– Строитель-разрушитель…
– Как ни странно. Казалось бы, в мозгах должно быть созидание, что-то новое… У Ельцина все наоборот было. Разрушить парторганизацию, человека, производство какое-нибудь… В этом он классик! Я таких других людей не встречал.
– Уже тогда были задатки?
– Да, да… он в области творил такие вещи… А потом, когда стал первым секретарем, контроля над ним не стало, и пошло, и покатилось. Пьянство… Рассказывали ребята, что ночью ездили в вагонах на стройку, а утром их всех можно было на носилках выносить. При этом Ельцин был абсолютный ноль в созидании. Когда меня в 1991 году спросили, что будет дальше, я ответил: «Борису Николаевичу упала власть в руки, и он не знает, что с ней делать. Будет крутить-вертеть ее… Он абсолютно некомпетентен в экономике и куда дальше двигаться». Об этом все, кстати, знали. Нахальства у него много было.
– Вы же выступали против его назначения на Москву в 1985 году, кажется?
– Да. Его сначала назначили завотделом по строительству ЦК КПСС. Он был очень недоволен. «Что это такое?!.. Первый секретарь Свердловского обкома… Смотрите: Рябов (Я.П. Рябов – первый секретарь Свердловского обкома КПСС в 1971–1976 гг. – Авт.) – секретарь ЦК, Рыжков – секретарь ЦК, а я – завотделом…» Но, по-видимому, ему дали понять, что скоро и он будет секретарем. А вскоре действительно сделали секретарем ЦК по строительству. В мае – июне 1985 года, я уже был членом политбюро, мне звонит Горбачев по прямой связи: «Зайди, надо посоветоваться». Я тут же – на одном этаже сидели – пришел. Они с Лигачевым ходят по кабинету генерального секретаря. «Ты, говорят, знаешь, что уходит Гришин?» Я говорю: «Знаю, обсуждали…» «А кто будет вместо Гришина?» Я отвечаю: «Честно говоря, не думал. У меня свое направление – экономика, у меня девять министерств и ведомств, которые я курирую… Егор Кузьмич, это твое – ты же кадрами занимаешься». Они: «Да. Как ты смотришь, если все-таки на московскую парторганизацию направить Ельцина? Он такой жесткий, такие нужны в перестроечное время» Я говорю: «Вы делаете большую ошибку. Во-первых, вы уже сделали одну ошибку, сорвав его с области в ЦК. Надо было его министром по строительству ставить. И он бы работал, он умеет гвозди заколачивать… И сейчас ошибаетесь. Борису Николаевичу противопоказана власть. Он наломает дров. По пути к власти он пройдет по трупам, по вашим спинам и ни перед чем не остановится. То, что он делал в Свердловске – это одно дело, Свердловск – периферия… А в Москве сколько институтов, академий, театров, интеллигенции сколько… Есть и рабочий класс, но это все-таки не то. Это очень опасный для большой власти человек».
В общем, они трамбовали-трамбовали меня: «Ты же против?» Я отвечаю: «Михаил Сергеевич, я могу обещать одно. На политбюро я подниматься и выступать против не буду. Я промолчу, чтобы не вносить смуту в политбюро. Я всего полтора месяца как член политбюро». На этом и сошлись. Ну а потом известно что… Помню, был какой-то праздник во Дворце Съездов. Я приехал пораньше и увидел: в комнате президиума сидят Михаил Сергеевич, Раиса Максимовна, Капитонов и (И.В. Капитонов – председатель Центральной ревизионной комиссии КПСС в 1986–1988 гг. – Авт.) пьют чай. Надо отдать должное Горбачеву – никаких пьянок никогда не было. Он вообще не увлекался этим делом и не устраивал застолий с выпивкой. Иногда 1 мая или 7 ноября собирались члены политбюро за чаем, по рюмке коньяка выпивали и все.
– А другого перекоса не было? Я имею в виду антиалкогольную кампанию.
– Нет, нет. Так вот, сидим мы и пьем чай… И Раиса Максимовна так медленно говорит: «Николай Иванович, ну что же это ваш земляк делает?» А я не знаю, что ей ответить…
– Она имела в виду октябрьский пленум 1987 года?
