Уверен, что по-настоящему решительные действия КГБ вызвали бы среди всех слоев населения СССР гораздо больше поддержки, чем обструкции. По-настоящему КГБ ненавидела лишь определенная прослойка западно-ориентированной интеллигенции, народ в массе своей живых кагэбэшников и в глаза-то не видывал за всю жизнь. О причинах столь странной нелюбви ко всему советскому лучше всех, пожалуй, говорит Никита Михалков в главе «С кем вы были, деятели культуры?»: «Эта «интеллигенция» как преступники, которые убирают свидетелей своих преступлений. Они не хотят иметь ничего общего с той властью, которой они безостановочно лизали задницу! Порой будучи еще и сами в той власти. Это рудимент абсолютной беспринципности. Унижались перед Советской властью и за это же ее ненавидят! Это объяснимая вещь, практически на медицинском уровне». К словам выдающегося режиссера можно добавить, что значительная часть советской интеллигенции сломала немало копий в адрес КГБ по одной прозаической причине: она преспокойно работала на госбезопасность, получала за это миллионные тиражи своих порой невыдающихся книг, поездки на Запад и дачи в Переделкине, а когда истинная подоплека «творческого успеха» в перестроечные годы стала грозить выплеснуться на страницы СМИ, срочно сыграла на опережение, обвинив во всех грехах «кровавое ЧК», занимающееся провокациями и очернением порядочных поэтов и писателей. Фамилии этих «творцов» в данной книге, увы, не прозвучат. Филипп Бобков, курировавший творческую интеллигенцию по линии КГБ, объяснил, что раскрывать имена сексотов непрофессионально. Ему вторит генерал Дроздов, правда, уже в отношении агентов влияния. Нельзя, и все тут. И напрасно, на мой взгляд. Зря. С КГБ же никто из них не церемонился. Да что там с КГБ. Подзабылось, но именно из уст творческой интеллигенции советские люди впервые услышали обоснования выхода России из СССР. Знаменитую статью Солженицына «Как нам обустроить Россию», в которой нобелевский лауреат призывал русских отказаться от всех национальных окраин, оставив с Россией лишь Украину, Белоруссию и часть (!) Казахстана, «Комсомольская правда» опубликовала 18 сентября 1990 года (то есть больше чем за год до развала СССР), предусматривалось даже, что читатель мог вырезать нетленные соображения вермонтского затворника и сложить в брошюрку, очевидно, чтобы штудировать в транспорте по дороге на работу. А уж сколько было голосов на эту тему в среде канувших ныне в Лету доморощенных политологов и мыслителей – несть числа: избавимся, мол, от груза союзных республик, вот тогда заживем! Ну и, само собой, избавиться требовали и от настырного в своих планах сохранить СССР КГБ.
Касательно методов «кровавой» борьбы КГБ с творческой интеллигенцией сошлюсь на один весьма характерный, на мой взгляд, эпизод интервью все с тем же Филиппом Бобковым. Оказывается, что длительное время генерал КГБ, ответственный за пресечение идеологических диверсий в том числе и на литературном фронте, проживал в одном подъезде с главным литературным ниспровергателем советской идеологии Анатолием Рыбаковым, как известно, активно работавшим в то время над ударным трудом своей жизни – «Детьми Арбата». Хорош же был «жестокий режим» КГБ с его возможностями обысков, прослушек и прочих хитрых штучек, если под боком у одного из его руководителей, можно сказать по соседству, готовилась литературная бомба, которой в перестроечные годы будет суждено взорвать всю советскую историю 1930-х годов, то есть, говоря языком Филиппа Денисовича, совершить одну из крупнейших идеологических диверсий в отношении Советской власти. А пока время не приспело и не расставило все на свои места, входили Филипп Денисович с Анатолием Наумовичем в одну парадную, раскланивались, в лифте вместе ехали, а то и на чаек захаживали по-соседски. Чудны, ей-богу, творились дела в тоталитарном СССР.
