— Если честно, мне на эти воспоминания даже жалко тратить время. Это была моя прошлая жизнь. Бандитские дела. Стрелки-фигелки. Скукотища!.. Помню, сидел я 20 лет назад на кухне в состоянии абсолютного безденежья, при наличии молодой беременной жены и думал: «А где бы взять денег?» Тут-то мне и пришла в голову мысль, что в стране до сих пор нет ни одной биржи. Я начал мгновенно действовать, и уже недели через три у нас состоялось открытие «Алисы» на Ленинском проспекте, после чего началась реклама, о которой вы говорите. Для этого я взял кредит у Смоленского в банке «Столичный»; меня отрекомендовал Артем Тарасов, который сказал: «Дайте ему деньги, он отдаст, я гарантирую». Два миллиона рублей. По покупательной способности это сегодня миллионов семь долларов. Забегая вперед, могу сказать, что я отдал их через три месяца, полностью, с процентами. Это были огромные деньги для той поры. На 10 рублей тогда можно было шикарно жить целый день. А если мерить эту сумму посредством сравнивания цен на эфирное время тогда и сейчас, то получится, что истратил на рекламу 50 миллионов долларов. Сегодняшних. Потому что тогда цена за минуту рекламы в прайм-тайм на центральных каналах телевидения стоила всего 100 долларов. Нынешних тысяч долларов за минуту нигде не было.
Реклама началась. За два месяца я истратил на нее все деньги. После чего мы объявили день открытых дверей на бирже и пригласили туда для открытых торгов всех желающих. И в первый же день мы заработали 6 миллионов рублей. А дальше каждый день пошло примерно по столько же. Больше, меньше... никто уже особо не считал.
— Что представлял из себя образ жизни одного из самых богатых людей Советского Союза с точки зрения безопасности? Вы ведь упомянули про бандитов.
— Я не считаю, что я был одним из самых богатых людей в СССР. Самыми богатыми были те, кто был у власти. В истории человечества по-другому никогда не было. Если же брать предпринимателей того времени... Да. Я, наверное, был одним из самых богатых. Тогда еще не были созданы ни ЛУКОЙЛы, ни ЮКОСы. Ходорковский в тот период, если я не ошибаюсь, торговал цветами.
Большие деньги, конечно, сковывали свободу. Первые годы отечественного бизнеса — это же, по существу, режим перманентной войны всех со всеми по разным вопросам с разными структурами. 1991— 1992 годы были особенно напряженными. Только-только начался передел собственности. Вернее, не передел, а раздел. Переделывать еще было нечего. Поэтому мой образ жизни того времени представлял из себя постоянные переезды с одной съемной квартиры на другую. Со всей семьей. Жена как-то подсчитала, что мы тогда сменили 26 мест проживания. Да, мне говорили: «Герман, у тебя паранойя!» Может быть, и паранойя, но зато все мы живы и здоровы. А ведь сколько похорон было в то время. Сколько трупов. Так что постоянная миграция была залогом безопасности моей семьи. А семья всегда была моим единственным уязвимым местом.
Есть еще один момент, почему семья была в постоянной опасности. В обществе всегда много больных людей, обращающих свое внимание на детей богатого человека. А насмотревшись всяких боевиков, такие люди не только забивают себе в головы разные глупости, но и производят действия, опасные для окружающих. Психи и шпана более опасны, чем бандиты или милиция. Тем более что с бандитами у нас никаких отношений не было. Или можно сказать иначе: в то время все мы были бандитами. Кто в начале 1990-х не был бандитом? Помню, к нам как-то приехали ребята на Ленинский проспект с вопросом: «Кому вы платите?» Но после этого никто больше с подобными темами к нам не приезжал. Мы были молодыми людьми. Кто-то отслужил в Афганистане. Кто-то в Анголе. Кто-то в Монголии. Нам трудно было представить, что нам нужна какая-то крыша. Чем, собственно говоря, отличались молодые парни, приезжающие к нам с вопросами, от нас самих? Менталитетом? Чем? Почему мы им должны были платить, а не они нам?
