Так стоило ли бояться ГКЧП такой толпы?
Конечно, не стоило. Ниже читатель сможет ознакомиться с профессиональным мнением сотрудника 9-го Управления КГБ СССР Андрея Лугового о том, возможно ли было взять штурмом Кремль в августе 1991 года. Луговой в те смутные дни августовского «путча» командовал кремлевским полком охраны и не понаслышке знает о реальных методах защиты властей предержащих от разбушевавшейся черни.
Что должен был делать ГКЧП, для того чтобы победить и сохранить Советский Союз, сегодня, я думаю, ни для кого не загадка. Арестовать и судить за измену родине и антисоветскую деятельность Горбачева, Ельцина со товарищи (благо законы позволяли – об этом в следующей главе подробно расскажет работник Генеральной прокуратуры СССР Виктор Илюхин), как Горбачев с Ельциным 22 августа 1991 года арестовали и позже судили членов ГКЧП и их активных соратников, ну и, разумеется, танки маршал Язов должен был направлять не на защиту Белого дома, а на его расстрел, то есть сделать то, что сделали Ельцин с Грачевым пару лет спустя. И ведь никакой гражданской войны не случилось, хотя сочувствующих Верховному Совету России в 1993 году было во много раз больше, чем сочувствующих Ельцину в августе 1991 года.
И, наконец, о главном, о последствиях ГКЧП. Бесславный во всех смыслах конец ГКЧП породил тяжелые последствия для Советского Союза. Информация о руководителях государства, которые, словно телки на бойне, понуро побрели вымаливать прощение у «отстраненного по состоянию здоровья» Горбачева, конечно, больно ранила всех сочувствующих им людей. А таких, напомню, в Советском Союзе было большинство. Не придали оптимизма в те дни и телекадры кающихся Язова, Лукьянова и иже с ними. Нашел в себе мужество идти до конца и отстоять на суде свою невиновность только Валентин Варенников, но автор, к сожалению, не успел взять у него интервью, в 2010 году генерал умер.
Впрочем, дело, конечно, не в эмоциях по поводу политической несостоятельности членов ГКЧП, а в том, что его крах выдал моральный карт-бланш Ельцину и его команде на фактическое перераспределение полномочий РСФСР с Союзным центром и, как следствие такого перераспределения, на развал Советского Союза. В этой главе приведен фрагмент интервью с Аркадием Мурашовым, младшим научным сотрудником Института высоких температур АН СССР и ответственным секретарем Межрегиональной депутатской группы, которого председатель Моссовета Гавриил Попов сразу после «путча» поставил во главе столичной милиции, обосновав это из ряда вон выходящее назначение тем, что в дни ГКЧП московские милиционеры не проявили должную лояльность к Гавриилу Харитоновичу. Не знаю, в чем там на самом деле было дело, но могу лично засвидетельствовать, что милиционеров в те дни на улицах Москвы просто не было. Была ли это нелояльность к Попову, Янаеву или банальное желание представителей органов не подставлять голову пьяной толпе, сказать сложно. Однако факт остается фактом, победители ГКЧП начали ритуальную пляску на его трупе, а заключительным па этого языческого танца был развал страны.
Дмитрий Язов
Язов Дмитрий Тимофеевич – один из четырех ныне живущих маршалов Советского Союза. Родился 8 ноября в Оконешниковском районе Омской области. В 1987–1991 гг. – министр обороны СССР. Член ГКЧП, в 1991–1993 гг. – заключенный тюрьмы «Матросская тишина».
– Если сложить полярные мнения о событиях 19–21 августа 1991 года, то, как ни парадоксально, можно вывести характеристику действиям ГКЧП, которая, думаю, устроит и правых, и левых: заговор нерешительных людей. Как вы сегодня оцениваете ГКЧП и свою роль в нем?
