 году.
6. По делу так называемого московского центра, по делу кремлeвской библиотеки и комендатуры Кремля и по делу Троцкистско-зиновьевского объединенного центра.
7. Вопрос о том, что же все-таки Макиавелли считал достойным моральным основанием для действий по его системе, настолько растиражирован, что получил даже специальное название – «загадка Макиавелли».
Эпилог
Кем был Никколо Макиавелли? Уж, наверное, его помнят и по сей день не по результатам его служебной деятельности. В конце концов, со времени его смерти прошло без малого 500 лет. Память о самых могущественных семьях Италии того времени, Борджиа и Медичи, сохранилась разве что в телевизионных сериалах. Ну, если кто интересуется живописью, тот вспомнит, что есть портрет прекрасной молодой женщины работы Рафаэля, и на нем изображена Джулиа Фарнезе, любовница папы Александра Борджиа.
То есть не «изображена», а «возможно изображена» – точной идентификации модели Рафаэля не существует, это всего лишь предположение.
А что мы знаем о Макиавелли? Как уже и говорилось, про первую половину его земной жизни, про те 29 лет, что он прожил в качестве простого гражданина Республики Флоренция, мы на знаем практически ничего. Потом последовали 14 лет деятельности, и весьма активной.
