Германское Главное Командование было встревожено контрнаступлением советских войск и требовало у Гитлера дать разрешение на переход всех войск на Восточном фронте к обороне. Гитлер с трудом дал согласие и его директива № 39, изданная 8 декабря, гласила: «Преждевременное наступление холодной зимы на востоке и возникшие в связи с этим затруднения по поводу снабжения, вынуждают к немедленному прекращению всех наступательных операций и переходу к обороне. Проведение данной обороны преследует следующие цели:
а) удержать оперативно-важные и военно-хозяйственные районы противника;
в) дать возможность войскам, действующим на Востоке, отдохнуть и пополниться;
г) создать, таким образом, предпосылки для возобновления в 1942 году больших наступательных операций».
Однако потери на фронте были настолько большие, что в этой же директиве Гитлер распорядился отправить на Восточный фронт всех военнослужащих, проходивших службу в тыловых службах вермахта и заменить их старшими возрастами. В армию призывались рабочие, имеющие бронь, и их «в широких масштабах должны были заменить пленные и русские гражданские рабочие»
[599]
. В отношении к советским военнопленным в фашистском руководстве произошла резкая перемена. До этого их судьбой распоряжалось военное командование и службы безопасности Гиммлера, целью которых было их поголовное уничтожение. Ведь фашистское правительство не выделяло на их содержание ни одной марки. Для поддержания в них признаков жизни фашистские изверги каждому военнопленному выдавали одну гнилую картошку. После этой директивы советских военнопленных перестали уничтожать, ими стали активно пополнять ряды рабочих на германских предприятиях, и их труд нашел применение и в сельском хозяйстве.
Возможность сохранить жизнь в немецкой неволе появилась и среди молодых мужчин порабощенных стран, которых угоняли в Германию из-за опасности, что они могут пополнить ряды сопротивлении оккупантам. Наиболее зверские методы вербовки и угона рабочих в Германию гитлеровцы применяли в славянских странах: оккупированных районах СССР, Польше, Чехословакии и Югославии, устраивая для этого поголовные облавы, обыски, налеты, аресты. Немецкие захватчики преднамеренно объявляли захваченное ими мирное гражданское мужское население военнопленными (особенно практиковалось это в отношении советских граждан), поскольку содержание последних стоило им значительно дешевле, чем содержание гражданской рабочей силы.
[600]
8 декабря Ставка фюрера издала документ № 1, в котором командующему группой армий «Центр» предписывалось не допустить никакого «значительного отступления, так как оно приведет к полной потере тяжелого вооружения и материальной части». От командующих армиями, командиров корпусов и дивизий и всех офицеров Гитлер потребовал, чтобы они свои личным примером заставили войска с «фанатичным упорством оборонять занимаемые позиции, не обращая внимания на противника, прорывающегося на флангах и в тыл наших войск. Только такой метод боевых действий позволит выиграть время, которое необходимо для того, чтобы перебросить с Запада подкрепления, о чем мною уже отдан приказ. Лишь после того, как на тыловые отсечные позиции прибудут резервы, можно будут подумать об отходе на эти позиции».
[601]
Однако удары советских войск были настолько сильные, что гитлеровские генералы, отступая, не могли выстроить оборону на тех рубежах, где им предписывалось, и отступление немецкой армии приняло угрожающие размеры. Один за другим освобождались подмосковные города, для овладения которыми гитлеровская армия растратила мощь своих ударных танковых группировок К 15 декабря были освобождены Рогачев, Яхрома, Солнечногорск и Клин, а на следующий день — Калинин. Освобождение от противника важного участка железной дороги и шоссе Москва — Калинин позволило после их восстановления значительно улучшить связь Западного фронта с Калининским и Северо-Западным фронтами и их снабжение.
Все дни контрнаступления превратились для немцев в ад — наши дивизии наступали днем двумя полками, а ночью вводили в бой третий полк Как только был освобожден г. Клин, английская делегация во главе с министром иностранных дел А. Иденом, находившаяся в Москве с официальным визитом, изъявила желание посетить этот город, чтобы составить себе представление о масштабах поражения гитлеровской армии на Восточном фронте. Делегация хотела совершить поездку как можно ближе к линии фронта, но на протяжении 10–15 км к передовой вся дорога была заставлена фашистской боевой техникой и убитыми немцами, так что Иден и его спутники долго шли по дороге пешком, наблюдая за погромом фашистских войск Англичане видели подбитые и сгоревшие танки, исковерканные орудия, бронемашины и транспортеры, и тысячи трупов. Навстречу им то и дело попадались группы пленных немцев — оборванных, голодных и дрожащих от холода. Иден попытался говорить с ними, но пленные отвечали одно и то же: «Гитлер капут!»
[602]
16 декабря последовало особое распоряжение Гитлера, где он сам определил рубежи отвода войск, оставление которых грозило высшему командному составу расстрелом. Группе армий «Север» разрешалось произвести отвод войск на рубеж Волхова и железной дороги, проходящей от ст. Волховская на северо-запад. Требовалось: «Оборонять рубеж до последнего солдата, тем самым поддерживать блокаду Ленинграда». Группе армий «Центр» «крупных отступательных операций проводить нельзя. Они ведут к полной потере тяжелого вооружения и технического имущества. Своим личным примером в бою командующие, командиры и офицеры должны заставить части фанатически оборонять свои позиции, не взирая на противника, прорывающегося на флангах». Группе армий «Юг»: «С усиленной энергией бороться за овладение Севастополем с тем, чтобы освободить резервы и перебросить их из Крыма для группы армий «Юг».
[603]
Помимо этого распоряжения, последовало и ужесточение карательных мер к тем, кто не выполнял данные требования. За всеми ненадежными немецкими частями Гиммлер расположил войска СС, и в их обязанность входило расстреливать роты и батальоны, отступавшие на запад не по приказу. Это случилось после того, как появились первые признаки паники и разложения в германской армии, напомнившие Гитлеру и его генералам бегство армии Наполеона из России. Так, в журнале боевых действий 3-й танковой армии 14 декабря было записано: «Вокруг то и дело можно видеть поодиночке двигавшихся солдат, кто пешком, кто на санях, кто с коровой на веревке… Вид у людей безразличный, безучастный… О том, чтобы как-то защититься от беспрерывных налетов русской авиации, почти никто и не думает… Если даже такие отличные соединения, как 1-я и 7-я танковые дивизии находятся теперь под угрозой почти полного уничтожения, то это является достаточным мерилом того, насколько велико перенапряжение боевых сил наших войск».
[604]