К слову, постсоветская судьба самого генерала Бобкова, в отличие от двух других представленных здесь его коллег-генералов, переживших лихие 1990-е скромно, но с идеологическим достоинством, сыграла с Филиппом Денисовичем злую шутку, изрядно подпортившую ему, на мой взгляд, репутацию борца за социалистическое настоящее. В 1992 году отставной руководитель борьбы с буржуазным влиянием поступил на службу к одному из крупнейших олигархов Владимиру Гусинскому и стал руководителем аналитической службы холдинга АО Группа «МОСТ», которому принадлежал канал НТВ, внесший самый значительный вклад в то, чтобы стереть в сознании миллионов людей мало-мальски позитивные воспоминания о Советском Союзе. О вотчине генерала армии Филиппа Бобкова.
Возвращаясь же к возможным силовым действиям КГБ времен распада СССР, можно уверенно сказать, что если даже заключение под домашний арест Горбачева в августе 1991 года не спровоцировало никаких существенных противодействий со стороны Запада, то его физическое устранение и передача власти в руки решительных людей, думаю, Запад бы только успокоили. (В главе «Удавка «холодной войны» приводится мнение министра иностранных дел СССР Александра Бессмертных о том, что Западу скороспелая десоветизация СССР была не вполне на руку, он растерялся и не знал, что с ней делать.) Во всяком случае, ни о каком вмешательстве в наши внутренние дела речь, конечно же, не шла бы.
Читатель заметил, что, размышляя о не использованных внутри страны возможностях КГБ с точки зрения сохранения Советского государства, автор не касается деятельности органов госбезопасности на фронте внешнем, который в данной главе представляют генералы КГБ Дроздов и Леонов. Это не случайно. Дело в том, что, на взгляд автора, дела по линии разведки (но не в плане «холодной войны» вообще) у Советского Союза шли не в пример работе внутри страны блестяще. Шпионов ловили больше американцев, своих внедряли чаще. Как написал в своей книге американский разведчик, бывший резидент США в Индии Гарри Розицки: если бы в США была такая нелегальная разведывательная служба, как в Советском Союзе, численностью хотя бы человек в 100, то Америка могла бы чувствовать себя спокойно. Так что скажем спасибо руководителю нелегальной разведки КГБ СССР Юрию Ивановичу Дроздову. Но не забудем и про «легалов»: «С технической точки зрения ЦРУ нас всегда превосходило. Лучше микрофон, лучше разведывательный спутник, лучше радиоразведка… А про финансы и говорить нечего – превосходили на порядок. Они тратили на разведку раз в 50 больше нас. А вот что касается человеческого материала, то тут, как говорится, у нас все было от Бога. У нас перед американцами было преимущество, связанное с природными качествами русского человека…» – рассказывает руководитель Аналитического управления КГБ СССР, курировавший ранее западное направление внешней разведки, Николай Сергеевич Леонов. Так что на западном фронте по линии КГБ Советский Союз мог чувствовать себя спокойно, как говорится, без перемен.
Резюмируя вступительную часть к этой главе, хочу сказать еще вот что. В перестроечные времена аббревиатура «КГБ» в результате упомянутого выше массированного «творческого наезда» интеллигенции была огульно и несправедливо предана остракизму и в конце концов канула в Лету. (Вот, кстати, кому мешало? В Белоруссии КГБ, например, жив-здоров.) Однако на фоне самой глобальной геополитической катастрофы XX века смена вывески – историческая погрешность. «Держит» же, по словам того же генерала Бобкова, Путин (читай ФСБ) сегодня страну, как не удалось удержать ее в свое, более спокойное, время могущественному Комитету госбезопасности. Держит, конечно, в том числе и благодаря тому, что уже знает истинную цену историческим передергиваниям и подлогам, или тому, например, что желчь, сегодня кажущаяся обличением творца, рано или поздно обретает свой естественный ядовитый цвет и, словно химический реактив, разъедает государство. История требует фактов. Ей нужна истина, а не эмоции. Осуждение истории абсурдно. Эта глава посвящена всеобъемлющей правде о КГБ в период развала Советского Союза.