– Нет. Это было позже, когда Ельцин уже пошел вразнос… И Горбачев, увидев мое состояние, говорит: «Раиса, Раиса, ты Николаю Ивановичу такой вопрос не задавай. Он единственный человек, кто нам говорил, чтобы не назначали Ельцина. А мы его не послушали. Ни я, ни Егор, ни пленум».
– После отставки были у вас встречи с Михаилом Сергеевичем?
– За 19 лет встретились всего два раза. Уломали меня китайцы… много-много фирм приехало. А у меня с ними всегда были хорошие отношения, хотя я не люблю всякие тусовки. Прихожу в киноконцертный зал «Россия», захожу в маленькую комнатку президиума… Костиков (В.В. Костиков – пресс-секретарь Б.Н.Ельцина в 1992–1994 гг. – Авт.) сидит, еще кто-то, и Горбачев в это время приходит… «О! Здравствуй!» Сели, чай пьем. А тогда знаете, что было… шумиха вокруг НТВ Гусинского. Горбачев тогда к Путину даже ходил. И Горбачев сам затеял разговор: «Вот, ты понимаешь, это что такое?.. Гласность!.. Смотри, что делается!» Я отвечаю: «Михаил Сергеевич! Я не знаю тонкостей, но 800 миллионов долларов, которые Гусинский дернул с Газпрома, – это не шутки. Вы знаете, я ведь заводчанин, 25 лет с рабочими и всякие слова знаю… Вот был у нас анекдот. Приходит Иван из цеха и говорит жене: Машка, давай бутылку! Она говорит: ты чего, Ваня, еще только среда… А он: есть повод – я в профсоюз вступил! Жена отвечает: Ваня-Ваня, вечно ты вступаешь то в дерьмо, то в профсоюз… Я говорю: «Михаил Сергеевич, так и ты – зачем ты куда-то вступать начал?»
А вторая встреча… Я не знаю, Раиса, по-моему, уже умерла… Как-то на Рождество пригласил патриарх Алексий II на прием. И там был Горбачев с дочкой. Подошел буквально на две минуты: «Ну, как дела?» Я говорю: «Нормально». И разошлись.
– Будь возможность, что б вы сейчас передали все-таки Михаилу Сергеевичу?
– У меня к нему один вопрос. Я ведь до 1987 года его искренне поддерживал… Можете ему это передать, если встретитесь с ним. Преобразования в стране были нужны. Говорю это, как заводчанин, знаю, как мы были повязаны по рукам и ногам. Плановая структура нашей экономики помогла нам победить в войне, совершить индустриализацию, но ситуация в стране менялась, а система оставалась прежней. Другое дело, что были допущены большие ошибки. Если бы мы перестройку ограничили, как она намечалась, только экономикой, то мы бы не оказались в таком положении. Ни одна страна в мире не занималась реформами при ослабленном государстве. Возьмите тот же Китай. Мы же, начав с экономики, взялись менять еще и общественный строй и политическую систему! Мы все бросили в один котел, все забурлило… Об этом мы говорили Горбачеву, но у него уже были другие советники в конце 1980-х годов. Советники, которые все делали для того, чтобы вот все произошло.
Что я могу сказать ему? Или он бодрится сейчас, пытаясь показать, что ничего страшного не произошло, что я, мол, все правильно делал. Или он искренне верит, что все сделал правильно. Для меня это полнейшая загадка. Я бы хотел, чтобы он все-таки критически отнесся к тому, что он сделал во время руководства страной. Я не скрываю, что есть и моя вина в том, что мы его сделали генеральным секретарем. Я ведь его поддерживал, когда мы его ставили. Но когда мы увидели, что этот человек не приспособлен для руководства таким гигантским государством в 300 миллионов человек, было уже поздно. Он был бы хорошим проповедником. В старой системе, если бы ее не меняли, Горбачев плавал бы как в шоколаде. Я бы пожелал, чтобы он критически отнесся к своим действиям… Живем-то один раз…
