Да, конечно, в укор Брежневу можно поставить, что СССР не стал при нем ФРГ или Финляндией, но вообразить во времена правления Леонида Ильича, что в ближайшие пару десятилетий от Советского Союза останутся только воспоминания, не мог даже самый распоследний диссидент. Поэтому лично мой исторический укор великим старцам политбюро в том, что они ввели в политический бомонд Горбачева и фактически оставили с ним страну один на один. То есть не продумали механизмы сдержек и противовесов на случай, если в молодом генсеке вдруг взыграет волюнтаристская кровь. Что в действительности и произошло.
Говоря о развале СССР, конечно, нельзя не вспомнить Ельцина, собственно говоря, и нанесшего Советскому Союзу смертельный удар. Однако убежден, что в иных политических условиях партийный деспот и самодур Ельцин просто не получил бы возможности стать руководителем России, вырвав ее с мясом из Советского Союза, то есть сделав самостоятельной страной. Значит, Ельцин – это логическое продолжение Горбачева, который и несет полную ответственность за то, что взрастил формального могильщика СССР. И в этом контексте историческая роль Ельцина в деле разрушения страны не столь велика, как многие считают. К концу правления Горбачева республики фактически перестали ему подчиняться, а вся Прибалтика заявила об этом и формально. Но вот шансы спасти СССР даже в этой ситуации у Горбачева были, и никакой Ельцин ему помехой не стал бы.
Увесистой исторической дубиной, с помощью которой крушили Советский Союз, была в годы перестройки личность Иосифа Сталина. Воздух был просто пропитан утверждениями, что любой отказ от реформ Горбачева – Ельцина означает откат именно в сталинские времена со всеми их негативными явлениями. Деталями сталинских репрессий, после которых прошло уже 35 лет и которые Хрущев разоблачал практически все годы своего 10-летнего правления, пестрели газеты и журналы, слово «ГУЛАГ» выучили даже дети, а монстра Берию, который, как выяснилось, только и делал, что насиловал женщин, правая интеллигенция в возрасте возненавидела второй волной ненависти. Основной массив новых-старых разоблачений хлынул, как догадывается читатель, конечно же, с Запада. Людям, видите ли, надо было знать, в какой стране они жили. И выяснилось, что СССР был сплошным ГУЛАГом, где не любили, не рожали детей, не расщепляли атом и не строили электростанции.
Мотивы у новых ниспровергателей Сталина были разные. Большинство газетчиков гнались за историческими сенсациями, которые не ведавший гласности советский народ проглатывал «на ура». Другая часть разоблачителей делала на критике Сталина профессиональные имена, а попутно заходилась в злобном раже. Не ответит же мертвый Сталин, в самом деле. И, наконец, третья часть публично неистовствовала в своей ненависти к вождю всех народов по личным соображениям. Помыкавшийся года три в ссылке писатель Анатолий Рыбаков жил с антисталинской фигой в кармане всю жизнь, что не помешало ему получать от Советской власти приличные материальные блага и даже… Сталинскую премию! Но, конечно, успешнее во всех смыслах профессию антисталиниста освоил Александр Солженицын, живо сообразивший, что эта стезя принесет ему мировую славу. Антисталинская писанина имела в СССР сбыт, но вот что интересно. Как только Советский Союз распался, тиражи газет и журналов, поднявшихся в перестроечные годы на критике советского прошлого, рухнули и больше никогда и близко не приближались к былым цифрам. По доброй воле читать сегодня «Архипелаг ГУЛАГ» станет разве только молодой ученый-историк, но это будет чтение бесстрастного профессионала, констатирующего законы и нравы определенного периода жизни страны. И это будет самый здравый взгляд на Сталина и время его правления.