Могу добавить, что первый собственный дом, в Жуковке, где я уже осел, у меня появился лет через семь после открытия «Алисы».
— Тем не менее вред ли кто-нибудь поверит, что у Вас в таком случае не было покровителей в силовых структурах или среди политиков.
— Не было. Никогда. И слава богу! Вернее, милостью божьей. Потому что даже при той ужасной жизни, которой я жил, я иногда молился Христу. Так что моей «крышей» тогда были небеса. Иначе бы я не пережил все то безобразие, в котором существовал. Если бы я тогда умер, я был бы в аду. Сто процентов. И никакие силовые структуры, никакие люди вообще меня от этого избавить не могли. Только Господь. Правда, если я сейчас вдруг попаду в ад, я буду гораздо глубже на дне преисподней, чем те ребята, которые попали туда в начале 1990-х. Потому что мне сегодня дана вера, и я отвечаю перед Богом за свои поступки гораздо больше, чем безбожники.
— Процесс рисковой погони за золотым тельцом не имел бы смысла, если бы у него не было оборотной, приятной стороны. Что было Вашим утешительным призом в той «безбожной жизни» — «деньги, дом в Чикаго, много женщин и машин»?
— Тратить любые деньги у меня появилась возможность практически сразу. Девки были те же. Только выбор побольше, чем сейчас. (Смеется). И еще. Иметь тогда дело с женщинами было несоизмеримо безопаснее. Мы даже не слышали о венерических заболеваниях, а не то что ими не болели. А сегодня молодежь несчастна. Я понятия не имею, как они, бедные, живут. Нам в этом смысле очень повезло.
Были и рестораны, и все подряд... Хотя, вы мне можете, конечно, не поверить, но я всегда жил достаточно скромно. Любил, правда, делать дорогие подарки. В том числе и сотрудникам. Самым скромным подарком у нас в компании, к примеру, была шуба. Дарил на дни рождения квартиры! В этом плане никогда не жлобствовал. А вот в режиме личной жизни... У меня никогда не было яхты. (Вздыхает). Хотя на самом деле я очень этому рад. Покатался как-то по Средиземному морю. Всю неделю блевал.
Сдуру тогда купил дорогие квартиры в Нью-Йорке, замок в Бургундии... В Нью-Йорке хоть жена успела пожить, а в Бургундии мы были только один раз, когда, собственно, замок и покупали. А вообще все это пустое. Дурь! Ничего человеку из всего этого — по большому счету — не нужно. Нужны только машины. Автомобили и оружие у нас всегда были самыми хорошими. На этом мы никогда не экономили. И еще у нас у первых появилась передовая спец-техника. Тогда она была в диковинку. Дистанционные съемки, аудио, видео... Всякая хрень. Молодые были, поэтому и было прикольно и интересно.
— С середины 1990-х на слуху оказались фамилии бизнесменов, которых с легкой руки Бориса Немцова нарекли олигархами. Вас среди них, однако, не было. А вновь о Вас заговорили уже в новом веке, когда Вы осуществили попытку стать мэром Москвы и попытались баллотироваться в президенты России. Разорились и с отчаяния подались в политику, всерьез подумывая потеснить Лужкова с Путиным?
— Нет. В конце 1994 года я написал письмо всем участникам нашей бизнес-системы — это 84 компании во всем мире, что я прекращаю всякую предпринимательскую деятельность, отказываюсь от своих акций и ухожу в политику. Объяснение этому одно — идиот. Я идиот. Дурак! У меня к тому моменту было столько денег, что мне искренне казалось, что я их никогда не истрачу. Кроме того, у меня ведь отовсюду еще активно «шлепали» проценты. Оказалось, нет. Любые деньги можно потратить очень быстро. Потому-то я был дурак, что этого не понимал. Не надо было отказываться от акций, надо было продолжать бизнес-деятельность и заниматься политикой. Кроме патриотической деятельности, я занимался противоабортными программами.
