Нехватка лошадей была вообще одной из самых трудных проблем – в России оказались погублены не только упряжные лошади, но и вся французская кавалерия. Наполеон считал, что пехотинца можно обучить за 3–4 месяца, и зима 1813 года и была использована как раз для этой цели – но кавалериста надо учить куда дольше, а уж если ему не на чем ездить…
Остро ощущалась нехватка кавалерийских командиров. В общем, восстановить свою кавалерию Наполеон так и не смог, но 3000 человек, взятых из жандармерии, все-таки составили какое-то ядро. Целью было собрать 657 тысяч человек, что оказалось неосуществимым. Но весной 1813-го у Наполеона оказалось все же побольше 400 тысяч войска, разбросанного по всем концам его бескрайней Империи, с малочисленной и плохой по качеству конницей, недостаточной артиллерией, с нехваткой офицеров и крайне измотанным высшим командным составом.
Призыв 1813 года шел, если так можно выразиться, в двух направлениях – призывники нередко дезертировали. Армейская кокарда теперь многим казалась не гордым знаком принадлежности к лучшей в мире Великой Армии, а пропуском на тот свет.
Плохо было даже с маршалами. Мюрат, на которого Наполеон возлагал надежды по реорганизации вырвавшихся из России войск… вокруг созданных запасов в Вильно, бросил все и уехал в свой Неаполь. Его сменил Эжен де Богарнэ, но и ему пришлось отступать до тех пор, пока он не смог стабилизировать фронт в Саксонии. На его голову при этом сыпались проклятия и выговоры Наполеона из Парижа – кстати, совершенно несправедливые. Ситуация была такой, что с ней вряд ли справился бы и он сам. A Эжен, его пасынок, был толковым человеком, но чудес творить не умел. Ему пришлось оставить и Варшаву, и Берлин. 27 марта 1813 года пал даже Дрезден. Данциг и Гамбург тоже были уже потеряны, когда 15 апреля Наполеон выехал из Парижа к своей армии, расположенной в Германии. Он знал, что вместо запланированной им было военной кампании между Вислой и Одером ему придется воевать у Эльбы, имея в тылу очень ненадежных германских «союзников».
25 апреля 1813 года Наполеон прибыл в Эрфурт. Между Эльбой и Майном у него было 179 тысяч человек и 372 пушки.
VI
28 апреля 1813 года в тихом городке Бунцлау умер фельдмаршал, светлейший князь Михаил Илларионович Голенищев-Кутузов. С царем он не примирился даже и перед смертью: утверждалось, что царь Александр Первый, прощаясь с фельдмаршалом, по обычаю сказал ему: «Прости, Михайло Илларионович…», на что Кутузов ответил: «Я-то прощу – но простит ли Россия?» По крайней мере, так утверждалось в кругах старороссов, очень не одобрявших всю эту кампанию 1813-го, с их точки зрения России совершенно ненужную. Их точка зрения получила почти немедленное подтверждение – 1 мая 1813 года у Лютцена произошло столкновение между французской армией и войсками союзников, неожиданное для обеих сторон. Вот это последнее обстоятельство – неожиданное для обеих сторон – нуждается в комментариях.
Еще с римских времен было известно, что наилучшие результаты на поле боя достигаются тогда, когда используются комбинированные вооруженные силы. Это можно сравнить с шахматной доской. У каждой из фигур есть свое предназначение: пешки удерживают пространство, ладьи контролируют вертикали и горизонтали, слоны действуют по диагоналям, кони способны перепрыгивать через фигуры, и так далее. Но у фигур есть и свои ограничения – скажем, пешки не ходят назад, кони за один ход могут продвинуться только на три клетки, слоны ходят или по белым, или по черным диагоналям и не могут менять их цвет – ну, в общем, вы понимаете…
И истинный мастер тот, кто наилучшим образом использует всю гамму возможностей, предоставляемых ему его фигурами, и обходит те недостатки, которые у них есть.
В начале XIX века такими «фигурами» для военных служили пехота, кавалерия и артиллерия, причем все три рода войск делились еще и на «легкую» и «тяжелую» разновидности. Скажем, легкая пехота действовала в рассыпном строю в авангарде, а линейная пехота, собранная в крупные массы и построенная линиями или колоннами, наносила главный удар. Тяжелая конница, вроде кирасир, служила для использования созданной пехотой и артиллерией бреши в рядах врага, а легкая конница служила для охраны и разведки, создавая кавалерийскую «завесу» между своими и вражескими частями. У Наполеона в 1813 году легкой конницы было крайне мало, и в результате он был вынужден драться вслепую, мало что зная о расположении войск противника, так что то, что он не обнаружил присутствия войск союзников у Баутцена, совершенно понятно и объяснимо. Но вот почему они приняли расположившиеся на привал части корпуса маршала Нея за горсть отбившихся от главной армии солдат, объяснению не поддается.
Прусская кавалерия под командой старого Блюхера атаковала французский лагерь с ходу, считая, что перед ней не больше пары тысяч человек, – и наткнулась на целый корпус. Блюхер немедленно отошел и известил свое командование о таком неожиданном открытии. К нему на помощь подошел новый русский командующий, сменивший Кутузова, генерал Витгенштейн. У него было втрое больше войск, чем у Нея, но Ней сумел удержаться и дождаться подхода еще двух корпусов и самого Наполеона с его гвардией.
Теперь уже преимущество в численности было у французов, и Витгенштейн решил отойти. Дело могло бы окончиться полным разгромом, но у Наполеона не было кавалерии, и преследовать отступающую союзную армию он не смог. Тем не менее у него осталось чувство победы, а у его противников – чувство поражения. К 8 мая 1813 года Наполеон подошел к столице Саксонии, Дрездену – и это решило все сомнения и все колебания саксонского короля.
Он встал на сторону Наполеона.
VII
К 11 мая у Наполеона было на германском фронте уже около 200 тысяч человек. 12 мая он отправил Эжена де Богарнэ обратно в Италию – ему под команду отдавались все французские войска, стоящие там. Предполагалось, что Австрия может начать военные действия, на этот случай итальянский фронт следовало прикрыть надежным щитом и в смысле войск, и в смысле командования – а пасынку Наполеон доверял.
Коленкура же он послал с миссией к Александру Первому, с предложением немедленного заключения перемирия. Он даже предлагал созвать в Праге мирную конференцию «…для решения всех проблем и всех разногласий...». Важным доводом в пользу такой идеи послужило то, что прямые переговоры с Александром были лучше посредничества, которое уже предложил Меттерних. Оно имело все шансы стать «…вооруженным посредничеством…».
20–21 мая произошло новое сражение с союзниками, на этот раз под Баутценом. Сражение имело все шансы стать «вторым Аустерлицем», если бы маршал Ней не понаделал ошибок. Он действовал против совета, который дал ему его начальник штаба, уже известный нам Жомини, – и упустил возможность обхода позиции союзников. Они отошли в порядке, потерпев поражение, не ставшее, однако, решительным.
Наступила операционная пауза. Союзники начали сильно ссориться между собой, пруссаки и русские обвиняли друг друга в упущениях. Царь сместил Витгенштейна, доверив армию снова Барклаю де Толли, а тем временем Даву взял Гамбург.
