Боеру утверждает, что в течение нескольких месяцев после казни диктатора он получал письма с угрозами от сторонников Чаушеску. Более того, его собственная жена отказывалась с ним разговаривать, считая его убийцей.
Сам же Боеру заявил германским журналистами, что не считает себя убийцей, хотя и осознает неоднозначность всего происшедшего. В качестве главной мотивации, которая подвигла его участвовать в казни супругов Чаушеску, он называет то, что «благодаря смерти Чаушеску его сторонники прекратили уличные бои».
Организатор суда над Чаушеску и его казни генерал Стэнкулеску столь же неоднозначно относится к происшедшему. Свое отношение он выразил следующими словами: «Казнь супругов Чаушеску — это страшный грех. И этот грех на мне». Однако Стэнкулеску тут же оговаривается, что этот грех заставила его принять на душу ситуация в Бухаресте, где сотрудники секуритате и некие террористы устроили настоящую бойню.
Более того, именно организованная в Бухаресте «уличная война» была оправданием массовых казней сотрудников секуритате в Бухаресте, Клуже, Тимишоаре и Сибиу.
Сотрудников секуритате привозили на автомобилях на территорию воинских частей, ставили к стене, расстреливали. Дальше тела расстрелянных увозили в неизвестном направлении, а на расстрел привозили новые партии секуритатчиков.
По данным экспертов, только в Клуже в течение суток — 25–26 декабря — таким способом были уничтожены 140 кадровых сотрудников госбезопасности и представителей их агентурного аппарата.
Понятно, что непосредственно этими расстрелами вряд ли занимались лишь бойцы особых подразделений румынской военной разведки. Хотя, конечно, в них участвовали и они. Но для всех расстрелов спецназовцев хватить не могло. Значит, к расстрелам не могли не привлекать и рядовых солдат румынской армии из числа обычных призывников, а также средний и младший офицерский состав.
Как их могли подвигнуть на участие в этом?
Тут уместно вспомнить слова полковника Боеру о том, что казнь Чаушеску помогла остановить бессмысленное и кровавое сопротивление сторонников диктатора. Понятно, что в ситуации бухарестской бойни ненависть к сотрудникам секуритате была такова, что она вызвала некие более глубокие чувства, чем простая корпоративная нелюбовь армии к ГБ.
И вот тут надо вновь вернуться к личностям тех, кто организовал бои в Бухаресте 22–25 декабря.
Сразу же после революции говорилось, что за боями в Бухаресте стояли сотрудники секуритате и некие «террористы». Под террористами понимались мобильные вооруженные группы, которые появлялись в самых неожиданных местах и устраивали стрельбу. В постреволюционные времена предполагали, что террористами могли быть арабские или иранские боевики, которых секуритате накануне событий завезла в страну. Напомним, что последний зарубежный визит Чаушеску был именно в Иран.
Однако в 1998 году была выдвинута новая версия тех событий. Главный военный прокурор генерал Дан Войня заявил, что никаких террористов не было, а была спланированная диверсия руководителей армии, которые пытались таким образом «отмыться» от возможных обвинений в причастности к событиям в Тимишоаре, а также оправдать поспешное уничтожение Чаушеску.
Более того, Войня заявлял, что и Илиеску может быть привлечен к суду в качестве обвиняемого за участие в организации диверсии. Якобы Илиеску был непосредственно причастен к гибели 80 человек в районе бухарестского телецентра. Отметим, что тогда же прокурор Войня инициировал уголовное преследование за причастность к чаушесковским репрессиям в Тимишоаре генерала Стэнкулеску и ряда его соратников.
Войня не сумел доказать причастность армейского руководства к деятельности так называемых «террористов». Равно как и противоположная сторона не смогла найти окончательных аргументов для обвинений в адрес секуритате. Таким образом, либо обе стороны — армия и секуритате — были в равной мере причастны к провокациям, либо их в Бухаресте стравливала какая-то «третья сила» — скорее всего, иностранного происхождения.
Выделим и еще одну особенность обсуждаемых «послереволюционных» событий. Все обвинения в адрес Илиеску и отличившихся в революцию генералов звучали в период правления Эмиля Константинеску. Различия между Илиеску и Константинеску состояли в том, что Илиеску был социал-демократом, воспитанным в среде партийных аппаратчиков реформистского толка, а Константинеску — либералом из числа бывших диссидентов.
Однако был и еще один нюанс. В 1998 году в адрес Константинеску выдвигалось обвинение в сотрудничестве с секуритате во времена правления Чаушеску. Это обвинение не было доказано, но и опровергнуто оно тоже не было. И не исключено, что репрессии против генералов, которые прекратились после повторного прихода Илиеску к власти в 2000 году, были местью каких-то сегментов секуритате, делавших ставку на Константинеску.
В любом случае, нельзя не понимать, что операция такого масштаба требует согласованного осуществления нескольких типов действий.
Прежде всего, нужны действия собственно идеологического характера.
Нужно оформить естественное недовольство одних силовых групп другими силовыми группами, придав этому недовольству проартикулированный характер и доведя его чуть ли не до уровня войны субкультур. Причем достаточно накаленной войны. Той, которая имеет место в случае межэтнических конфликтов. Это непростое занятие. Разжечь гражданскую войну трудно. Такой конфликт — еще труднее. Да, предпосылки для него всегда есть! Но попробуйте сделать эти предпосылки достаточно внятными и накаленными.
Нужны и организационные действия. Что значит внести подобную идеологию и даже субкультуру в соответствующий контингент? Это значит проводить весьма специфическую политработу. А как ее проводить? Рядом — контрразведчик. Значит, людей надо собирать тайно. А что значит собирать тайно? Их надо отбирать, следить за тем, чтобы не доносили. Все это охранять от посторонних глаз. Причем глаз достаточно профессиональных. Такого рода мероприятия должны быть осуществлены по отношению к большому количеству людей. Они должны носить массированный характер.
ЭТО ПО СИЛАМ ТОЛЬКО ОЧЕНЬ СЕРЬЕЗНОЙ ОРГАНИЗАЦИИ.
Организационные и идеологические действия, соединенные в одно целое, — это что такое? Политическая война! Прошу еще раз вдуматься: рассмотренные нами задачи не под силу обычному военному контингенту, пусть даже и «специального назначения». Не его это профиль, совсем не его!
Как натравить красных на белых, понятно. И то это делается не мгновенно и не с помощью людей, привыкших стрелять или даже руководить военными операциями. Но как натравить военных на комитетчиков, распалив их до соответствующей степени? Конфликта интересов мало. Надо выработать и планомерно насадить… принцип разделения «свой — чужой», в котором «свой» — в одних погонах, а «чужой» — в других.
Короче, вы можете представить себе, что армия или ее специальные части в августе 1991 года будут атаковать Лубянку, сравнивать ее с землей, затем охотиться за разбежавшимися комитетчиками по всей стране, свозить их и расстреливать?