Автор уже писал, что, по его мнению, осуждение истории абсурдно. Тем более абсурдно называть законы преступными или беззаконными. Вслушайтесь в стилистическое противоречие. Каково?! А ведь именно так до сих пор и говорят многие, когда речь заходит о 1930—1940-х годах. В эти годы, мол, царило беззаконие. Помилуйте! Что, в тюрьму сажали не по решению суда? Или расстреливали наобум снайперской винтовкой из окон сталинского кабинета? И дела заводили, и следствие вели, и суды заседали. Феномен термина «преступления Сталина» в элементарной подмене понятий. Законы могут быть жестокими и ужасными, но они не могут быть преступными, ибо они законы и от них идет отсчет, что считается преступлением, а что нет, но не наоборот. По моему мнению, в 1930-е годы были просто суровые законы сурового времени, а вот беззакония были сведены к минимуму. Сегодня, к слову, в нашем обществе можно наблюдать прямо противоположную картину. Закон, что дышло, а то и вовсе формальность.
Вернемся, однако, к главному. Какую роль критика Сталина сыграла в разрушении страны? Огромную. А с идеологической точки зрения основную. Репрессии были главным упреком Советской власти в ее праве на существование. Между тем ассоциировать отдельно взятые особенности отдельно взятого отрезка жизни страны с нею самой нелепо. Но аргументация такого рода была тогда не в моде. Нормальным тоном считалось бить себя в грудь и каяться. Читатель уже имел возможность ознакомиться с тем, как в одностороннем порядке приучали извиняться Советский Союз поляки. За Катынь покайтесь, а о Марине Мнишек с мужьями и гибели русских военнопленных в польском плену забудем. Что тут скажешь? Заложенная Хрущевым на XX съезде бомба под Сталина взорвалась второй раз и унесла в бездну великое государство. ГУЛАГом затыкали рот всем, кто пытался предсказать разрушительные для страны последствия перестройки. С ужасом прозревший перед смертью диссидент Зиновьев констатировал в 1990-е годы: «Метили в коммунизм, а попали в Россию». Мне лично сложно что-то добавить, резюмируя эффект антисталинской вакханалии. Разве что вспомнить Запад, который не только потирал в это время руки, но и всячески потворствовал коллективному мазохизму населения великой державы.
В заголовке этой главы я поставил слово «национализм». Потому что без этой темы в этой книге не обойтись. Уверен, что как таковой бытовой национализм развалу Советского Союза не способствовал, потому что был сведен Советской властью к минимуму. О том, что сосед по подъезду грузин, москвичи или ленинградцы, конечно, в силу внешних особенностей этой нации догадывались, а вот что другой сосед молдаванин, белорус или украинец вдруг узнали после 1991 года на волне всплеска национального псевдопатриотизма разных народов. По большому счету все для всех были советскими людьми. И с этой стороны целостности СССР ничего не угрожало. В знаменитом мартовском референдуме 1991 года о сохранении обновленного Советского Союза за сохранение высказались 76,43 % человек от числа участвовавших в голосовании. Причем наибольший процент желающих жить в одной стране был в Киргизии, Таджикистане, Узбекистане и Туркменистане. Выше 90 %. Вот вам и тяга к самоопределению порабощенных русскими народов!
Существует устоявшееся мнение, что референдум референдумом, но после позора ГКЧП все народы Советского Союза вмиг в нем разочаровались и решили жить раздельно. Разумеется, эта беспардонная демагогия – очередное передергивание фактов. Да, действительно, всего спустя несколько месяцев после референдума все республики СССР декларировали свою независимость, но в составе СССР. (До сих пор, кстати, дивлюсь этому геополитическому нонсенсу). Показатель немаловажный, согласитесь. Но, главное, о независимости-то наперебой сообщали республиканские парламенты, а не народ. То есть о суверенитетах грезила элита, которой независимость от центра и впрямь повышала политический статус и возможности, а не население, которого эта независимость, как мы сегодня видим, бросила в нищету. Еще одним подтверждением желанию именно удельных партийных князьев стать полноправными царями вразрез с желанием народа служит тот факт, что органы власти Грузии, Латвии, Литвы, Молдавии, Армении и Эстонии не дали провести упомянутый референдум на территории своих республик. То бишь оказались предусмотрительнее коллег, которым не только фактически, но и формально пришлось переступать через мнение народа.