– Прежде всего: никакого заговора не было. Перед тем, как ехать в Форос к Горбачеву, на одном из объектов КГБ собрались: Крючков, Павлов, Янаев, Шейнин, я, со мной были Варенников и Ачалов… Короче, все те, кто остался в Москве и не уехал отдыхать. Решив ввести чрезвычайное положение, мы опирались на то, что 17 марта 1991 года был проведен всесоюзный референдум, на котором более 70 % населения СССР проголосовали за его сохранение. Горбачев же, вопреки референдуму, собирал князьков из союзных республик для того, чтобы вырабатывать договор о создании Союза суверенных государств. А что значит суверенное государство? Суверенное – значит, самостоятельное. Я, Крючков, Пуго были на двух или трех таких совещаниях. Я говорил Горбачеву: «Армию тогда не сохранить». Он: «Ты ничего не понимаешь!» Крючков тоже со своей стороны говорил Горбачеву: «Перестанет существовать Комитет государственной безопасности, способный контролировать эти республики». В ответ: «Ничего ты не понимаешь!» И в результате Горбачев перестал нас приглашать. И они все-таки выработали такой договор, опубликовали его в газетах в пятницу 17 августа, когда люди собирались на дачи и отдых, а во вторник 20 августа должны были его уже подписывать. Вот мы и поехали к Горбачеву: давайте введем чрезвычайное положение, иначе Союз распадется. Он обиделся: «Что вы меня учите? Меня народ избрал…» Какой народ его избрал?
ГКЧП обвиняют в нерешительности. Но я не мог поступить как Ельцин в 1993 году, не мог быть Пиночетом и кого-то арестовывать. А арестовывать надо было верхушку во главе с Ельциным. Комитет госбезопасности, Министерство внутренних дел говорили мне: «Выдели в Медвежьих Озерах две казармы, будем туда сажать арестованных». Но так никого и не арестовали. Мне звонит член Военного совета десантных войск: «Уражцева арестовали, что делать?» Я говорю: «Отпустите, нужен он мне…»
– Спустя пару дней с вами обошлись иначе…
– Да. Когда мы приехали к Горбачеву в Форос 21 августа, он нас не принял – видимо, с ним уже переговорил Ельцин. Сразу вслед за нами на Ту-134 прилетают Руцкой, Бакатин, Примаков. А когда они стали возвращаться, позвали с собой в самолет Крючкова: «поговорить», а на самом деле, чтобы нас разъединить. Крючкова по прилете сразу и арестовали. Через 20 минут сел наш самолет. Нас тоже тут же арестовали. Они для этого привезли на аэродром рязанскую школу милиции. Я же мог посадить на каждый аэродром по десантной бригаде. Что такое школа милиции и что такое бригада десантников? Но это была бы гражданская война. Стрельба, по крайней мере… И это точно.
– Для чего же вы тогда ввели танки в Москву?
– Войска были введены в Москву для охраны Кремля, водозабора, Гохрана – важнейших объектов города. Когда 19 августа 1991 года у Белого дома стал собираться народ, Грачеву позвонил Лобов, просить охрану у армии. Грачев: «Поможем!» – и перезванивает мне. Я говорю: «Хорошо, направьте туда батальон». И генерал Лебедь появился со своим батальоном у Белого дома, зашел к Ельцину и доложил: «Мы вас охраняем!» Тут вдруг «Эхо Москвы» передает, что Лебедя застрелили. А через несколько минут он появляется у меня в кабинете: «Я был у Ельцина, доложил ему, что мы его охраняем». Никто ведь не знал, как народ будет реагировать. Лужков с Поповым на автобусах завозили водку к Белому дому. И если сначала там было тысячи две человек, то к вечеру стало тысяч семьдесят. Многие просто перепились. Я не согласен, что существуют стипендии имени Ельцина. Ну кто он такой? Разрушитель Советского Союза. Так вот… Мы не собирались брать Белый дом, даже свет и телефоны там не отключили.
