Был случай, когда группу зенитчиков, отправившихся в увольнение, выгнали из кино – фильм был для взрослых. Две танковых дивизии – 2-я и 2-я дивизия СС – имели на вооружении по три танка и примерно полсотни орудий всех типов, но без единого снаряда. Одна из лучших танковых дивизий Рейха, так называемая «Учебная» (Panzer-Lehr-Division), попав в ходе англо-американской операции «Cobra» под удар союзной авиации, потеряла половину своего состава, в ней осталось только 20 танков, которые все еще были на ходу.
Тем не менее, фронт немцы сумели удержать. Не слишком умелые и не слишком активные генералы союзных армий не сумели использовaть свое большое превосходство в людях и в материале, операция «Market-Garden» провалилась, проблемы со снабжением тормозили продвижение.
Снабжение было главной головной болью Эйзенхауэра. Одна союзная дивизия требовала 700 тонн подвоза каждый день. Для сравнения – немецкой дивизии требовалось 200. И это – дивизии полного состава, а не того, который имелся в наличии осенью 1944 г. Такая большая разница в требуемых объемах подвоза объяснялась даже не тем, что солдат союзных армий лучше кормили, а тем, что они были очень основательно моторизованы, в их дивизиях было огромное количество автотранспорта. А помимо дивизионных, имелось и немалое число тыловых служб, тоже на машинах. Всем им требовался бензин.
У Эйзенхауэра на попечении было полсотни дивизий, для которых подвижность была важным оружием – для этого, собственно, их и моторизовали в такой высокой степени. Паттон слал радиограммы в штаб, утверждая, что его люди готовы есть подметки, но танки без горючего двигаться не могут никак. К началу сентября его 3-я армия получала только 7 % своего нормального объема снабжения.
К этому добавлялась еще одна проблема – население больших городов вроде Парижа надо было как-то кормить. Что требовало подвоза. Эйзенхауэр не зря не хотел брать Париж – в условиях разрушенной железнодорожной системы Франции ему приходилось изымать столько транспорта из армейских систем, что этого хватило бы на снабжение 8 дивизий.
Кроме этих проблем, имелось еще одно узкое место – oдин-единственный порт, Шербур, через который снабжение поступало. Остров Валхерен, запиравший вход в порт Антверпена, удалось очистить от немцев только 8 ноября 1944 г., и то с огромным трудом. Порт, конечно, был разрушен, но все-таки была надежда привести его в рабочее состояние к концу года.
Тем временем на Лондон стали падать ракеты Фау-2. Черчилль 10 ноября 1944 г. объявил об этом в парламенте, но первый запуск Фау-2 состоялся еще в сентябре – целью был недавно освобожденный Париж. Собственно, Черчилль в своей речи так и сказал: «атаки на Лондон идут в течение последних нескольких недель».
До ноября у него была надежда, что факт ракетных атак удастся не выносить на общественное обсуждение – предполагалось, что немецкие запасы Фау-2 невелики. Первые запуски делались немцами спорадически. Однако дальше они стали делать 10–12 запусков в день. До Лондона долетала примерно половина, ракета летела по баллистической траектории, и за те несколько минут, что ей требовалось до подхода к цели, никакой воздушной тревоги объявлять не успевали. Защиты тоже никакой не было – ни зенитки, ни истребители сделать ничего не могли. Просто время от времени где-то в Лондоне гремел огромный взрыв, подымался столб огня и дыма, и какое-нибудь здание валилось на землю. Так и шло вплоть до сepeдины декабря.
A 16 декабря 1944 года, за неделю до Рождествa, немцы начали наступление в Арденнах.
XIV
В США данная операция называется «Battle of the Bulge» – «Битва за Выступ», а в Великобритании – «Battle of Ardennes» – «Битва в Арденнах». Попадается и перевод (неправильный) на русский: «Битва при Бульже». Немцы называли свое наступление «Wacht am Rhein»– «Стража на Рейне».
Мало какое событие времен Второй мировой войны обросло таким количеством мифов и легенд, как эта столь многообразно называемая битва. Разумеется, версии окрашены в яркие национальные цвета. Начнем с американской. В своих мемуарах Эйзенхауэр пишет, что никакой опасности не было, и все было под контролем и шло как задумано. Проницательной американской разведке все было известно наперед – из расшифрованных службой Блентчли Паркс радиограмм, из результатов воздушного наблюдения и даже из прямого предупреждения, полученного из штаба 3-й армии, которой командовал Паттон. Приведем цитату из мемуаров Эйзенхауэра:
«Мы не ошибались ни относительно места его нанесения, ни относительно неизбежности такого шага со стороны противника. Более того, что касается общего реагирования на эти действия противника, то в данном случае… у меня имелся давно согласованный план ответных действий».
Мемуары – своеобразный жанр литературы. Мемуарист пишет о том, чему он был свидетелем или участником, и пишет с прицелом на потомство. Соответственно, степень его правдивости под вопросом – примерно в такой же степени, в какой под вопросом находится правдивость показаний любого свидетеля в зале суда. Свидетель может ошибаться. Свидетель может быть пристрастен. Свидетель может сознательно лгать с целью выставить себя в наилучшем возможном свете. И так далее.
Если верить Эйзенхауэру, предполагалось завлечь немцев в ловушку – позволить им наступать и углубиться в американскую оборону, а потом нанести удары по их флангам, отрезать и уничтожить.
Однако поверить генералу довольно трудно, и вот почему: рассказав о своем коварном стратегическом замысле, через несколько страниц он добавляет:
«Немецкие войска пошли в атаку в Арденнах, где союзники намеренно ослабили оборону, а когда немцы прорвались почти на 100 км на запад – американские войска атаковали их своими мобильными группировками».
Вот эти вот «почти 100 километров на запад» внушают серьезные сомнения в искренности мемуариста. Как-то трудно представить себе генерала, который добровольно создает у себя дыру в обороне в сотню километров глубиной.
К тому же 3-я армия Паттона начала двигаться к месту прорыва только 22 декабря – и при этом очень торопилась. Будь все готово заранее, уж наверное можно было бы выступить пораньше и не лететь как на пожар? Даже и при таком темпе, на который в американской армии вообще мало кто, кроме Паттона, был способен, его передовые части подошли к месту прорыва только через 3 дня, 25 декaбря, прямо к Рождеству. Это скорее походит не на захлопнувшуюся мышеловку, а на срочную выручку окруженных в Бастони американских парашютистов. Так что версию генерала Эйзенхауэра мы оставим пока под подозрением и послушаем других «свидетелей».
Советская версия событий рисовала другую картину: американские и английские части оказались застигнуты врасплох и разбиты, и от полного разгрома их спасли только действия Сталина, который по срочной и отчаянной мольбе Черчилля о помощи приказал Красной Армии ускорить начало своего зимнего наступления.
Как всегда в таких случаях, приводится достоверный документ – текст телеграммы Черчилля:
